– Я не стану с тобой сражаться, – покачал головой Хаджар. Даже это движение вызвало у него судорогу в теле, а сам он отшатнулся в сторону. Рана на теле все еще сочилась темной кровью. И, если бы не его воля, то он уже давно бы исчез под давлением душевной раны. То, что могло уничтожить даже Безымянного, лишь причиняло Хаджару невероятную боль и лишало его способности нормально стоять на ногах. Гром бил по ушам стенобитным тараном, а молнии сверкали хищным оскалом голодного, разъяренного зверя. Дождь хлестал по телу градом острейших стрел. – В этом весь ты, Хаджар Дархан! – рев фигуры, обладавшей половиной лица Хаджара, перекрыл даже шторм. – В тебе нет самого важного! Удар меча был быстр. Быстр настолько, что Хаджар, обладавший Королевством Меча, не смог даже заметить его. И огромная синяя полоса, расчертив пространство, исчезла где-то около горизонта. Изнутри рассеченного фигурой шторма посыпались сотни и тысячи молний. Сливаясь в единый поток, они сформировали огромного крылатого монстра, который впился в Гору Стихий. Часть её он превратил в каменную пыль, разлетевшуюся по ветру, а другую не то, что расплавил, а попросту испарил. – В тебе нет ярости, – тихо, почти не слышно, прошептала фигура. Сквозь потоки дождя, игнорируя вспышки молний, она шла прямо к Хаджару. – Когда ты берешь в руки меч, он молчит. В нем нет жажды битвы. Лишь попытка убежать, скрыться от всего сущего. Но это не битва! – очередной удар грома слился со словами фигуры. – Это бегство! Это трусость! – Я не трус! – кровью сплюнул Хаджар. – Ты знаешь это! Ты, из всех других, знаешь это! – Я – знаю! – молнии и гром били вокруг фигуры. Они терзали вечную гору, превращая её в пыль и лаву. – Но знаешь ли ты?! Ты забыл! Забыл все, что делало тебя собой! Ты променял меня. Ты променял мою ярость, променял мою свободу на рабство! – Я у меня не было выбора! – ВЫБОР! – гром ударил с такой силой, что казалось, будто он расколет и небо, и землю и даже вселенную со всем множеством миров. – выбор, – уже намного тише повторила фигура. – есть всегда. А ты отказался от меня ради него! Меч оказался в сантиметре от груди Хаджара, а следующая вспышка молнии показала огромный иероглиф, оказавшийся за спиной Хаджара. Каждая нить, каждая черта, из которых состоял узор, были будто бы созданы резким и невероятно мощным ударом меча. А все вместе они создавали контр бронированного жука. – Он дал мне силу, чтобы защитить моих товарищей, – прошептал Хаджар. –Защитить моих людей… Так, как меня этому научила Елена. – Она учила тебя не этому, глупец! – Откуда тебе знать?! – Хаджар, и сам не сдержавшись, перешел ни крик. И пусть каждый звук на таких тонах приносил ему нестерпимую боль, но лучше страдать физически, чем душевно. – Тебя там не было! Тебя не было на той мостовой! Тебя не было в тех горах! Я остался один! – Только трус боится одиночества! А ты не трус – я знаю это! – Тогда убирайся отсюда, если знаешь! – рычал Хаджар. – Я справлялся все эти годы без тебя, справлюсь и сейчас. – И вновь, – единственный глаз другого-Хаджара сверкнул первобытной, нестерпимой, сжигающей все на своем пути. – ты сдаешься. Отступаешь. Разве так поступает настоящий Дархан – Северный Ветер?! – Я никогда не отступаю! – Хаджар оттолкнул меч в сторону. Кровь из рассеченной руки брызнула на камни. – Я никогда не сдаюсь! – он схватил фигуру за грудки. – Я всегда сражаюсь! И ты не смеешь даже имени её говорить, предатель! Это лишь моя ноша! Мой крест! Мой… – Ну давай, – и вновь вспышка молнии. На сей раз куда ближе. Она показала, что субстанция, которая заменяла другому-Хаджару его вторую половину походила на ту, что находилась внутри воинов племени Шук’Арка. – Нанеси этот удар, Хаджар. Докажи, что в тебе еще остался шторм. – Что? Хаджар повернулся. В его занесенной правой руке сияло первозданной тьмой лезвие Черного Клинка. Он отшатнулся. Выпустил из рук плащ другого-Хаджара. – Ты забыл, Хаджар. Забыл меня. Забыл себя. Забыл все, что делало твой меч таким грозным, что он мог рассечь само небо, – фигура опустила и свой клинок, созданный из молний и ветра. – Богам не нужно с тобой бороться –ты с этим справляешь вполне успешно и сам. Трус и слабак – вот кем ты стал. Хаджар вновь пошатнулся. Вонзив меч в землю, он тяжело на него оперся. – Скажи мне, Хаджар Дархан. Разве стоило это того, чтобы забыть свое имя. Забыть, как тебя звали. – Я помню, – как же его звали? – Я помню… – дурацкое, смешное имя, над которым так часто смеялась Елена. – Я помню… Визг клаксона… гул лопастей вертолета… лай собаки… скрип дверной петли… шум лектрогенератора… плачь ребенка… В его памяти всегда находился какой-то звук, который заглушал звук его собственного имени. Такого дурацкого. Такого смешного. – Так кто кого предал, Хаджар Дархан? Ты меня или я тебя? – Замолчи. – А может поэтому ты искал Анис? Она ведь почти точная копия Елены. – Замолчи! Выронив меч, Хаджар схватился за голову. Как его звали?! Щелчки клавиатуры… звук басов… шум улицы… разговоры посторонних людей… – Разве это стоило, чтобы забыть, весенний гром, приносимый северным ветром? Разве стоило, чтобы забыть радость от бури, которую он рождает посреди погожего дня? Мат пьяных бродяг… крики за стенкой… громкоговоритель… Он помнил… точно помнил… как его звали? – Разве стоило оно того, чтобы забыть чувство восторга от того, когда стоишь на краю пропасти, а он дует тебя прямо в лицо?! Стоило, чтобы забыть зимний буран, дающий тебе почувствовать себя сильнее целого мира?! Глупое имя… ошибка, допущенная в документах в приюте, что превратило абсолютно обычное, популярное имя в нечто, что стало его символом. Знаменем. То, благодаря чему, он смог жить и не сдаваться. – Скажи мне, Хаджар Дархан! – тысячи молний сплелись в очертания огромного существа, ударом разрушившего часть горы. – Это стоило того, чтобы отдать меня тьме?! Чтобы запереть скелет, не достаточно одного только замка… нужно сделать стенки, крышку и дно. И, чем больше тьма, которую нужно спрятать, тем крепче нужен материал. А что может быть крепче, чем собственная душа? И какой замок может быть надежнее, чем печать могучего Духа Меча. Хаджар вновь поднял глаза на фигуру. Половина его собственного лица с сияющим ярким светом глазом. Глазом, внутри которого плескался шторм в середине погожего дня; внутри которого ревел снежный буран, заставляющий почувствовать силу биться против целого мира; где гремел весенний гром, дающий чувство безграничной свободы и жажды битвы. Внутри этого глаза сиял Северный Ветер. Хаджар посмотрел на свою правую руку – покрытая алыми татуировками его истинного меня, скрывшим многие шрамы. А затем он поднял левую. Вернее то, что осталось от неё. Лишь темная, неясная субстанция, так похожая на ту, что заменяла другому Хаджару его недостающую половину. – Где твоя ярость, Хаджар Дархан?! – кричала фигура. – Разве ты не слышишь рева твоих предков? Разве ты не слышишь боя барабанов?! Разве ты не чувствуешь эту жажду?! Жажду биться с целым миром! – Ты безумен! – Нет! – сверкнул синий глаз другого-Хаджара и жуткая улыбка исказила половину его лица. – Это МЫ – безумны! Хаджар схватил свой меч и бросился вперед. – Наконец-то! – засмеялась фигура. Их клинки столкнулись и небо раскололось светом полотна молний.