И, что радовало, между этими двумя, разумеется, максимально глубокими (и столь же не имеющими никакого смысла для непросвещенного и, являющиеся само собой разумеющимся для знающего, а значит, со всех сторон — бесполезные) изречениями, это упоминание Имени. Имелось ли ввиду имя собственное, имя истинное, данное при рождении родителями или, быть может, вообще — истинные слова с их Младшими, Старшими и Полными Именами. Кто знает? Но в Хаджара вселяли надежду слова почившего Крыла Ворона, одного из фанатиков ордена Ворона, последователей Черного Генерала, о том, что раньше эта ступень развития называлась Небесным Королем. И лишь позже её называли Безымянной. Что же, стоило надеяться, что в этом действительно был какой-то смысл. А не только беспочвенные манипуляции фактами разумом Хаджара, ищущим хоть какую-то зацепку. — Начнем, пожалуй, — Хаджар принял позу лотоса и прикрыл глаза. — Запись. [Запрос принят… обрабатываю запрос… запрос обработан. Начинаю запись события. Каталог: “Техники Медитаций”. Реестр:… Оставшейся строки сообщения нейросети Хаджар уже не видел. Он проваливался все глубже и глубже внутрь своего сознания. Минуя страну собственного духа, где посреди бескрайнего океана высокой травы, на холме стояли камень с деревом, и обитавшими там птицей Кецаль и осколком души первого из Дарханов. Хаджар мысленно падал все дальше и дальше. Туда, где мерцал в глубине свет источника его силы. Бьющегося, словно сердце, шара света. Именно от него исходили канатами меридианы и вьющиеся нитями ответвления каналов силы. Хаджар, мысленно достигнув своего энергетического тела, сосредоточился на другом источнике силы. Оно находилось за пределами его тела. Но лишь физического, ибо для энергии не существовало таких преград, как бренная плоть. Крепости какого бы артефакта она не достигла — это лишь “мясо”. А энергия это… энергия. Хаджар не был учителем, так что красиво и понятно изъясняться не умел. Но это ему и не требовалось. Мысленно он потянулся к тому, что выглядело в этом измерении энергий и сил, как белое солнце. Больше его собственного источника в десятки раз, оно излучало такое количество силы, что неосторожное его применение могло полностью сжечь энергетическое тело Хаджара. Отделив от собственного источника несколько нитей, он направил их к этой звезде. Медленно и осторожно, замирая каждый раз, когда очередная вспышка угрожала полностью пережечь каналы, он двигался к своей цели. Хаджар вспоминал, как когда-то давно использовал Ядра Зверей, которые создавали внутри его энергетического тела тени павших монстров. Затем, как он извлекал энергию из различных реагентов и явлений, чтобы укрепить и расширить каналы, но теперь… Теперь происходило нечто иное. Он будто бы оперировал собственной душой. Чем-то более глубоким, нежели дух или энергетическое тело. И куда более сложным. В реальности это выглядело так, будто от Хаджара отделилась его собственная копия. Прозрачная, похожая на видение или призрака, она коснулась шара энергии, воспарившего над сундуком и вместе они слились в комок разноцветной энергии. * * * Хаджар уже бывал в этом месте. Посреди бескрайней долины, окруженной высокими горами с заснеженными вершинами, чем-то напоминавшей ту, что раскинула свои объятья внутри его собственной души, протекал ручей. Он то поднимался высокими порогами, то падал водопадом в шелестящий камыш. Дул ветер. Холодный, северный ветер. — Старик?! — окликнул Хаджар. — Ты здесь?! — Я всегда здесь, странник, — ответил ему ветер. Он дернул Хаджара за одеяния и полетел даже, кружа над долиной, ныряя в ручей и шелестя камышом. — Я пришел сюда, — Хаджар помнил свиток. Он знал, что ему нужно делать. Его имя — Хаджар Дархан — Северный Ветер. Он получил его по праву рождения. Он был назван. Теперь же пришел черед, чтобы… — Бросить тебе вызов. — Вызов… — эхом отразилось посреди долины. — ты уверен, маленький воин? Ты мил моему сердцу, но вызов есть вызов. Если рука твоя будет слаба, а сердце дрогнет, я закончу твой жизненный путь. Хаджар протянул руку. Ударил гром и вот посреди долины стоял высокий воин. Огромный, словно медведь, закованный в черную, как ночь, броню, в руках он держал Черный Клинок с едва различимым синим пятном. — Таков мой ответ, старик Борей, — ответил глухой голос из-под шлема. Лишь несколько седых прядей и жуткий, окровавленный плащ, вот и все, что отличалось цветом от бесконечного мрака стали. — Юный воин… как же сильно ты заблудился. Ветер закружился вихрем, разросся штормом, а затем, над ручьем, встал исполин. Гигант, ростом выше гор, чья плечи терялись среди собиравшихся с севера грозовых туч. Он опирался на двуручный меч, который был выше вековых деревьев. Его белая борода вполне могла сойти за снежную лавину. Красные сапоги поднимались выше лесных крон. Стальная бригантина отражала свет меркнувшего под гнетом зарождающейся бури солнца. А шлем, на котором застыл символ розы ветров, не скрывал лица. Лица глубокого старца с синими глазами, излучавшими волю, способную сломить сами небеса. — Ты спрятался в свою маленькую коробку, мальчик, — прогремел грохот сотни бурь и тысячи гроз. — но вызов есть вызов. Как бы слаб ты не стал теперь душой и духом, я, Борей, Северный Ветер, принимаю его. Глава 1378 Чин’Аме пришлось потратить несколько эпох, прочесть несчитанное множество трудов и легенд, чтобы выяснить в чем заключалось прохождение первого этапа техники медитации Пути Среди Звезд. Адепт должен был, постепенно, от начальной стадии Повелителя, вплоть до пиковой — укрепить ядро своей души, чтобы столкнуться с духом. На словах это не так удивительно или даже чудовищно, но… единственный раз, когда любой другой адепт сталкивался с духом — испытание Небес и Земли. Суд Изначально рожденного — второе из пяти препятствий становления Бессмертным. Да, во время медитации Пути Среди Звезд адепт не сталкивался с Изначально рожденным. Лишь с духом своей стихии. Он мог быть как могущественным, так и нет, но не Изначальным. Тех, что в своем могуществе могут превосходить некоторых богов. Но, в то же время, Чин’Аме помнил то, как выглядело становление Хаджара Повелителем. В тот день над Даанатоном он заметил в грозовых тучах и пришедшей буре лицо старика. Легенды гласят, что когда мир был еще молод, появились четыре духа. Прекрасная дева, пришедшая с востока, несущая с собой весну. Прыткий юноша, идущий с запада, держащий под руку осень. Красивая девочка, шагающая с юга и держащая в своем сердце лето. И их отец, старик, не покидающий севера. В его глазах отражалась зима. Четыре Изначально рожденных в стихии ветра. Единое целое, разделенное на равные части. Так что сейчас Чин’Аме нисколько не был удивлен тому, что над Горой Волшебного Рассвета вновь собирались черные тучи. Молнии били из них без устали. Грохот стоял такой, что дрожали камни и ученики Павильона в страхе разбегались по своим норам, полагая, что в их край пришло дикое стихийное бедствие. Перворожденная буря развернула свои могучие объятья. — Что же, — произнес Чин’Аме. — кажется, партию мы не доиграем… * * * — Отец! — принцесса, стоя на балконе дворца, указала на восток. Там, над вотчиной Чин’Аме в небе родилась безудержная буря. Грохот ярости её достигал даже Рубинового Дворца, заставляя дрожать витражи и стекла. Порывистый ветер обрушился на город, распахивая двери и окна. Император, сидя на троне, взирал на это без особого интереса. Подперев подбородок кулаком, он спокойно дышал и наблюдал за битвой двух силуэтов, отражавшихся во вспышках молний. — Все же, это твой потомок, старый друг… — произнес он, после чего поднялся и спокойным шагом направился в сторону своих покоев. Сколько тысяч лет прошло с тех пор, как он брал в руки оружие? * * * Хаджар, стоя на спине огромного парящего в небе черного дракона, не испытывал страха. Сколько бы ни был силен его противник, он не замедлит его шага. Сколько бы ни был могуч воин, это не замедлит его меча. — Драконья Буря! — выкрикнул Хаджар. Может быть так на него повлияло прошлое, может просто для устрашения Борея, но, все же… Позади него, как и позади старика-великана сверкнула молния. Чернее туч, она полоской мрака рассекла пространства. И из её недр на волю вылетели десятки таких же драконов, на котором в данный момент стоял Хаджар.