— Это очень красиво, — прозвучал голос. Хаджар вздрогнул и сбился с ритма. Его меч промахнулся мимо “цели” и Хаджар едва не потерял равновесие. Позади него, укрывшись плащом, стояла девушка с рыжими волосами и цепким взглядом. — Стефа? Хаджару казалось, что он видит мираж. Нет это не могла быть Стефа — он оставил её позади. Где-то там, в глубине дорог его жизни. Уже почти семь лет прошло с тех пор, как видел её. И сотни тысяч километров теперь разделяли их. — Ты запомнил мое имя после выступления? — удивилась девушка. Внезапно, Хаджар вспомнил слова Неро и Сириуса. — “У нас в городе выступает цирк уродов!” — прозвучали слова казненного им же чиновника. — “Пойдем посмотрим на цирк уродов…” — говорил Неро. — Да, миледи, — слегка поклонился Хаджар, сдерживая в горле непрошенный тугой комок. — Миледи, — повторила Стефа. Такая же красивая и страстная, какой он её запомнил. — так меня еще никто не называл. Хотя, нет — был один, но он уже давно мертв. Каков был шанс, что в отдаленный форт приедет цирк, в котором Хаджар провел пять лет своей жизни? Примерно такой же, что он встретит в горах, среди пленных, ниточку, ведущую к Подземному Городу. Месту, готовому открыть тайны заклинаний. Хаджар на миг показалось, что все дороги его жизни сплелись в единую нить, которая клубком обвязалась вокруг этого форта и грядущей битвы. Будто сама судьба вела его сюда, как и людей, кто помогал этой самой судьбе. — Что вы делаете под таким дождем? — спросил Хаджар, убирая меч в ножны. Он поднял с земли свой плащ и укрыл им плечи Стефы. Когда-то давно, она была выше его. Теперь же едва дотягивала до груди. — Мы давали представление в вашем лагере, — она не сомневалась, что видит перед собой военного. Взгляд мечника, его осанка, его походка и уверенность в себе — всего это говорила, что это был солдат. И все же, Стефа еще никогда не видела такого интересного мужчину. Несмотря на то, что он выглядел как холеный сын вельможи, в нем за версту чувствовалась сила и мощь. Как от дикого зверя… — Тогда вам стоит вернуться обратно, — Хаджар указал направление к форту. — а еще лучше — уезжайте на запад. Скоро здесь будет опасно находиться. — Да, — кивнула Стефа. — мы уезжаем завтра. Завтра… Почему-то Хаджар знал, что уже больше никогда не увидит эту девушку. Завтра их дороги, вновь соединившиеся на пути жизни, разойдутся навсегда. Она стояла так близко к нему и от неё пахло так же, как и всегда. Костер, трава и какой-то сладкий цветок. — У тебя очень красивые глаза, солдат. Её тонкие, натруженные пальцы коснулись его щеки. Внезапно она спросила: — Мы точно никогда прежде не виделись? — ей пальцы перебежали чуть ниже, запутались в волосах и съехали по шеё к ключице. Она притянула его чуть ближе. Так, что по коже замаршировали мурашки от жаркого дыхания. — Как тебя зовут, солдат? Хаджар смотрел в её глаза. В них не было ни страха, ни печали, только жажда жизни. Полной, яркой и свободной. Вместо ответа он крепко прижал её и обнял. Он снял капюшон и зарылся лицом в волосы. Намокающие, на такие душистые. Она обняла его. Чувствуя, словно прижимается к свирепому хищнику. Пугающее и от того дурманящее женщину чувство. Они любили друг другу прямо там. Кинув на холодную землю плащ и умываясь реками дождя. Хаджар брал её с силой, а потом нежно, а она отдавалась страстно, а затем мягко. Сколько это продлилось, Хаджар не знал, но когда он открыл глаза, то лежал на своем плаще один. Стефа никогда не оставалась с одним мужчиной. Она никогда не задерживалась на одном месте. Она была свободна, как ветер над бескрайней долиной. Вместе с людьми, но наедине с целым миром. Хаджар проглотил тугой комок и посмотрел на восток. Он прощался с ней и отпускал свое прошлое. Тот темный сгусток, зависший у его сердца. Тот год в темнице, полный пыток и боли. Те пять лет жизни безвольного раба. Года, проведенные с Эйне и её матерью, в роли музыканта в борделе. Он отпускал это все. Отпускал боль, грусть, оставляя лишь редкие моменты радости. И оно уходило. Внезапно Хаджар поднялся и взял в руки меч. Все так же шел дождь, которому было безразлично на кого проливать живительную влагу. На демонов или богов, героев или врагов. Хаджар снова начал с ним битву, но на этот раз его меч не резал капли. Нет, он будто бы каждый раз находил брешь между потоками дождя и огибал их. Каждый раз отыскивал тот практически несуществующий миг, когда между мириадами капель открывался проход. Хаджар вновь сделал маленький шаг навстречу далекой вершине. Теперь он знал маленькую тайну об этом мире. О том, что он не должен был с ним бороться. Какой в этом смысл, если он мог принять его в себя. Принять, целый мир. — Спокойный ветер, — произнес Хаджар, принимая вторую стойку техники Травеса. Все так же падали капли дождя. Только теперь они не трогали ни Хаджара, ни его пляшущий в воздухе меч. Они, будто натыкаясь на невидимую преграду, обтекали воина стороной. Если “Крепчающий ветер” был атакующей стойкой, то “Спокойный ветер” — защитной. Хаджар взмахнул клинком и призрачный удар пролетел все девятнадцать шагов, пока не исчез во тьме. Он почти достиг второй стадии мастерства владения клинком. Почти стал единым с миром. — И все же, этого достаточно, — Хаджар убрал клинок и поднял сброшенную одежду. Он еще раз посмотрел на запад. Да, вторая стойка называлась “спокойным ветром”, но она навсегда будет связана с одним именем — Стефа. Хаджар возвращался в лагерь. На данный момент он достиг абсолютного максимум своих возможностей. Оставалось лишь одно — ждать войны. Глава 66 Хаджар вглядывался в линию горизонта. Там, на востоке, поднималось солнце. Ненадолго стих бесконечный дождь и небо рассвело лишь затем, чтобы в следующий миг обернуть кровавой пеленой нового дня. Два миллиона воинов стояло за спиной Хаджара. Кто-то в легкой броне, иные — закованы в тяжелые латы. Отряд Догара всегда занимал первые ряды и держал центр. Именно поэтому считалось, что пережить даже одно сражение в этом отряде было практически невозможно. Сам Догар теперь выглядел не как медведь, а как гигант из старых легенд. В кожаной броне, закрытом шлеме, боевых латных перчатках, он был свиреп и страшен. Его грудь пересекала перевязь с кинжалами, а у левого плеча был закреплен длинный, широкий нож. Все это выглядело как ощеренные звериные клыки, готовые впиться в глотку противнику. По правую руку слегка нервно дышал Неро. Перед боем он покрасил волосы в белы цвет. Хаджар не знал зачем, но, судя по гневным взглядам Серы, это было как-то связано с тем, что Неро напился и поплелся к ней в шатер. Оттуда потом слышались не самые страстные крики и даже вспышки заклинаний. Из шатра он уже вышел таким — с белыми волосами и многочисленными кровоподтеками. Зато — трезвый. Сейчас же, сжимая в руках тяжелый меч, он щеголял довольно странно броней. Полностью закрытый торс и ноги, но плечи и предплечья — даже не увешаны кольчугой. Запястья защищала латная сталь, все остальное было открыто. Возможно, этого требовали техники Неро, ну или он просто потерял часть доспеха. Сам же Хаджар выглядел, как и всегда — кольчуга, кожаный доспех и все это укрыто обычными одеждами. На этот раз — красного цвета. Чтобы враги не видели его крови… Хаджар проверил туго ли держит кожаный ремешок его длинные волосы. В небе уже кружились вороны. Они каркали, будто подгоняя людей к началу битвы. Внезапно линия горизонта из золотой, стала черной. Будто кто-то мазнул по ней краской и решил оставить, так и не дописав нового произведения. Воины в армии заволновались. Послышались скрипы доспехов и лязг оружия. Долина впереди медленно покрывалась золотой пеленой, выходящей из черной линии горизонта. Сотни тысяч всадников, закованных в броню, выезжали на конях к полю брани. Внезапно, вперед армии выехало шесть всадников, а впереди — самый могучий из них. В золотой броне и легком шлеме. На его груди сверкало солнце, а копыта лошади выбивали куски земли. К нему на встречу двигалась генерал Лин со старшими офицерами. Они встретились где-то посередине, спустились с коней и уселись каждый напротив столика, укрытого белой скатертью. — Как думаешь, что они там обсуждают? — прошептал Неро, поправляя шлем на голове.