Морган наклонился к её уху и жарко прошептал. - Любил. Он выпрямился. Гребень сверкнул в его руке. Он кинжалом вонзился в шею Императрицы. Красная струя ударила в потолок. - Но не тебя. Император отвернулся, оставив агонизирующую черноволосую “правительницу” Дарнаса умирать в полном одиночестве. В дверях его уже ждал генерал Декой Шувер. Он протянул своему императору платок, о который тот вытер руки. - Сделай так, чтобы никто не усомнился в том, что это Ласканцы. - Разумеется, - поклонился глава Тайной Канцелярии. - Дарнас ведь не детоубийца. Мы лишь успели в последний момент отомстить за вероломное убийство нашей возлюбленной Императрицы. - Конечно, мой Император. Император, оставив позади покои жены… бывшей жены, отправился по хитросплетению коридоров дворца. Никто не должен был знать… никто не должен был увидеть. И, лишь когда он остался в полном одиночестве, то, позволил руке схватиться за сердце. В беззвучном крике, полном боли, которую не описать никакими словами, он открыл рот. И так простоял, схватившись за гобелен, пока не упал на холодные камни. Он лежал и кричал, не позволяя ни единому звуку сорваться с окровавленных от растяжения губ. По его лицу текли слезы. Кровавые. Жуткие. Так продолжалось несколько длинных, тяжелых секунд, после чего он поднялся и, поправив мантию, направился к своему кабинету. - “Уже скоро, любовь моя… уже скоро, дочь моя… я приду на порог праотцов, чтобы увидеть вас последний раз, перед тем как меня низвергнут в бездну… Подождите меня еще немного. Чтобы я обнял вас первый, единственный и последний раз…” Глава 1104 Хаджар сидел на холме и смотрел на то, как вокруг Даанатана собирается один из легионов. Какой по счету это было за прошедшие недели? Кто знает. Хаджар, кончено, мог бы посчитать. Даже не прибегая к помощи нейросети, все еще занятой обработкой данных, полученных из библиотеки. Но он хотел позволить себе это сладостное, краткосрочное неведение. Сидя на холме, где когда-то впервые общался с представителем Страны Драконов - главой павильона Волшебного Рассвета, драконом Чин’Аме. Теперь же Хаджар смотрел на то, как поля, окружавшие столицу Империи, постепенно покидали миллионы истинных адептов. Воинство, которое не могло оставить равнодушным даже тех, кто бился с Великими Героями и лично видел мощь Императоров. Но вид нескольких миллионов Небесных Солдат, одетых в броню, объединенную общей стилистикой, под стягами и штандартами. Кавалерия верхом на боевых конях, каждый из которых был равен по силе своим наездникам. Огромные военные корабли, парящие в небесах под белоснежными парусами. На их бортах сверкали черненные пушки. Суетились матросы и военные. Старшие офицеры, в небе и на земле, излучали ауру силы Повелителей, а генералом и адмиралом выступали сами Безымянные - для людей, плохо понимающих суть пути развития, они являлись вершиной мира боевых искусств Семи Империй. Безымянные. Достигшие восьмой ступени. Те, кто стоял на самом краю неизвестности, ибо в Семи Империях никто даже представить себе не мог, что находится там, дальше, за границей восьмой ступени. Подозревали, что существует девятая, но не знали самого названия, не то что способа взобраться на такую вершину. Хаджар же, благодаря Крылу Ворона, след которого затерялся сразу после возвращения в столицу, теперь понимал, что ступень Безымянного, она… действительно была почти вершиной пути, отмеренного простым “смертным”. Ибо там, за ней, находилась последняя, девятая ступень, которая являлась гранью между миром боевых искусств смертных и Бессмертных. Небесный Император… А дальше, если адепт мог выдержать испытание Небес и Земли, то его ждала свободы жизни от гнета времени и старости, и… оковы законов Неба и Земли. И, единственный путь, пройдя все девять стадий Божественного Воителя, стать богом и подняться на Седьмое Небо. - Шестой легион! - взревели трубы, задули горны, вздулись паруса, заржали лошади, люди закричали утробным, воинственным кличем. - На марш! И многомиллионная армия истинных адептов выдвинулась в сторону Ласкана. Обе страны собирали свои силы для решающей битвы. Когда она начнется и сколько продлится, учитывая мощь обеих сторон - кто знает. Хаджар же продолжал смотреть на свои мозолистые ладони, переводя взгляд на покрытые шрамами руки. Если бы он мог видеть кровь на них, то хватило ли бы высоты этого холма, чтобы не утонуть в ней, пролейся та на поля Даанатана. - Как давно… - прошептал Хаджар. - как давно в последний раз я воевал… Это было действительно давно. Те годы, когда, вместе с братом, они сражались плечом к плечу. Их цели были просты - дожить до следующего рассвета. Их враг - вот он, прямо перед тобой. Противник, который хочет отнять твою жизнь, твой дом и твою землю, за которую проливали кровь твои предки. И ты хотел все это защитить. Сберечь. Отстоять. Это то, что видел ты - солдат, стоящий в строю с другими такими солдатами. Но чем дальше… тем больше Хаджар понимал, как солдаты превращались в пешки. Затем и офицеры становились оными. А под конец и генералы. Все они - лишь пешки на доске из фигур, где нет ни белого, ни черного цветов. Лиш серый полумрак, дымкой заволакивающий весь мир. Хаджар должен был бы презирать Моргана, за то что тот пожертвовал своей дочерью, любимой женщиной, а потом и законной супругой, выставив её жертвой Ласканских убийц (неделю по всему Даанатану весели черные флаги траура, а люди пели песни тризны по великой Императрице…), но понимал… И от того ему было еще противнее. Уже от самого себя Он понимал Моргана. Но не значит, что принимал. Но если он не принимал Императора своей родины - своей Империи, то… как ему отправляться на войну? Ради чего воевать? Ради земель, которые разорила эта самая Империя, ради семьи, которую разрушила Империя. Ради чего… Ради кого… Хаджар не знал. Не знал, зачем ему, детоубийце, отправляться на границу Ласкана. И когда легион уходил на западную границу с вражеской Империей, Хаджар лишь сжимал в кулаке свиток. Его отправляли в Сухашим. Там он должен был возглавить новую армию Дарнаса - “Лунный Ручей” и повести её на фронт, где вступит в число генералов, командующих Западным Фронтом, под предводительством Великого Героя Сулейма Жемчужного, родом из Моря Песка - лейтенант-генерала. Вот только правильней будет сказать, что Хаджара не отправляли на фронт, а… просили туда отправится. Потому что после того, как известия о битве Безумного Генерала и Танигеда Облачного облетели все Семь Империй, то люди поняли, что один Великий Мечник пал, но на его месте, из пепла, воспрял другой - бывший ученик, которому пророчили превзойти своего мастера. И лишь один Хаджар понимал, что чтобы превзойти истинного Тирисфаля, а не ту маску, которую он носил, у него не хватит и целого века. Или даже двух. Тирисфаль был сильнейшим и потому… самым одиноким. Теперь Хаджар это понимал. Так же, как понимал и причину, по которой Орун служил Моргану. Сперва из-за уважения, а затем… из-за благодарности. Морган давал Оруну цель. Цель его существования. Смысл, ради которого можно было проливать кровь. Свою, чужую - без разницы. Воин, не знающий, ради чего он обнажает мечь, хуже бешенной собаки. - Учитель, - прошептал Хаджар. Перед его внутренним взором рыжеволосая Акена пронзала кинжалом горло ребенка. Ребенка, имени которого Хаджар даже не знал. Даже не знал… - Помоги мне, учитель… Но в ответ тишина. Лишь гул идущего на марш легиона. Грохот оловянных пешек, с гордостью марширующих по лакированной доске. И полный штиль. Слезы, которые падали из глаз Хаджар, опускались ему на подбородок, а затем и на землю. - Мама, - прошептал он. - Отец. Брат. Сера. Няня… Дядя… Тетя… Прошу… хоть кто-нибудь… Но в ответ тишина. Хаджар посмотрел на меч в его руках. Он чувствовал, как в груди что-то трещит. Ломается. Как путь, который до этого был прочен, как вечное небо, теперь раскалывается и шатается.