Вот только – зачем. Зачем – хороший вопрос. – Зачем ты мне это рассказываешь? – Тебе суждено сразиться с Пеплом, – слова Врага звучали непреклонней топора палача. – но нет среди живших, живущих или тех, кто будет жить ни одного существа могущественнее, чем он. – И чем же это отличает его от тебя? Хаджару скорее всего показалось, но, возможно, Черный Генерал улыбнулся. – Его можно убить. Что же, Хаджар поторопился с выводами – тот надменный и самоуверенный Генерал никуда не исчез и… Хаджар открыл глаза. Глава 1166 Хаджар лежал на пуховой перине под теплым одеялом из собачьей шерсти. Стоило признать, на такой уютной постели его старые кости не почевали со времен… Если задуматься, то со времен жизни во дворце Лидуса, так как с тех пор, как жизнь выкинула его в открытое плавание по просторам Безымянного Мира, ему приходилось спать где угодно, но только не на заботливо взбитой перине, укрытой выглаженной простыней с запахом можжевельника, под одеялом. Подоткнутым одеялом. — Где… – Очнулся, – с облегчением выдохнула Аркемейя. Она сидела рядом — у изголовья. Просто Хаджар плохо её видел. Он вообще – плохо видел. Только понял это не сразу. Все было каким-то размытым, нечетким. Перед глазами рябило, а реальность постоянно дрожала волной. Как если обращать взгляд на мир через пространство над короной костра. – Проклятье, — выругался Хаджар. После боя с Да’Кхасси он прекрасно понимал, что ему требуется длительный срок на восстановление. Но нет… теперь же срок, который был ему отмерен, сократился еще раз. — Анализ, – отдал Хаджар мысленный приказ нейросети. [Обработка запроса… запрос обработан. Состояние носителя — умеренно тяжелое. Приблизительное время ожидания до окончания работы функций — 4 года 2 месяца 14 дней 5 часов 32 минуты 16…15…14… секунд] Хаджар выругался еще раз. Еще недавно этот срок был почти ровно в десять раз больше. Теперь же… нет, положительно, следующая битва, где ему придется выложиться в таком же объеме, станет для него последней. Придется, в кое-то веки, использовать не мышцы, а мозги. Вот только Хаджар никогда не был силен в хитрости и коварстве. Более того – он не видел в этом чести, а еще он… — Совсем плох, – констатировала Аркемейя. Хаджар не видел, но услышал чавканье чего-то тряпичного в чем-то влажном. Через секунду ему на лоб легла парчовая подушечка, смоченная в настое, пахнущим целебными травами. Скосив взгляд в сторону, Хаджар с трудом смог разобрать лежавшие в корзине десятки подобных подушечек. Желтые, некоторые почти черные. Видимо ему действительно приходилось несладко последние… А сколько? — Как давно я так лежу? — Четвертый день, – Аркемейя, уже отработанно движением, пока один компресс лежал на лбу Хаджара, другими обтирала ему руки и ноги. — не помнишь? Хаджар уже собирался ответить: “нет”, но он помнил. Помнил пожар, которым занимались повозки с едой для демонов. Помнил тела простых фермеров, которые он сложил у обочины. Помнил тех, кому пронзил сердце или срубил голову. Помнил груды металла, оставшиеся от доспехов стражников. Но те взяли в руки оружие. Они знали на что шли, когда ступили на тропу бесконечной войны безымянного мира. Но те, простые жители… Хаджар прикрыл глаза. Опять… Все повторялось опять… — Помню, – ответил он. – просто не сразу… – Ты потерял сознание на пути обратно в город, – рассказывала Аркемейя, продолжая протирать сухое и уже почти немощное тело старика. Хаджар с трудом, открыв глаза, смог разобрать черные пигментные пятна на своей едва ли не папирусной коже. – А затем начал стареть. Боги… Хаджар, я думала, ты уже и так старик. А теперь… если бы я не знала твоей истории, подумала бы, что тебе осталось несколько дней, до того, как тело превратиться в песок. Кстати, я проверяла – он еще из тебя не сыпется. Что, кстати, весьма странно. За такой болтовней Аркемейя явно пыталась скрыть свое волнение. Причем пыталась неумело. Хаджар чуть расслабился. Так дело не пойдет. Если уж подводит тело и зрение, то… – Вернуть визуальную функцию до 100%ов, – отдал он второй приказ. [Обрабатываю запрос… запрос обработан. На поддержание визуальной функции в полном объеме текущих возможностей потребуется 85%ов от мощности. Продолжить?] Если бы был смысл материться, то Хаджар бы так и поступил, но… – Нет. Отмена. [Запрос отменен] Что же, он даже несколько раз сражался со слепыми мастерами различных боевых искусств. Пришло время примерить эту стезю на самого себя. И, чем шариться среди брезжащих перед “глазами” миражей, лучше уж сорвать эту повязку сразу. – Есть лоскут ткани? – Да. А тебе зачем? – Дай пожалуйста. Аркемейя, судя по силуэту, склонила голову на бок, а затем, все же, протянула ему ленту парчи. Высокое Небо… она эти подушечки делала самостоятельно! Отвратительно… Отвратительно чувствовать себя беспомощным и лежать перед женщиной в состоянии близком к овощу. Хаджар попытался взять ткань, но его руки не смогли удержать её. Слабые пальцы разжались и, качаясь пером, ткань упала на доски пола. Давно уже, очень давно Хаджар не испытывал такого странного чувства, как смешение стыда и обиды. На самого себя. Аркемейя подняла повязку, отряхнула её и спросила: – Что ты хочешь с ней сделать? – Повязать на глаза, – язык плохо ворочался во рту. Будто даже для этой мышцы в теле не осталось сил. – Не видишь? – Плохо. Такой вот короткий обмен фразами и словами, после чего Аркемейя молча, приподняв голову Хаджару, перевязала ему глаза. Теплая тьма окутала мир. Хаджар, нащупав трость, прислоненную к изголовью кровати, оперся на неё и попытался подняться. Благо он был одет. Получилось не сразу, но, все же, получилось. Ноги слушались его неохотно, так что, дойдя по памяти до стола, отодвинув себе стул, он опустился на него и понял, что нужно отдышаться. Будто не пару метров преодолел, а расстояние от Даанатана до Лидуса прошел пешком. При этом – в смертном обличии. Что-то бряцнуло перед Хаджаром. Глухо и гулко. Запахло травами и семенами. Фарфоровая пиала приземлилась на стол. Полная душистого, горячего чая. Хаджар безошибочно, четко и уверенно, поднял её рукой и поднес ко рту. В ней вряд ли было больше ста грамм, но, казалось, будто он вновь оказался в деревне в Долине Ручьев и поднимает каменные валуны, будучи еще “вчера” – калекой-уродцем. – Ты слабеешь, – вынесла очередной вердикт Аркемейя. – нам нужно отсюда выбираться. Оно того не стоит…