В любом из нас сидит непрошеный чужак. Братья Гримм Незнакомец изъяснялся с сильным американским акцентом, почти совсем проглатывая звук «р». – Да где мы, черт побери? – прорычал он, грозно щурясь. Алиса сильнее сжала рукоятку пистолета. – По-моему, этот вопрос должна вам задать я! – ответила она по-английски, тыча «глоком» ему в висок. – Эй, полегче! Спокойствие! – Он задрал руки над головой. – Уберите пушку, это опасная штуковина… Еще не вполне придя в себя, он указал подбородком на свою руку в железном браслете. – Зачем вы это на меня надели? Что я натворил на этот раз? Подрался? Появился в нетрезвом виде в общественном месте? – Наручники на вас надела не я, – отрезала Алиса. Она уже успела его разглядеть: на нем были темные джинсы, кроссовки, мятая рубашка, зауженный костюмный пиджак. Светлые внушающие симпатию глаза ввалились от усталости. – Зябкая погодка… – пожаловался он, втягивая голову в плечи, и бросил взгляд на свое запястье, где полагалось находиться часам, но их там не оказалось. – Дерьмо… Который час? – Восемь утра. Он с грехом пополам обыскал свои карманы и не сдержал гневный крик: – Вы меня обчистили! Ничего нет: ни денег, ни бумажника, ни телефона… – Я ничего у вас не забирала, – заверила его Алиса. – Меня саму обобрали, как и вас. – А шишка откуда? – пробурчал он, растирая себе свободной рукой затылок. – Скажете, это тоже не ваша работа? Ее ответ его не интересовал, но он тоже изучал ее краем глаза. Джинсы в обтяжку, кожаная куртка поверх выпачканной кровью рубашки… Стройная блондинка лет тридцати со всклокоченной головой. Суровое выражение лица, но гармоничные черты: высокие скулы, тонкий нос, бледная кожа – и светло-карие, в тон осенней листве, гневно сверкающие глаза. Продолжить любоваться ему помешала боль, как от ожога, с внутренней стороны предплечья. – Опять что-то не так? – фыркнула она. – Больно! – объяснил он, морщась. – Наверное, я ранен. Из-за наручников Гэбриэл не мог ни снять пиджак, ни закатать рукав, но, кое-как изогнувшись, он умудрился разглядеть у себя на руке свежую на вид повязку, из-под которой вытекал узкий ручеек крови. – Ладно, хватит глупостей! – не вытерпел он. – Где мы? В Уиклоу? Молодая женщина покачала головой. – Уиклоу? Где это? – Лес на юге, – ворчливо объяснил он. – На юге чего? – спросила она. – Вы издеваетесь? На юге Дублина! У нее округлились глаза. – Вы серьезно думаете, что мы в Ирландии? Он вздохнул: – Где же еще нам находиться? – Как где? Во Франции. Под Парижем. Скажем, в лесу Рамбуйе или в… – Хватит бредить! – перебил он ее. – Лучше скажите: вы, собственно, кто такая? – Женщина с пушкой в руке. Вопросы задаю я. Он бросил на нее негодующий взгляд, но понял, что положением владеет она, и выдержал паузу. – Мое имя Алиса Шефер, я капитан уголовной полиции Парижа. Я провела вечер с подругами на Елисейских Полях. Понятия не имею, где мы и как оказались здесь, прикованные друг к другу. Кто вы такой, я тоже не знаю. Теперь ваша очередь, валяйте. Немного поколебавшись, незнакомец решился раскрыть свою личность. – Я американец, меня зовут Гэбриэл Кейн, я джазовый пианист. Вообще-то я живу в Лос-Анджелесе, но часто разъезжаю, выступаю на концертах. – Какое ваше последнее воспоминание? – спросила она. Гэбриэл поморгал, потом зажмурился, чтобы сосредоточиться. – Ну, собственно… Вчера вечером мы – басист, саксофонист и я – играли в джаз-клубе в дублинском квартале Темпл-Бар. Дублин?.. Да он псих! – После выступления я засел в баре и там, боюсь, злоупотребил «Куба либре», – продолжил Гэбриэл, разжимая веки. – Что было потом? – А потом… Он сморщил лицо, прикусил губу. Видно было, что ему, как и ей, трудно вспомнить, чем кончился вчерашний вечер. – Послушайте, я больше ничего не знаю. Кажется, я сцепился с каким-то типом, которому не понравилось, как я играю, пытался волочиться за юбками, но был так пьян, что ни одной не сумел задрать… – Высший класс! Вы – неотразимый сердцеед. Он отмахнулся от нее и встал со скамейки, заставив и Алису подняться. Та дернула рукой, и он плюхнулся обратно. – Я покинул клуб перед полуночью, – продолжил он делиться воспоминаниями. – Едва держась на ногах. На набережной Астон стал ловить такси. Через несколько минут поймал и… – И?.. – Дальше не помню, – со стоном признался он. – Назвал адрес своего отеля и повалился на сиденье. – Что дальше? – Говорю вам, ничего! Алиса опустила пистолет и несколько минут переваривала невеселые известия. Было понятно, что этот субъект не поможет ей прояснить ситуацию. Скорее, наоборот. – Вы отдаете себе отчет, что ваша болтовня – сплошная брехня? – С какой стати? – С такой, что мы, видите ли, во Франции! Гэбриэл обвел взглядом окружавший их лес: дикая растительность, густой кустарник, поросшие плющом камни, золотистый купол осенней листвы над головой. Скользнув глазами вверх по голому стволу огромного вяза, он заметил двух белок, устроивших отчаянную погоню по ветвям за наглым каменным дроздом. – Бьюсь об заклад, что никакая это не Франция, – пробормотал он, скребя в затылке. – Есть всего один способ в этом убедиться, – сказала Алиса, спрятала пистолет и заставила Гэбриэла встать. Они покинули поляну и углубились в густую чащу. Прикованные друг к другу, они проковыляли по бугристой тропинке и стали спускаться в овраг, балансируя на выступающих из откоса камнях. Целых десять минут они выбирались из лесистого лабиринта, прыгая через ручейки и блуждая по извилистым тропкам. Наконец они вышли на узкую асфальтированную аллею, высаженную деревьями, ветви которых образовывали у них над головами плотный полог. С каждой минутой шум цивилизации становился все отчетливей. Знакомый рокот, нарастающее дыхание большого города. Охваченная странным предчувствием, Алиса потащила Габриэля к подсвеченной солнцем прогалине среди листвы. Манящее солнце побуждало их раздвигать ветки, пока они не оказались на травянистом берегу. Дальше простиралась вода. В следующую секунду оба замерли как вкопанные. Через сужение пруда был переброшен изящный чугунный мостик.