Валентина Игнатьевна не могла не нравиться. Ироничная в меру и одновременно с добрыми глазами. На небе не наблюдалось ни одного серого облачка. Напротив, солнце светило с раннего утра. — Мы гулять, а ты отдыхать. В конечном итоге Оля сдалась. Несмотря на то, что с ней ночевала Валентина Игнатьевна и девушка могла не тревожиться за Сашеньку, беспокойство в груди разрасталось, жгло. Оля снова и снова перебирала в памяти прошедший вечер. Как же стремительно меняется её жизни. Молниеносно, точно в какой-то момент Олю подхватило и занесло на скоростной поезд, и сойти с него не предоставляется возможности. Убедившись, что Валентина Игнатьевна взяла с собой всё необходимое для прогулки, Оля прошла в комнату и рухнула на диван. На тот самый, где её накануне зажимал Петр. Девушка легла и сильнее зажмурила глаза. Ни о чем не думать… Всё постепенно разрешится само собой. Ей бы немного оправиться, чтобы рука полноценно заработала, и знать, что лечение мамы дает результаты. А с остальным… справится. Проснулась Оля с ощущением, что что-то не так. Резко вскочила и заморгала, пытаясь проснуться. Испуганно начала рыскать взглядом по сторонам, интуитивно ища Сашу. И когда Оля не увидела рядом дочь, то собралась нестись её искать. И едва не засмеялась в голос, вспомнив, где и с кем находится её дочка. Оля снова рухнула на диван, грустно улыбнувшись. — Нечего просыпаться не пойми где… То в больничке, то в чужой квартире. Ещё и не так шарахаться начнешь. Оля улыбнулась сквозь сон. Но улыбаться пришлось недолго. Интуиция снова обострилась, кольнув в грудь. Оля провела рукой по груди, проверяя, не протекло ли молоко. Грудь набухла, подходил час кормления дочки. И всё же дело не в ней было. Нахмурившись, Оля вторично встала и прислушалась. По квартире доносился посторонний шум. Едва слышный. Но он был. Сердце Оли ускоренно забилось в тревоге. Неужели в квартиру пробрались посторонние? Или всё же Валентина Игнатьевна вернулась с Сашенькой пораньше? Оля сжала горло здоровой рукой. Теперь она не сомневалась: шум был. Игнорировать его нельзя. И девушка пошла в сторону доносящихся звуков. Когда увидела, в чем дело, пошатнулась и уже зажала рот рукой. В спальне с потолка свисала огромная, как её в народе называют, «титька», наполненная водой. Она доходила до середины комнаты, представляя собой убогое и очень опасное зрелище. Рано или поздно натяжной потолок не выдержал бы под тяжестью воды и прорвался. И тогда… На стенах тоже имелись уродливые разводы. Оля метнулась в коридор, завернула за угол. Страшная догадка подтвердилась. В коридоре потолки были из гипсокартона. Зашпаклеванные и покрашенные, они первые пострадали. Именно через них пробилась вода и капала на ламинат, который, если срочно не предпринять меры, в скором времени мог вздуться и испортиться. Оля, матерясь, побежала в ванную, схватила тазик и снова выбежала в коридор. Мысли метались в голове. Затопление — кошмар любого жителя ЖК. Надо связаться с представителями управляющей компании, перекрыть воду, что-то сделать с электричеством… Найти соседей, что сверху, и так далее и тому подобное. А тут квартира чужая! Оля даже не знала, кому она принадлежит. Вика не оставила контактов. Девушки попросту не подумали о том, что может случиться ЧП. И Вика… Хорошо, если она будет в сети и Оля сможет выйти на связь с ней. Черт! — Оля, мы пришли, — веселый и довольный голос Валентины Игнатьевны донесся до Ольги через призму слез, которые предательски выступили на глаза. — Да твою же мать! Это что тут у нас такое? * * * Что получается — она снова меняет дислокацию? Серьезно? Оля смотрела на свои с Сашенькой вещи, которые грузил в машину высокий, молчаливый парень в форме. Он представился, Оля не запомнила имя. Не до имени было. Валентина Игнатьевна, несмотря на возражения Ольги, позвонила Громову. Оля даже не прислушивалась к их разговору. От неё уже мало что зависело. И это малодушно радовало. Не справилась бы Ольга в одиночку, вот никак. В какой-то момент девушка устало прислонилась к стене. Отдохнула, называется. И случился маленький апокалипсис. О последствиях которого невозможно не думать. — Оля! Оля, вы меня слышите? Эй, ну чего вы… Расстроились? Понятное дело, неприятно. Но всё поправимо. — Поправимо? — Конечно. Ей бы уверенность Валентины Игнатьевны. Через двадцать семь минут — Оля засекала — приехали люди в военной форме. С ними представители управляющей компании, и понеслось, завертелось, закружилось. Олю отодвинули на задний план, Валентина Игнатьевна быстро ввела в курс дела вновь прибывших. Интересно было другое — Ольгу никто не трогал, ни в чем не обвинял, ничего не требовал. Всё решали другие люди. Вместо неё. Её никак не задействовали. Вроде бы это и хорошо… С другой стороны, безумно непривычно чувствовать, видеть, что тебя отгородили от проблем. Проявили заботу. Оля слышала, что звонит телефон. Виталик. Надо же, снова объявился вовремя. Оля не ответила. Надо вещи собирать. Когда Валентина Игнатьевна сказала, что им здесь больше делать нечего, Ольга воспротивилась. — Сейчас всё урегулируют и… Она сама себя оборвала на полуслове. Упрямство упрямством, но дышать влажным, спертым воздухом Сашеньке категорически нельзя. — Так, мы едем в имение. Петр Михайлович распорядился, там всё подготовят к нашему приезду. Ну надо же, как интересно, Оленька, вышло… Валентина Игнатьевна не закончила фразу, женщину отвлекли. Оля поняла, что та хотела сказать. Совпадение или судьба? Женщины поговорили про имение Громова, не прошло несколько часов, и они едут туда. Саша спала на груди у Оли. Валентина Игнатьевна всё норовила забрать девочку к себе. Та в комбинезоне была тяжеленькой. Оля обняла дочь одной рукой, улыбнулась няне и перевела взгляд в окно. Улыбка сразу сошла с лица Оли. Правильно ли она поступает? По факту, переезжая к незнакомому мужчине. Хотелось с кем-то посоветоваться, обсудить. Можно, конечно, с мамой. Позвонить и вывалить всю правду. Только кому легче станет? Оле? А мама вся изведется, и на её здоровье новости от дочери негативно скажутся. Ей хватило и того, что они с Виталиком разбегаются. Вернее, уже разбежались. От него поступило ещё два вызова, потом несколько сообщений в чат, где мужчина уже не стеснялся в выражениях. Оля скользнула по ним взглядом, отвечать не стала. Не до разборок с бывшим, вот уж точно. — Валентина Игнатьевна, вы разговаривали с Петром, — осторожно начала молодая женщина, терзаемая сомнениями. В висках пульсировало. — Мне кажется, не совсем правильно то, что я еду к нему. Няня громко хмыкнула. — И откуда такие мысли? — Мы с Петром мало знакомы и… вообще!