Теперь в машине зверски дуло со всех сторон. Хлипкая изоляционная лента оторвалась, пластмассовый щит, заменивший разбитое заднее стекло, теперь держался на честном слове, и в зияющую дыру врывался настоящий тайфун. Под ногами стояли лужи, сиденья промокли. – Почти добрались! – объявила Алиса, перекрывая шум стихии. Карта у нее на коленях тоже пропиталась дождевой водой и грозила расползтись. Они медленно миновали перекресток со сломавшимся от грозы светофором и сразу за ним увидели желанную вывеску заправки с магазином, пламеневшую в ночи. Они затормозили перед двумя колонками, Гэбриэл дважды просигналил, обозначая свое появление. Старый заправщик в плаще, под зонтом, прошлепал по лужам и наклонился к водительскому окну. – К вашим услугам! Я Вирджил. – Можно полный бак? – Конечно. Вам бы еще заднее стекло поменять… – Хотя бы закрепите чем-нибудь то, что есть. – Попробую. А вы пока зайдите внутрь, погрейтесь. Они выбрались из машины и шмыгнули под козырек. Поливаемые дождем, они толкнули дверь и оказались в шумном людном помещении, разделенном надвое. Справа располагался традиционный магазин со скрипучим паркетным полом и старомодными полками, заставленными местным товаром: вареньем, кленовым сиропом, медом и всевозможной выпечкой с добавлением тыквы. Посередине левой половины зала находился кольцевой прилавок, за которым царила почтенная особа, раздававшая тарелки с омлетом, яичницей с беконом, картофельными оладьями и безостановочно наливавшая в кружки домашнее пиво. Обстановка была домашняя, добродушная, здесь царили устоявшиеся порядки, перед которыми пасовал неуютный внешний мир. Стены были сплошь завешаны афишами рок-н-ролла 50-х годов. Этот дайнер настолько выбивался из правил наступившего века, что появление перед здешней публикой Чака Берри, Билла Хейли с его «Кометами» или Бадди Холли показалось бы вполне в порядке вещей. Алиса и Гэбриэл примостились друг напротив друга в глубине зала, где загибалась барная стойка, на круглых обтянутых красной кожей табуретах. – Чем вас угостить, голубки? – спросила монументальная хозяйка заведения, подавая гостям два залитых в пластик меню. Голода они не испытывали, но смекнули, что придется что-то заказать. Пока они изучали меню, хозяйка налила два стакана воды и подвинула к ним железную салфетницу. – Вы насквозь промокли! Не боитесь околеть? Гэбриэл заказал клаб-сэндвич, Алиса – суп из моллюсков. Ожидая еду, они утирали с шеи и лица воду, приглаживали мокрые волосы. – Вы бы себя видели! – прыснула хозяйка, подавая нарезанный треугольниками сэндвич и суп в вылепленной из хлеба мисочке. На стойке чудесным образом материализовались две рюмки виски. – За счет заведения, из личных запасов нашего Вирджила! – пропела хозяйка. – Это как нельзя кстати! – воодушевился Кейн и тут же пригубил виски. Полагая, что в этом углу их никто не подслушает, он вопросительно впился взглядом Алисе в глаза. – До больницы всего пятнадцать миль. Пришло время для разговора, Шефер. Она съела ложку супа. – Ну, поговорим. – Я серьезно, Алиса. Знаю, Вон причинил вашей семье и вам страшные муки… – Вы – виртуоз эвфемизма. – Но давайте начистоту: у нас не карательная экспедиция. Мы приезжаем в больницу, задерживаем этого субъекта и отвозим его в Бостон для законного допроса. Алиса отвела взгляд и тоже смочила губы виски. Оказалось, напиток отдает смесью абрикоса, груши и корицы. – Мы договорились? – спросил Гэбриэл. Алиса ушла от прямого ответа: – Каждый отвечает за себя. Почуяв ловушку, Гэбриэл повысил голос: – Лично я за себя отвечаю: либо вы отдаете мне свою пушку, либо мы никуда не едем. – Не много ли вы на себя берете? – Не вижу предмета для спора, Алиса. Она поколебалась, но, видя, что он не отступит, вынула «Глок» из кобуры и отдала его агенту под столом. – Так-то лучше, – проговорил тот, засовывая пистолет за ремень. Она пожала плечами и допила виски. Как всегда бывало у нее с крепким спиртным, впрыск алкоголя в кровь был мгновенным. Первая рюмка традиционно погружала ее в состояние довольства жизнью, сопровождаемого почему-то обострением мыслительных способностей, за которым быстро наступало сладостное ощущение некоторой бесконтрольности. Ее взгляд запорхал от человека к человеку, от предмета к предмету, пока не сфокусировался на рюмке Гэбриэла. Отражаясь от поверхности виски, свет причудливо преломлялся: здесь теснились оттенки золота, бронзы, меди, янтаря… Мир вокруг нее пришел в движение, завращался. Она поймала себя на том же самом чувстве, которое она испытала недавно в машине: это была эйфорическая уверенность, что никогда еще она не подбиралась так близко к истине, что достигла состояния, в котором ничего не стоит порвать завесу неведения. Ее взгляд тонул в поблескивающем виски. Отвести глаза от рюмки напарника было свыше ее сил. В следующее мгновение ее руки покрылись гусиной кожей, горло перехватило спазмом. Она сообразила, что смотрит не на рюмку, а на держащую ее руку Гэбриэла. Конкретнее – на его палец, мерно постукивавший по стеклу. Сейчас она все видела небывало четко, причем в увеличенном масштабе, как через лупу. Правая кисть Гэбриэла: фаланги пальцев; показывавшийся при каждом прикосновении к рюмке крохотный крестообразный шрам на указательном пальце… Такие ранки остаются с детства, когда мальчик неосторожно закрывает лезвие первого в своей жизни складного ножа – и метит себя на всю предстоящую жизнь. Внезапно перед ними появилась косматая голова заправщика Вирджила, местного мастера на все руки. – Я кое-как залатал ваше окошко. Принимайте работу. Скажете, годится ли. Гэбриэл слез с табурета. – Посидите в тепле, я приду за вами, когда можно будет ехать. Алиса, пылая щеками, проводила его взглядом. Сердце так и норовило проломить ребра, от смятения чувств пересохло во рту, голова шла кругом. Она чувствовала себя, как утопленница, – таким сокрушительным было желание знать. – Все хорошо, красавица? Что-нибудь еще? Алиса кивком дала «добро» на новую дозу виски и залпом опрокинула рюмку. Ей хотелось верить, что алкоголь прочищает мозги или хотя бы придает отваги. Была не была! Она достала из рюкзака свой набор для снятия отпечатков пальцев, взяла при помощи салфетки рюмку Гэбриэла и обработала ее так же, как раньше обрабатывала шприц: нанесла магнитным пинцетом черный порошок на стекло, нашла отпечаток указательного пальца, сняла его скотчем и налепила на подставку для кружки рядом с отпечатком владельца шприца. Все ее жесты были отточены до автоматизма. Времени было в обрез, малейшая ошибка была бы равносильна провалу. Алиса уже поднесла к глазам картонную подставку, чтобы рассмотреть вблизи оба отпечатка, когда звякнул колокольчик, задействованный открывшейся дверью. Она резко обернулась и увидела шагающего к ней Гэбриэла. – Все, можем ехать, – сообщил он издали, перекрикивая шум голосов. Ее прошиб пот. Гэбриэл приближался, широко улыбаясь. – Этот их Вирджил – настоящий кудесник! Наша тачка больше не протекает. Она решила рискнуть. – Вы пока прогрейте мотор. Я расплачусь и приду, – сказала она, надеясь, что он послушается. – Это лишнее, я… Хозяйка поймала его своей накаченной ручищей. – Эй, кавалер, как насчет рюмочки на дорожку? Джин домашней выдержки! Настоящий нектар из меда и можжевельника! Всем будешь потом нахваливать! Гэбриэл высвободился, удивленный и покоробленный ее фамильярностью. – Спасибо, я бы с радостью, но нам уже пора. Даже этой короткой задержки хватило, чтобы Алиса успела спрятать свой набор в рюкзак. Достав из кармана три десятидолларовые бумажки, она положила их на стойку. – Идем? – спросил Гэбриэл, подойдя. Изображая полное спокойствие, она последовала за ним к двери. Снаружи все так же хлестал ливень. – Подождите под козырьком, я подгоню машину. Пока Гэбриэл бегал за «Шелби», Алиса, повернувшись лицом к витрине, достала из рюкзака подставку и пригляделась при свете вывески к двум отпечаткам. Ни малейшего отличия! Одинаковый рисунок, один и тот же крохотный миниатюрный шрам… Это значило, что Гэбриэл с самого начала ее обманывал.