Ей попросту не хватало жизненного опыта. – Поединки стиля очень старая традиция. – Да, это я знаю, – кивнула Лэтэя. Она украдкой смотрела за тем, чтобы идущие позади них воины Лецкетов не подошли слишком близко. Выглядело это так, будто те сопровождали не гостей, а пленников. – Обычно их проводят на праздниках в качестве показательных выступлений. – И как их проводят? – До первой… – еще до того, как договорить, Лэтэя все поняла. Она была весьма умна. – … первой крови. Великие Предки! Хаджар, он хочет подставить тебя! Проливший каплю крови, будучи гостем – не может таковым считаться. Иными словами, у Хаджара было два выбора – либо отказаться от статуса гостя и навлечь на себя все то, что мог сейчас провернуть Аглен Лецкет, либо пролить каплю крови, выиграть поединок, но тем самым нарушить законы гостеприимства, что не только бы привело к первому варианту развития событий, но еще и оставило на его пути клеймо бесчестья. Либо же существовал и третий путь – он мог проиграть поединок стилей, но в таком случае по Чужим Землям мгновенно разнеслась бы молва, что Хаджар Дархан не только проиграл поединок нерадивому Лецкету (деталь о поединке стилей мгновенно бы исчезла в круговерти кривотолков), но еще и что его стиль, в котором он выступал, как Основатель – посмешище. Нет, честно и откровенно – Хаджару было плевать, что за истории будут рассказывать пьяные странники и наемники за чаркой браги в тавернах. Но не плевать Абрахаму и всему тому, что тот затеял для подготовки своей интриги перед сектой Сумеречных Тайн. – Высокое Небо, – вздохнул Хаджар. – и как только адепты держатся за свои имена и славу… – Очень крепко, – нахмурилась Лэтэя. – многие готовы убить только за то, что ты неправильно произнес их имя или что-нибудь в этом роде. К этому моменту они уже вышли к тренировочной площадке клана. Довольно просторному плацу, на котором стояли артефактные-куклы с самым разнообразным оружием. Что-то вроде големов, облаченных в броню и готовых к сражению с противником. Хаджар ощущал исходящую от них силу самого разного уровня. Начиная от Безымянного начальной стадии, заканчивая вплоть по Небесного Императора средней стадии развития. Что же – теперь становилось понятно, откуда у той же Лэтэи такое количество пусть и однобокого, но боевого опыта. Если Хаджар постоянно тренировался внутри симуляции нейросети, то ученики крупных кланов могли позволить себе махаться с големами. Одновременно и тренировка для молодого поколения и дополнительная защита в случае осады. Недурно устроились Лецкеты. – У меня есть идея, – внезапно шепнула Лэтэя и, прежде чем Хаджар успел как-то среагировать, вышла вперед. – Достопочтенный Аглен, – поклонилась она одернув край одежд. – К вам обращается наследник клана Звездного Дождя, воительница Лэтэя, Падающая Звезда. Формальности… теперь у Лецкета не было возможности для маневра – поступи он иначе, не только бы оскорбил гостя, но и весь клан Звездного Дождя. Да, на фоне Лецкетов семья Лэтэи выглядела небольшим поселком, но вопрос заключался в имидже, а не фактических силах. – Я вас слушаю, наследник, – сверкнув глазами, все же – ровном тоном, ответил на призыв Аглен. – Вы предложили моему другу проверить его силы, и мы принимаем ваше предложение, – на мгновение на лице Лецкета появилась победная улыбка, но вскоре она померкла, а кожа слегка побледнела. Чтобы не задумала принцесса, глава дома торговцев понял, что к чему – в отличии от Хаджара. У последнего не было такого количества знаний об укладах местных, чтобы раскусить интригу Лэтэи. Он просто радовался тому, что она – его друг. – Но как мы, между собой, можем оценить по достоинству стиль мастера Ветра Северных Долин и вашего достойного сына. Я предлагаю провести дуэль по укладам наших предков – перед всем городом. На ристалище за стенами столицы, где любой желающий может посмотреть битву между двумя мастерами и научиться чему-то новому. – Мы… – Уведи нас отсюда, когда я скажу – утро, – шепнула Лэтэя, а затем, куда громче, продолжила, перебивая Аглена. – Я полагаю, что вы сами оповестите город о таком событии. И, думаю, для этого вам хватит одной ночи. Полагаю, мы встретимся с вами на ристалище следующим утром. В ту же секунду Хаджар взмахнул клинком и, рассекая потоки воздуха, вступил на тропу вместе с Лэтэей. Еще до того, как сработали чары дома Лецкет, тропа уже увела их далеко за город. Хаджар почувствовал волну силы, направленную в них сторожевыми монстрами, но та не смогла дотянуться до эфемерной тропы среди облаков. Вместе с принцессой они вышли на широкий луг, после чего синхронно выдохнули и опустились на землю. – Никогда не замечал в тебе этого… – Чего, Хаджар? Он повернулся к ней. Она чуть светилась. Счастливая и радостная. Немного раскрасневшаяся. Неро говорил, что Хаджар выглядел так же после их выходок. – Безумия, – ответил генерал. Глава 1541 Хаджар играл на струнах Ронг’Жа. Перебирал пальцами натянутые до звона, металлические нити, зажимая то один лад, то другой. Он делал это легко, не задумываясь, не разделяя свои движения и мелодию. Иногда ему даже казалось, что с музыкальными инструментом он управлялся лучше, чем с мечом. Все же, еще до того, как верный и преданный клинок оказался в его ножнах — Хаджар выживал только благодаря старенькому, потрепанному Ронг’Жа. Он уже не помнил, сколько раз менял колки, сколько струн сорвал с базы, и сколько раз латал саму базу. — Лэтэя, – вдруг произнес он. Девушка очнулась из глубокой медитации и, сменив позу лотоса на обычную, посмотрела на восток. Солнце еще лишь едва-едва коснулось нежными пальцами смуглого неба, заливая его мягкими, розовыми красками. Она поправила волосы и протянула ладонь, позволяя свету звезд собраться на кончиках пальцев и вспыхнуть ночным светом. Лэтэя словно приветствовала солнце, а то будто отвечало ей. Маленький ритуал, который девушка проводила с самого детства — сама не зная почему. – Ты никогда не задумывалась, – Хаджар смотрел на свой старый, потрепанный инструмент. – если я каждый раз чиню Ронг’Жа, то… в какой момент я начну играть на новом инструменте, а старый умрет? Он провел ладонью по шероховатой базе. Сколько раз он чинил своего старого напарника и верного спутника на столь длинных и далеких тропах Безымянного Мира. Они начали свой путь еще до того, как он узнал, что судьба наградила его братом и другом, и продолжил после того, как та же судьба отобрала возлюбленную и не рожденного ребенка. – Знаешь, — Лэтэя заправила выбившуюся прядь волос за ухо. — мне почему-то кажется, что ты уже задавал мне этот вопрос. Когда-то очень давно… как если бы я слышала его во сне. – Да, – протянул прославленный генерал, бегущий от своего собственного имени. — мне тоже так кажется. Словно я уже спрашивал это. Очень давно… Они какое-то время вместе смотрели на небо, будто пытались найти забытые воспоминания о покрытых туманом прошлого сновидениях, где уже слышали подобные слова и ощущали те же душевные порывы. Это, как если бы чувство дежавю вызвало смутные догадки о таком же, но чуть более старом чувстве дежавю. А может они просто устали с дороги. — Ты ведь спрашиваешь не о Ронг’Жа, да? Хаджар посмотрел на девушку. Её золотые волосы струились среди лучей рассветного солнца. Они немного мерцали, как если бы небесное светило, вдруг обретя личность и чувство, заботливо и любя их перебирало. Лэтэя коснулась мерцания и то тут же исчезло. Она посмотрела на ладонь и на миг в её глазах отразилась та же душевная тоска, что иногда Хаджар замечал на озерной глади. Там, где отражались его собственные глаза. – Не о Ронг’Жа, — закончив песню, он отложил инструмент в сторону. Он протянул ладонь к солнцу. – Я уже забыл, что такое – сон, потому что иначе будет плохо. Или что такое — бояться порезаться ножом, когда режешь хлеб. Хлеб… из муки. Теплый и чуть сладковатый. Теперь я могу лишь мечтать об этом вкусе. И это только… - Только вершина твоих воспоминаний, – закончила за него Лэтэя. Она чуть улыбнулась и, пододвинувшись к нему, положила голову на плечо. Так они и сидели, вместе наблюдая за рассветом. – Ты напоминаешь мне Кассия. Он тоже родился смертным и, в часы, когда болели его военные раны, задавался тем же вопросом. Если он прошел через такое количество битв, если каждый раз его тело перерождалось на пути развития, если крепла его душа и энергетическое тело, то… что осталось от Кассия, рожденного его матерью и отцом. Так он спрашивал у южных ветров, надеясь на ответы. – Матери наших матерей учат, что южные ветра не всегда бывают искренне, – улыбнулся Хаджар. – Да, но они мудры, – ответила тем же Лэтэя. Мудры… Хаджар помнил одного из самых и преданных людей, которых встречал на своем пути. Мастер Южный Ветер. Остался ли он тем же, кто отправился в Море Песка, или за принцем вернулся уже кто-то другой. Но ведь, все же, вернулся… – Ты знаешь, Хаджар, я видела тебя в разных ситуациях. В битвах с противниками всех мастей. Но ни разу я не ощущала, чтобы от тебя исходила ненависть. Даже к Кань Дуну. Ни разу я не помню слепого гнева в твоих глазах или черной ненависти и злобы в твоей душе. Хаджар промолчал. Он помнил иначе. Он помнил, как каждый его шаг был пропитан злобой. Каждый взмах меча – источал ненависть. И, не вняв словам мудрой тигрицы, он едва не сгорел в этом пламени. Но даже после этого, ступая по земле праотцов и матерей его матерей, он все еще испытывал их – и ненависть, и гнев. – Я бы хотел, чтобы это была правда, – прошептал он, – но… – Со стороны всегда виднее, Хаджар Дархан, Безумный Генерал, – перебила Лэтэя. – не знаю, что начертано в свитке твоей судьбы, но это – все еще твой свиток. Не важно, сколько тел ты сменишь, какого цвета твои волосы, что за одежды ты носишь или какой меч держишь, только встретив тебя, я будто повстречала родственную душу. Старого друга. Забытого брата. Близкого мне человека. И я знаю – ты чувствуешь то же самое. Хаджар снова промолчал. Он был уже далеко не молод, чтобы слепо верить своему сердцу. Слишком часто оно обманывало его. – И я всегда хотела спросить – почему? – Почему… что? – не понял Хаджар. – Почему ты не испытываешь ненависти? Даже к Аглену… даже к Кань Дуну, – Лэтэя повернулась к нему. Её глубокие глаза цвета ночного неба, искрящегося разноцветными звездами, заглядывали ему глубоко в душу. – Ты преисполнен не ненависти, а… жалости. И каждый раз, когда твой меч проливает кровь, она выглядит иначе, чем у других. Будто твой меч… роняет слезы. Хаджар отвернулся. Он смотрел на восток. Туда, где поднималось солнце. Его рука сама собой накрыла обручальный браслет, а в груди стало больно, так невыносимо больно, что ни один удар меча, клинка, копья, стрелы, топора, молота или кулака не мог сравниться с этой болью. Хаджар предпочел бы, чтобы его пронзили тысячи оружий, но только не это чувство. Но оно его так и не покидало. Все эти годы. И все эти странствия. – Как можно ненавидеть тех, кто слаб? – произнес он. – так однажды сказал… сказало существо. Из очень старых легенд. – Легенд? Ты о ком. Хаджар отнял руку от груди. Он так и не смог ответить на этот вопрос. Он не смог признать, что, как некогда Черный Генерал, так теперь и он – испытывал к своим противникам, врагам и тем, кто сбился с пути, лишь жалость, но не ненависть. Примус, Солнцеликий, Морган Бесстрашный, Чин’Аме… он испытывал к ним лишь жалость и сожаление. Каждый из них, в своей собственной истории, был героем. Спасителем и освободителем. И для каждого из них Хаджар Дархан стал монстром и злодеем, отобравшим или уничтожившим все, что было ценно. И единственная разница, что Хаджар – общий для них всех враг, был все еще жив.