Он так и спросил. Он спросил, а Михалыч ответил: – Нам завтра утром выступать. – В инструкции так написано? – Леший попытался сыронизировать, но завхоз шуток, похоже, не понимал. – В инструкции, – сказал и снял с переносицы очки. – И даже, если бы не имелось четких указаний, райцентр отсюда в двухстах с лишним километров. Это же Сибирь. – Мобильный Интернет ловил на дороге! – Леший не собирался сдаваться. – Это, я думаю, километров шестьдесят всего нужно проехать. Никитос, давай мы с тобой скакнем проверим, что к чему. – Из всех присутствующих только Никита внушал ему какое-никакое доверие. – Вы пили! – напомнила Марфа испуганно. – Как можно пьяными за руль? – И баба Маланья сказала, что разделяться нельзя. – Лика откинулась на спинку стула. – Волнуешься за меня, рыжая? – На душе сразу потеплело, захотелось подвигов. – Не за тебя, за него! – Она кивнула в сторону Никитоса, и подвигов сразу же расхотелось, даже обидно стало. – Нельзя пьяными за руль, – встрял Михалыч. – Никак нельзя. – Значит, завтра! – А вот сейчас в Лешем говорила злость. Как это вообще возможно отправляться на поиски, не имея никакой информации об объекте?! А вдруг они кого-то не того найдут! Что тогда? Прощай-то денежки? Идея родилась быстро, а как только родилась, Леший принялся ее обдумывать. Происходящее за столом перестало его волновать. Да и не происходило там больше ничего интересного. – Завтра мы выступаем, – сказал Архип. Сказал, словно отрезал. И все сразу послушались. Леший оказался прав насчет баньки. Баньку и в самом деле истопили. Пока Архип возился с дровами, они с Никитосом натаскали из колодца воды. Таскать пришлось много, чтобы хватило всем. Парились по очереди: сначала дамы, потом мужики. Леший париться не стал, вот еще какие деревенские глупости! Спать их положили тоже порознь. Девицам баба Маланья постелила в доме, а мужчин отправили на сеновал. Спать на сеновале Лешему еще никогда не доводилось. Оказалось, что это то еще удовольствие. Пыльно, жарко, колко… И насекомые всякие невидимые в темноте. Мерзость! А остальные уснули. Первым вырубился Никита, вторым – Михалыч. Архип не ложился долго, пару раз выходил во двор курить, и Леший со своего колючего насеста видел красный огонек его сигареты. Наконец угомонился и он. Вырубился, оглашая округу мощным храпом. Значит, пора! Машину во двор загонять не стали, она так и стояла снаружи, совершенно не вписываясь в общую картину. Ключи от зажигания Леший стащил из кармана Архиповой куртки еще во время банных процедур. Оставалось только надеяться, что все умаялись за минувший день и спят достаточно крепко, чтобы не услышать гул мотора. Ну, и чтобы псина старушкина не залаяла. А даже если и услышат, то все равно догнать Лешего не смогут. А ему-то и нужно совсем ничего: отъехать на расстояние, на котором ловит Интернет. И не факт, что это будет пятьдесят километров, может, получится поймать и на двадцати. Двадцать километров – это же совсем ничего! Это десять-пятнадцать минут езды. Зато потом в его руках окажется ценнейшая информация о тех ребятах, что пропали здесь год назад. Что-что, а искать информацию он умеет! И видос можно попытаться запилить! Так сказать, сводки с фронтов. Чтобы эти городские лузеры видели, что все серьезно, а не понарошку, чтобы знали, на какие лишения Леший идет ради них, своих подписчиков, на какие подвиги! А в лагерь он потом вернется весь такой на белом коне, но делиться информацией ни с кем не станет, прибережет для себя и будущей истории. А эти сони пусть до всего доходят сами! Вставить ключ зажигания с первой попытки не получилось, в крови бурлил адреналин пополам с алкоголем. Адреналина чуть больше, алкоголя чуть меньше, но в целом смесь получалась гремучая, как раз такая, чтобы не бояться никого и ничего. И машина не подвела, муркнула тихонечко, по-кошачьи, и так же тихонечко покатилась прочь от избушки. Всего двадцать километров… Оно-то, может, и двадцать, вот только Леший по пути сюда все больше смотрел в планшет, чем в окошко, не оценил ни дорогу, ни мастерство водилы. А теперь вот оценил. Когда дороги, считай, никакой и нет, когда не видно ни зги и ползти приходится по-черепашьи. А вокруг тьма и странные шорохи. Нет, не странные – страшные! Чтобы не испугаться еще сильнее, Леший включил приемник, покрутил ручку настройки. Радио не ловило. То есть радио не ловило нормальных каналов, а ловило какую-то хрень, почти такую же, что была снаружи. Треск, шорохи, шепот… Леший мужественно чертыхнулся и врубил на полную мощность плеер в телефоне. Но почти сразу же вырубил, потому что озаботился он, дурак такой, всем, кроме заряда. И заряда должно было хватить если только в обрез. Интернет появился на двадцать пятом километре. Пока еще хилый, видос на такой скорости не запилишь, но инфу какую-никакую уже можно поискать. Леший искать не стал, решил проехать еще немного, чтобы уж наверняка одним выстрелом убить всех зайцев сразу. Ехать пришлось еще семь километров. Зато сейчас Интернет почти летал. Ну как летал – хотя бы не тормозил. Леший приткнул микроавтобус на обочине, фары гасить не стал, потому что в голове его родилась шикарная просто идея. Сейчас он не просто зальет видос из старых, сейчас он снимет вот прямо реальную картинку. Картинка, к слову, жуткая: лес черной стеной, небо тоже черное, но с белыми дырами от звезд. И звуки. Звуки такие, что аж жуть: вой, уханье, шум ветра. А ему больше и не нужно, ему маленький такой видосик. Сначала камеру на себя, и фонариком подсветить для пущего драматизму, сказать, что хотел сказать. Это он уже придумал, пока ехал. А потом снять вот всю эту жуть. Леший так и сделал: и сказал, и снял. А потом заглушил мотор, забрался обратно в салон. Пока видос будет загружаться, можно поискать инфу про пропавшую экспедицию. Только бы заряда хватило! Сейчас, когда Леший был занят любимым делом, он не боялся никого, ни людей, ни черта лысого! Он всем еще покажет! И особенно этой рыжей, которая держит его за дурачка! Видос грузился ни шатко ни валко, но слава богу, что вообще грузился. А Леший, точно гончая, рыскал по просторам Интернета, искал инфу. Увлекся так сильно, что подозрительные звуки услышал лишь в последний момент. Услышал и нырнул под руль, а телефон спрятал под полу куртки, чтобы не отсвечивал. Загрузки там оставалось совсем ничего, жалко, если оборвется. Те звуки, что показались ему подозрительными, на самом деле были не странными, скорее уж неожиданными. Потому что кто ожидает услышать ночью посреди тайги человеческие голоса? Сначала подумалось, что это кто-то из своих. Проснулись от звука мотора, кинулись в погоню. Вот только не свои! Голоса мужские, незнакомые. К тому же своим броситься в погоню не на чем, потому что единственным видом транспорта вероломно завладел он сам. В обычной, не таежной жизни Леший бы, наверное, высунулся, сказал – привет, мужики! А тут отчего-то затаился, даже дышать перестал. Дышать перестал, а за тем, как грузится видео, следить не забывал. Загрузилось! От сердца отлегло. Самую малость отлегло, не придется перезаливать видос. Но голоса… Они не удалялись, не становились тише. И вот сейчас незнакомцы подойдут достаточно близко, чтобы разглядеть в темноте микроавтобус, чтобы разглядеть его, свернувшегося калачом Лешего. Скорее всего, в этом нет ничего страшного. Скорее всего, это какие-нибудь охотники или старатели, или кто тут еще шастает по ночам в лесу? Одним словом, обычные люди. А обычные люди после того, что Леший видел вчера, – это тьфу, это смешно, а не страшно. Вот только непонятно, почему так сильно бьется сердце, а ладони взмокли. Обычные люди. Зачем прятаться от… Додумать до конца эту оптимистичную мысль Леший не успел, микроавтобус качнулся, и в дверцу со стороны пассажирского сиденья что-то врезалось, а потом нутро салона осветил белый свет фонарика. – Кто это тут у нас? – послышалось с той стороны. Голос был сиплый, словно прокуренный. А микроавтобус снова качнули. Сразу понятно, что тот, кто стоял снаружи, очень сильный. Почти такой же сильный, как Архип. – Гриня, ну-ка посвети! Посветили. Луч фонаря скользнул по приборной панели, а потом соскочил к ногам Лешего, прямо к его подкосившимся и дрожащим коленкам. Обнаружили! И теперь совсем не понятно, что хуже: страх или стыд за то, что страшно. А ему ведь страшно. – Двери открой, – сказал тот, что снаружи. – Выходи. Посмотрим на тебя такого! В этом сиплом голосе не слышалось ни любопытства, ни даже насмешки. Голос приказывал, Леший должен был подчиниться. Вот только подчиняться не хотелось. И двери открывать тоже. А хотелось ударить по газам и валить отсюда куда глаза глядят. А ведь это мысль! Что ему мешает уехать! Конечно, он не гонщик, но за рулем с шестнадцати лет. Вот как папка научил, так и за рулем! Сразу полегчало. Отпустило даже. Леший сунул телефон в карман, уселся на сиденье и повернул ключ в замке зажигания. – Я сказал, открой дверь! Не стоило смотреть, нужно было сразу по газам. Но Леший все равно посмотрел. Их было трое. Один здоровый, бородатый, навроде Архипа. Тот самый, что велел открыть дверь. Второй высокий, даже долговязый, с повязанной на макушке банданой. Третий коренастый, плечистый, моложе остальных. Этот третий был почти ровесником Лешего. Он смотрел на него с веселым, звериным каким-то интересом. И скалился тоже по-звериному. Одно лишь это настораживало и пугало, но было еще кое-что. Оружие. Разглядеть в темноте подробности у Лешего не получилось, но оружие – это всегда серьезно. А оружие в руках у этих… Может, Леший и был шалопаем, как считали родители. Может, он даже являлся слегка придурком, как и думала Лика, но кое-чего у него было не отнять. У него имелась чуйка! На интересные сюжеты, на интересные места, на интересные темы. На опасных людей… Эти люди были по-настоящему опасны. Куда до них адвокату Никопольскому с его контрактом и неустойками! Эти не станут пугать неустойками, эти сразу… Заурчал мотор, и по салону пробежала вибрация, Леший вцепился в руль. Сейчас-сейчас… Дайте только секундочку… Не дали. Молодой, со звериным оскалом, заступил дорогу. Шагнул аккурат в свет фар. И теперь Леший разглядел все в деталях. Лучше бы не видел. Лучше бы вообще не предпринимал эту идиотскую вылазку. Что теперь? Давить, что ли?.. – Я сказал, вышел из машины! – рявкнул бородатый, а потом как-то слишком стремительно, почти неуловимо для глаза замахнулся и врезал прикладом ружья в боковое стекло. Давить! Если придется, давить всех к чертовой матери… Леший мотнул головой, смахивая осколки стекла, и тронул машину с места. Молодой отскочил в сторону с невероятным проворством, одновременно сдергивая с плеча ружье. А Леший уже ничего не видел. Леший маневрировал и молился всем богам, чтобы микроавтобус сдюжил, чтобы не застрял колесом где-нибудь в колее, чтобы дорога оказалась достаточно широкой для маневров. У него получилось. Потому что у страха не только глаза велики, страх руками человеческими иногда может творить настоящие чудеса. Например, развернуть громоздкий бус всего за пару приемов, а потом швырнуть его вперед, в непроглядную темноту. Только бы у этих троих не оказалось машины! Только бы они не бросились в погоню! Они не бросились. Вместо этого открыли огонь. Самый настоящий огонь. Как в кино! Как в чертовом боевике про гангстеров! Над головой что-то просвистело. Так близко, что еще чуть-чуть – и кранты. А Леший в этот момент думал только об одном. Чтобы не попали в колесо… Он пригибался к самому рулю, давил на газ и орал дурниной. Орал так громко и так отчаянно, что не сразу понял, что все – больше никто не стреляет, больше никто за ним не гонится. И даже когда понял, не сразу поверил. А оглянуться или посмотреть в зеркало заднего вида боялся. Вот честное слово, боялся! А дорога как-то быстро, почти стремительно вынырнула к уже знакомой опушке. И там, на краю опушки, Леший увидел свет, горевший в окнах старой избушки, а это значило, что его отсутствие уже заметили, что его команда не спит. По крайней мере кто-то из команды не спит точно. Вот только тогда Леший сбросил скорость, только тогда, кажется, начал дышать, а не судорожно глотать раскаленный воздух. Микроавтобус он запарковал аккуратно, почти ювелирно. Словно эта аккуратность могла оправдать разбитое стекло и попорченный пулями салон. Если, конечно, пули вообще были. Если он не придумал выстрелы в угаре погони. Прежде чем открыть дверцу и выйти в ночь, Леший немного посидел, крепко вцепившись в руль. Посидел бы и дольше, если бы микроавтобус не качнула неведомая сила. Впрочем, почему неведомая? Очень даже ведомая! С той стороны стоял Архип. Он был голый по пояс. И шрамы, и татуировки его заливал мертвенный свет луны. Вот кого нужно бояться… – Выходи, – сказал Архип и, не дожидаясь, просунул руку в пробоину в стекле, разблокировал дверь. А за его широкой спиной уже маячили остальные. Марфа в накинутой поверх цветастой сорочки шали. Эльза в косо, не на те пуговицы застегнутой рубашке. Баба Маланья при полном параде, словно и спать не ложилась. Никита, тоже по пояс голый, взъерошенный и оттого выглядящий совсем несерьезно, как мальчишка. Михалыч в какой-то нелепой полосатой пижаме и тапках. Но Леший искал глазами не их, Леший искал Лику. Не пришла. Не взволновалась, не озаботилась его исчезновением. Небось спит себе и не парится. Или проснулась, но не посчитала нужным выйти, чтобы убедиться, что с ним все в порядке… Исчезновение Лешего первым заметил Архип. Никите тоже что-то подозрительное почудилось сквозь сон, но окончательно проснулся он от тычка под ребра. – Вставай, док, – посипел на ухо Архип. – Этот ваш блогер, кажется, свалил. Сам он оказался уже на ногах. Полуголый, косматый, бородатый, он был похож на медведя-шатуна. Того самого, который оставил следы на его теле. Никита сел, просыпаться по первому требованию ему было не привыкать. – Как свалил? – спросил, натягивая джинсы. – На вашем бусе. Вот как. Архип уже спускался во двор по шаткой приставной лестнице. Где-то в глубине сеновала завозился, забормотал спросонья Семен Михайлович. Никита направился вслед за Архипом. В душе проснулось и набиралось сил беспокойство. Наручные часы показывали половину второго ночи. А в избушке уже загорелся слабый огонек. Кажется, кто-то зажег свечу. Или керосинку. Скрипнула тихонько дверь, на пороге появилась высокая девичья фигура. Если высокая – значит, Анжелика. Из всех девчонок на модель была похожа только она одна. – Что это было? – спросила Анжелика, зевая и поглаживая своего Крыса. Спала она с ним, что ли! – Сейчас узнаем. – Никита вслед за Архипом выбежал за калитку. Так и есть, микроавтобус пропал. И это могло означать только одно: Леший в самом деле свалил. Вот только куда и зачем? – Вот дебил, – сказала в сердцах Анжелика и поплотнее запахнула полы своей куртейки. – Поехал искать Интернет. Тогда и в самом деле дебил. Особенно в свете того, что рассказала им намедни баба Маланья. Особенно в свете того, что они видели своими собственными глазами. И ведь теперь его никак не догнать. – У монахов есть уазик. – Архип словно прочел его мысли. – Только пока мы в монастырь, а потом обратно… – Он чертыхнулся, сплюнул себе под ноги. Скрипнула калитка, и в образовавшуюся щель проскользнула сначала псинка, а потом баба Маланья. – Что? – спросила она, поправляя платок. – Уехал? – Уехал… – Архип закурил и теперь мерял широкими шагами пятачок перед покосившимся забором. – За Интернетом, – поддакнула Анжелика. Вот только в голосе ее не было прежней язвительности. Никита бы даже сказал, что она волнуется. Наверное, показалось. – Если за Интернетом, то вернется. – Кажется, баба Маланья успокоилась. – Главное, чтобы не в тайгу. – Он, конечно, дурак, но не до такой степени, бабуля! – Анжелика шмыгнула носом и погладила своего Крыса. А калитка снова приоткрылась, на сей раз пропуская Семена Михайловича, Марфу, Эльзу и Зену. – Что? – спросил Семен Михайлович почти так же, как баба Маланья. А Эльза ничего не спросила. Она стояла, прижавшись спиной к забору, и вид имела сонный. Марфа сделала было робкий шаг к мечущемуся Архипу, но замерла, так и не решившись подойти ближе. Выглядела она несчастной и потерянной, а еще нелепой в этой своей ночнушке в цветочек. Совещались недолго. Да и что совещаться, если машины все равно нет? Оставалось только ждать. Они и ждали. Архип курил сигарету за сигаретой. Семен Михайлович расположился в доме за столом и корпел над какими-то своими бумагами. Девицы тоже вернулись в дом, но никто из них не лег спать. Волновались все, даже Анжелика, которая старалась не подавать виду и деловито скармливала сухарь своему Крысу. Звук мотора первым услышал Архип. – Возвращается, – сказал, ни к кому не обращаясь, перекинул через плечо ружье и вышел за калитку.