– Что здесь происходит?! В шатер, в сопровождении Аблима и нескольких самых одаренных из числа Говорящих, вошел Иблим. Он держал в руке свою палицу и выглядел максимально воинственно. – Посвящение, – только и ответил старик. Обняв резной посох, он сидел рядом с костром и смотрел на двух лежащих рядом людей. Анетт уже постепенно приходила в себя. И, когда сознание девушки вернулось из странствия по Зеленому Дому, то старик набросил на неё цветастое покрывало. – Дочь, – Иблим бросился было к своему ребенку, но путь ему преградил посох. – Ты знаешь ритуал, Прокладывающий Путь, – проскрипел голос Хранителя Прошлого. – пока Северный Ветер не вернется с Горы Стихий, нельзя прикасаться к Провожатому. Иначе ты рискуешь добавить к его тьме, свою собственную. Так он может никогда оттуда не вернуться. – Он и так вряд ли оттуда вернется, – хмыкнул Говорящий с Природой. – Я еще никогда не видел такой большой раны. Иблим, только сейчас обративший внимание на гостя своего племени, осенил себя священными знаками. Тяжело дышащий, покрытый испариной, дергающийся воин, чье тело – сплошные сухие мышцы, чьи жилы – канаты, весь в шрамах, он явно переживал не лучшие дни. На солнечном сплетение расползалась огромная рваная рана из которой сочилась черная субстанция. – Что скажешь, Анетт, дочь Иблима? – Хранитель, – окончательно вернувшаяся в реальность Анетт положила ладони на плечи и поклонилась. – Северный Ветер будет бороться до конца. – С такой тьмой?! – гнев Аблима отразился в бушующем костре. – Ни один человек не сможет выдержать подобного! Нам следует облегчить его страдания! Пламя выстрелила до отверстия в куполе шатра. Оно яростно трещало исчезающими в пепле поленьями, а его жар подпалил ресницы на лице Хаджара. Старик Хранитель вытянул ладонь к костру. Аблим, схватившись за грудь, отшатнулся, а столб оранжевой постепенно превратился в спокойный танец горячих, алых лепестков. Небо над Хаджаром напоминало погнутый лист метала. А искры, мчащиеся по изгибам изорванного листа железа – молнии, сверкавшие над голов. Скрежет сминаемого материала – неуклонно приближающийся, нарастающий гул страшных громовых ударов. Потоки дождя хлестали по лицу. Бритвенно острые капли рассекали щеки и оставляли кровавый след, сливавшийся на камнях с черной субстанцией вытекавшей из жуткой раны на груди Хаджара. И это темно багровая смесь струилась к полам плаща фигуры, нависшей над Хаджаром. – Ты забыл кто ты… – вновь повторила она. – Я знаю кто я, – прохрипел Хаджар. Он попытался встать, но чужая стопа надавила ему на рану. И, кто знает, грохот, разлетевшийся над темными джунглями – был ли это крик Хаджара, или же все тот же гром. – Если так, ты почему тогда ты похоронил её внутри себя? Молния рассекла пространство над фигурой. – Елена… – прошептал Хаджар. Это был так давно… так давно, как он заставил себя забыть это имя. Стер его из самых потаенных уголков своей души. Смыл её образ собственной кровью и потом, пролитыми в бесконечных битвах и тренировках. Это был его секрет. Скелет. Один из тех, что каждый человек убирает в настолько далекий ящик, какой только может у себя найти. И все это только за тем, чтобы жить чуточку спокойнее. Со временем, если ему повезет, то лишь иногда вспоминает его смутный силуэт и, содрогнувшись, обновляет замки. Воля Хаджара была крепка. Крепче, чем можно себе представить. С её помощью он запер этот скелет так далеко, что не могли его отыскать ни Черный Генерал, ни голем в Пустошах, ни Тень Бессмертного Мечника в горах Балиума, ни Хельмер с его жутким кошмаром, навеянным через шамана орков. Но здесь, на горе стихий, шел дождь. Тот самый. Острый, промозглый, проникающий под кожу и забирающийся в саму душу. И как у любого замка, даже самого надежного, есть ключ его отпирающий, так же было и с тайником Хаджара. – Она погибла не по моей вине, – простонал Хаджар. – я ничего не мог сделать – это был только её выбор. – Ты мог её не забывать! И не забывать того, что она сделала для тебя. – Я не забыл, – Хаджар столкнул чужую ногу со своей груди. Одно это простое движение заставило его скорчиться от жуткой боли. – Забыл, – стоя на своем фигура. Её голос был то сравним с громом, терзающим небо, то со свистом обнажаемого меча, то со вкрадчивостью отцовских наставлений. – Ты все забыл. Даже свое имя… – Я помню мою имя! – Тогда как тебя зовут, Хаджар Дархан, Северный Ветер?! – Ты уже назвал его! – очередная вспышка молнии на этот раз очертила лицо Хаджара. – Хаджар Дархан, урожденный Дюран – мое имя. Гроза на мгновение стихла. Шторм унялся. И в мгновенной тишине шум падающих капель казался далекой канонадой. Выстрелами, бьющими по сердцу. И тихий, шепчущий голос фигуры лишь дополнял общую картину. – Нет, это имя – замок, за которым ты спрятал всю тьму, что собрал в том мире. Том мире… В первые в своей новой жизни от кого-то, кроме себя и собственного сознания, Хаджар услышал пусть даже намек, но о Земле. Он поднял взгляд на фигуру. Ветер все так же трепал полы её плаща. Но в такой тьме было сложно определить даже примерные контуры мужская она или женская, не то что – кому именно могла принадлежать. И здесь не помогала даже абсолютная память Рыцаря Духа. – Кто ты? – прошептал Хаджар. Какое-то время фигура молчала, а когда над головой сверкнула очередная молния, то её голос стал походить на самый жуткий шторм, который только мог обрушиться на головы смертным. – Ты забыл меня, как забыл и её! Я был с тобой с самого твоего первого вздоха! Я был с тобой в том приюте, когда каждый день кто-то пытался оспорить твое право на жизнь! Я был с тобой в той темнице, в которую ты запер себя сам! Я был с тобой, когда ты лежал на холодном столе под ножами врачей! Я был с тобой в этом мире! Я уберег тебя от мечей… В сознание Хаджара ворвалась сцена, где он маленький стоял на плацу Мастера в королевском дворце Лидуса. Он смотрел на то, как на него падали десятки острых мечей со стойки. – Я был Един с Мечом и… – ЛОЖЬ! – от грохота, сорвавшегося с уст фигуры, раскололись камни вокруг. Молнии опустились с неба и превратили часть горы в лаву. – Эту иллюзию –меч, ты принял в руки, потому чтобы боялся меня – единственного, кто всегда был с тобой. Я был с тобой всегда, … – очередной удар грома заглушил какой-то звук. – но ты отказался от меня. Предал меня так же, как предал и Елену. – Не правда. – Тогда назови свое имя, Хаджар Дархан! Назови его, чтобы назвать и мое! Хаджар вновь посмотрел на фигуру. Тьма из его раны перетекала в плащ фигуры. Так ему казалось недавно. Теперь же он видел, что это не плащ поглощал тьму, а тьма была плащом –оковами, запиравшими фигуру. – Я знаю кто ты… – с трудом поднявшись на ноги, Хаджар схватился за плечо фигуры. – Но где ты был… где ты был, когда я нуждался в тебе больше всего?! И с этим криком Хаджар сорвал капюшон с головы фигуры. На него смотрела половина его собственного лица. Вторая же состояла из сгустка чего-то эфемерного и неуловимого. Но тот ясный, светлый, яркий синий глаз, которым другой-Хаджар смотрел на него, говорила все, что нужно было знать. – Где ты был… – прошептал Хаджар. – когда я предал тебя. – Ты предал лишь себя, Хаджар Дархан, – ответил голос, ничем не отличавшийся от его собственного. – И теперь заплатишь за это. Глава 874 Рукоять меча была сделана из молнии, которую фигура, обладавшая половиной тела Хаджара, а другой эфемерной субстанцией, попросту схватила и, скомкав, в своих руках выковал рукоять. А затем, рассекая рукоятью воздух, он создал лезвие. Синее, как небесная лазурь, с черными прожилками шторма и сверкающим серебром молнии. Лишенный гарды клинок чем-то напоминал Черный Меч, только выглядел более грозным и будто соединенным с фигурой.