Последнюю ремарку «пропел» внутренний голос, активировавшийся как всегда не вовремя. Смачно так пропел, ярко. Отчего кровь прильнула к щекам Оли. Вика привезла ей свежую одежду и косметику. Очень хотелось привести себя в порядок, увлажнить лицо, нанести тон. И снова Оля столкнулась с проблемой «левой» руки. Открыть, отвинтить, поправить. Это вообще… как? Сложнее всего было с Сашей. Пока Оле помогали медсестры, даже ночью приходили. Что будет дома — думать об этом девушка пока опасалась, гнала от себя размышления. Будет решать проблемы по мере их поступления. Сейчас одна девяностокилограммовая проблема двигалась на неё. Или не девяносто? Под сотенку, вероятнее. — Ты плоховато накрасилась, красотка. Надо было предупредить. Я бы тебе помогла и кофту поинтереснее привезла бы, — сквозь сомкнутые губы прошипела Вика, после чего натянула на лицо обворожительную улыбку, за которую Оле мгновенно захотелось прибить сестру. Петр остановился ближе, чем того требовали условности. Олю окатило горячей волной. Она бы хотела реагировать на этого мужчину спокойнее, но не получалось. — Добрый день, — строго и лаконично сказал мужчина. Его близость заставила Олю пожалеть, что на ней нет ботинок на высоких каблуках. Пять сантиметров в высоту она не отказалась бы себе прибавить, чтобы не смотреть на него снизу вверх. — Здравствуйте, Петр. Мужчина прищурился, и подавляющие властные волны, исходящие от его фигуры, усилились. Оля на чистом инстинкте противоречия вскинула подбородок кверху. Раньше она не замечала за собой столь отчаянного, не поддающегося логике желания противостоять мужчине во что бы то ни стало. А тут её точно черти раззадоривали. И Ольга прекрасно понимала, что играет с огнем, провоцирует тигра, вольно гуляющего на свободе, но ничего не могла с собой поделать. — Тебе надо было сообщить мне, что ты намереваешься уйти из больницы раньше времени, — всё тем же не терпящим возражения тоном проговорил Громов. — Хм… Давайте я быстро вклинюсь в ваш разговор и представлюсь, — затараторила Вика, перехватив инициативу на себя. — Я кузина Ольги и крестная нашей роднульки, Виктория. А вы наш доблестный герой Петр Михайлович? Левая бровь генерала едва заметно сыграла вверх. — Раз назвали героем — придется соответствовать. Оля отвела взгляд. Если бы он смягчил интонацию, то был бы другой эффект. А так… Ничего не поменялось. — Петр, нам необходимо знать, где машина… Вика заберет. — Оля, можно тебя на минуточку? Не дожидаясь её ответа, Петр взял девушку за локоть. Ольгу едва не прошибло током. На ней не было верхней одежды. Лишь брюки, которые она натягивала одной рукой, и теплая рубашка, опять же надетая не пойми как. Хорошо, что Вика привезла майку. Она ездила в квартиру Виталика, забирала вещи. Он не хотел отдавать, требовал, чтобы Вика сообщила, где Оля с Сашей. Кузина успешно послала его по известному направлению. В ком в ком, а в кузине сомневаться не приходилось. Та была остра на язык. Прикосновение Петра оказалось более интимным и фривольным, чем требовала ситуация. Вика не скрывала своего ироничного удивления. — Ок, мы подождем тогда на диванчике, — и, придерживая Сашу за головку, направилась в сторону. Ольга глазам не поверила, когда увидела отходящую в сторону сестру. За ними наблюдали. Медсестра за стойкой регистрации, другие пациенты и посетители. Оля не могла вырвать локоть. Когда Громов оказался с ней непозволительно рядом? Так, что она окунулась в терпкий запах парфюма и сигарет. А ещё почувствовала себя рядом с ним мелкой и хрупкой. Такого не было ни разу в жизни. Хрупкой её никак назвать нельзя при любом раскладе. Но рядом с ним она себя именно такой ощутила. Мужчина возвышался над ней, загораживая других людей. Взгляд Оли уперся в идеально гладкий подбородок. Квадратный. Мощный. Сильный. Сердце в груди пропустило удар. Ей никак не удавалось реагировать на Петра спокойно, и это неимоверно злило. В конце концов, она не шестнадцатилетняя девочка, чтобы заходиться от восторга и трепетать перед взрослым мужчиной. — Уходишь по-английски, Оля? Громов сразу перешел к делу. — Разве? — несмотря на то, что ничего сверхъестественного не происходило и они находились среди людей, интимность происходящего усиливалась. — Тебе рано покидать госпиталь, — он резко перевел тему. — Петр Михайлович… Извините, Петр, я помню… Давайте проясним некоторые моменты, — пусть у неё и сбилось дыхание, и от близости военного вело куда-то в сторону, пульс участился, но Оля осталась верна себе, за что мысленно себя и похвалила. — То, что случилось на трассе, разрешилось благополучно. Мы это выяснили. Ни я, ни вы ничего друг другу не должны. Я же правильно вас поняла в последний наш разговор? Поэтому… — Оля облизнула пересохшие губы, запоздало осознав, что тем самым привлекла к ним внимание. Громов мог её жест расценить неправильно, как кокетство. Типа девушка говорит «нет», но всеми фибрами души, точнее, тела, показывает, что её отказ не стоит воспринимать напрямую. Есть пути для отступления. Паузу Ольга тоже сделала ненамеренно, но, акцентировав, затянула. Надо бы продолжить, но язык прирос к нёбу. Петру её слова не понравились. Она знать не желала, зачем он появился в госпитале именно в то время, когда её отпускали. Зато не могла не заметить, как губы мужчины недовольно поджимаются. И шрам над губой тоже приметила. — Поэтому я не могу и не хочу больше находиться в госпитале. Пора домой. Генеральская пауза вышла куда значительнее. От неё напряжение зазвенело в воздухе. Оля очень сильно захотела, чтобы их прервали. Чтобы кто-то подошел, позвал Петра, отвлек его от неё. Ничего подобного не происходило. Медперсонал и пациенты обходили их стороной. — Будешь жить у сестры? — наконец, задал он вопрос, который никоим образом не касался Петра. Оля мгновенно вспыхнула. — А вам какое дело? — Я озвучил свой интерес. Так… Ладно, будем разбираться не в коридоре. Вика на машине? — Да… Облегчения от того, что разговор завершился, Оля никакого не испытала. Да и не завершился он, а, скорее, оборвался. И последнее слово осталось за генералом. — Верхняя одежда где? Тебе вернули пальто? — Возьмем в гардеробной. — Сейчас принесут. Так просто. Принесут и всё. Оля не успела возразить, как мужчина развернулся и направился к регистрации, откуда ему навстречу уже выходила медсестра. Ольга отвернулась и поспешила к Вике. Та же, зараза этакая, ждала её с любопытной улыбочкой на губах. — Ни слова, — предупредила девушка сестру. — Ни звука не издавай. Вот ничего не говори. — Как скажешь, дорогая. Пальто Оле принесли. Как и обувь. Помогли одеться, обуться. Ольга от такой нарочитой заботы в конечном итоге покраснела, как рак. Устраивать разборки прилюдно она никогда не любила. Оля относилась к числу тех женщин, которые предпочитают сначала утихомирить шторм внутри себя, всё взвесить, проанализировать, а потом вступать в дискуссию. Скандалить, выплескивая оскорбления и претензии в горячке, она не любила. Под воздействием обиды, негодования и других негативных эмоций можно наговорить лишнего. Как известно, слово — не воробей. — А генеральской фавориткой быть неплохо, — съехидничала Вика, открывая перед кузиной дверь. — Ой, и не надо испепелять меня взглядом. И да, я помню, что ты меня настоятельно просила заткнуться. Но, черт, сестренка, это так… приколюшно. Оле было не до веселья. Петр попросил, точнее сказать, распорядился, чтобы они подождали его на крыльце. Сам же, забрав выписку, ушел, как Оля подозревала, беседовать с Григорием Марковичем. Оно ей надо?.. Нет. Тогда почему она стоит и ждет возвращения Громова? Саша, оказавшись на улице, снова раскапризничалась. Захныкала, потянулась к матери. Оля шагнула к ней. Та потянула руки, желая оказаться как можно ближе к родному человеку. Оля задрожала, прикусив нижнюю губу. — Ну что ты, что ты, роднульник. Скоро мы будем дома… Всё хорошо, я рядом. Смотри, я же тут. Уговоры не приносили результата. Саша от капризов перешла к крику за считанные секунды. Тянула руки, пытаясь схватиться покрепче за пальто Оли. — Да возьму я тебя на ручки. Сейчас… — Оль, не удержишь, — слабо возразила Вика, инстинктивно готовая передать ребенка матери. — Я помогу. Суровый мужской голос прозвучал за спиной девушки. Оля вздрогнула, обернулась, движимая рефлексом, нога соскользнула со ступени, и, как результат, девушка начала заваливаться назад, нелепо взмахнув здоровой рукой.