Или он, или они. Хаджар выбрал себя. Простые, когда-то очень знакомые мысли. Но, почему-то, сейчас они приходили с трудом. Сквозь плотную платину всех тех многочисленных надстроек, которые прикрывали настоящий мир от взора Хаджара. Даже в этом суровом мире, где сильные правили, а слабые смирялись, общество все равно сумело создать систему, которая закрывала от Хаджар простоту окружающего. Спустя три дня, когда, без всякого предупреждения, Орун опустил свою палку на спину Хаджару, то… Раздался глухой стук. Дерево, ударив о камень, разлетелось щепками и трухой. Хаджар, стоя в метре от места, куда пришелся удар, тяжело дышал. Он держал в руках наточенный деревянный “кинжал”. – Более менее, – скривился Орун. Пинком ноги он отодвинул в сторону деревянную скамью. – Садись. Поешь. – Демонов… псих… – с трудом протолкнул Хаджар. Орун посмотрел на него таким взглядом, которым обычно одаривают глупую собаку, которая не может выучить несколько команд. – Еще три месяца назад, ты бы и не заметил моего удара. Теперь же – смог от него увернуться. Словно в подтверждение своих слов Орун сделал быстрое, неуловимое движение. Хаджар увидел лишь несколько остаточных изображений, на пару мгновений застывших в воздухе. Но еще до того, как импровизированный снаряд слетел с пальцев Оруна, Хаджар уже… нет, не рассмотрел, а скорее предчувствовал траекторию полета. На каких-то самых базовых, простых инстинктах, он почувствовал направление, с которого приближается угроза его жизни. И когда щепка, расчертив коричневой вспышкой пространство, врезалась и застряла в камне, Хаджар снова оказался в другом месте. – Поешь, – Орун, отрывая от сочной туши очередной шмат мяса, вгрызся в небо зубами. Отхватив огромным кусок, он, практически не жуя, проглотил его, а затем вытер руки о волосы. У Хаджара, несмотря на то, что вокруг его губ алела кровавая корка, скривился. – Знаешь, что меня больше всего раздражает в адептах Империи, Хаджар? – Что? Хаджар уселся на скамью. Она была такой же простой, как и все вокруг. Орун, несмотря на свое положение и силу, обходился не просто малым, а… Казалось, что для счастья и хорошей жизни, мечнику не требовалось ничего, кроме неба над головой и земли под ногами. – Что они ведут себя скорее как, одетые в деньги, спутницы аристократов на приеме у Моргана, чем воины. – Морган? Орун посуровел. – Для тебя – его Императорской Величество, Морган. Надо же. Хаджар только сейчас понял, что никогда прежде не задумывался о том, как зовут Императора. Более того, все чаще он ощущал, что вокруг всего Императорского рода творилось что-то чудное. Вот вроде он и существовал, правил всем Дарнасом, имел в своих руках могучее Наследие, огромное количество средств и возможностей, но при этом… Хаджар даже не знал, сколько детей у Императора. Никогда не слышал о его жене. А увиденный им портрет Моргана мгновенно стерся из памяти. Более того – его не могла восстановить и нейросеть. И именно последнее наводило Хаджара на мысль, что не все так просто в Империях… – Знаешь, зачем живет воин, Хаджар? Орун вновь вытер руки о волосы и повернулся на запад. Там облака терзали жаркие поцелуи горячей бури. Молнии лентами молодой, еще не изуродованной привычкой любовницы рассекали черную гладь неприступного неба. – Чтобы умереть, Хаджар, – ответил на собственный вопрос Орун. – Мы мечи в руках тех, кто вершит судьбы мира. Не менее, но и не более. А мечу не нужны ни яркие наряды, ни огромные дома, ни почет, ни уважение. Нам лишь нужно оставаться острыми, чтобы разить врага. И крепкими, чтобы продержаться в сече как можно дольше. Хаджар смотрел на своего нового учителя. Ветер крепчал. Он срывал куски камней со скалы. Кружил эти валуны будто пушинки и кидал куда-то в сторону раскинувшегося у подножия леса. Это пугало. Буря в Горах Ненастий выглядела так, будто от бессильной ярости сокрушалась сама природа. Рвала волосы на голове и билась лбом о бесконечность. Это завораживало. А взгляд Оруна был пустым. Лишенным всяких чувств и эмоций. Хаджар уже видел такой взгляд. Так, когда-то очень давно, смотрел генерал Балиумской армии, от руки которого погибла его возлюбленная – Лунная Лин. Точно таким же, пустым, с потухшим жизненным огнем, Зуб Дракона смотрел на меч Хаджара. Старый, верный Лунный Стебель… И таким же взглядом смотрел солдат на веревку в своих руках. Он пришел в Лунную армию из южных провинций. Тех самых, что ради прииска Солнечной Руды были разорены узурпатором, братоубийцей и некогда – любимым дядей Хаджара – Королем Примусом. Родители солдата погибли от хвори. В их разоренной деревне не было средств на лекарство. Детей, что постарше, угнали на рудники. Жену… Солдат никогда о ней не говорил. Он пришел в армию только ради того, чтобы освободили детей. И он сражался ради них с яростью и свирепством десятерых. А потом… потом к нему пришла похоронка – детей уже не было в живых. На следующее утро солдата нашли за лагерем. Веревка из его рук перекочевала на шею. Ветер слегка качал его свисающее с ветки тело. Орун был сильнее. Но на фоне страстного танца бури, Хаджар заметил, что шрамы, которые покрывали тело великого мечника, были оставлены не потому, что Орун оказался медленнее или слабее противника. Нет. Вовсе нет. За этими телесными шрамами он пытался скрыть те, что терзали его душу. Страшные раны, которые Орун уже отчаялся залечить. Хаджар понимал, почему мечнику так нравится эта проклятая, забытая всеми Гора. Здесь он надеялся встретить противника, который окажется достаточно силен, чтобы разбить закаленной в крови меч… – Как её звали? – спросил Хаджар. Орун молча вглядывался в бурю. За тысячи прожитых лет, за все войны и сражения, которые прошел Великий Мечник Даанатана, сколько таких он уже видел. Сколько вечеров и ночей он провел на этом уступе. Сколько часов просидел в ожидании? Ожидании того, что этот, очередной вечер в компании страстного шторма станет, наконец, последним для него. – Пришло время третьей тренировки, Хаджар, – сухим тоном произнес Орун. –Видишь молнии сверкают? – Вижу. – Возьми меч и рассеки одну из них. Секундная тишина, а затем недоумевающий рев: Глава 763 Хаджар пришел в себя резко и почти мгновенно. Так же, как это бывало уже сотни раз на Горе Ненастий. С той лишь поправкой, что вместо хищного оскала Оруна он увидел перед собой фиолетовые, нечеловеческие глаза Эйнена. – Твоя привычка использовать техники, ведущие к твоей же смерти, не исчезла за эти два года, мой варварский друг, – констатировал островитянин. Он уже расфасовывал в походный, лекарский ящик разнообразные склянки и отрезал острейшим ножом промазанные, дурно пахнущие бинты. – Где мы? – прохрипел Хаджар. Последним, что он помнил была музыка Луи Армстронга. Кажется, нейросеть включила её из-за фразы осколка тени прошлого Горшечника. Удивительно, что маленькая крупица, частичка души древнего Горшечника, смогла обрести силу, сравнимую с Пиковым Повелителем… Но куда удивительней был тот факт, что она знала радио-версию песню семидесятых годов двадцатого века. Спрашивается – откуда? – Где-то на берегу Озера Грез, – ответил Эйнен. – Ну или того, что от него осталось… Только ты, Хаджар, можешь уничтожить целый регион, который сотни тысяч лет считался гиблым местом. – Просто он встретился, – Хаджар зашелся в приступе кашля. – С чем-то, что воистину является гиблым. – Скромно, – фыркнул Эйнен. Взмахом руки он убрал походный лекарский ящик в пространственный артефакт. Хаджар смотрел на небо. Там все еще бушевала буря. Значит времени с того момента, как он ушел под воду, прошло не так уж и много. – Остальные? – спросил Хаджар.