Ещё Петр кайфовал, когда она перенимала его стиль общения. Этому ещё способствовал и Григорий Маркович, ставший частым гостем в их доме. Он после недолгих препирательств согласился вести Сашеньку и вплотную заняться её здоровьем. — Внимательно слушаю. — Ты сейчас что-то сказал про любовь. Не хочешь сделать уточнения? Она склонила голову набок. — Хм, — повторил Петр, растягивая звуки. — Например, какое? — Такое, Громов! — вспыхнула Ольга, схватила декоративную подушку и запулила ей в него. Петр, сдерживая смех из последних сил и откровенно наслаждаясь происходящим, отбил подушку. — Мы с тобой поженились, я ношу подаренное тобой кольцо! — для пущей убедительности девушка продемонстрировала обручальное кольцо с нехилым бриллиантом. — Ты утверждаешь, что я твоя от кончиков ногтей до кончиков волос! Но я, черт побери, ни разу не слышала от тебя настоящих нормальных признаний! — Опять ты про нормальность, блондиночка? — не удержался Петр. Увидев, что жена начала поспешно вставать, ловко передвинулся к ней, перехватил её за располневшую талию и уронил на себя. — И куда это ты собралась? Такой интересный разговор, а ты уже уходишь! — Знаешь что! — продолжила она пылить, вцепляясь ладонями в его руки и пытаясь разжать хватку. В такие минуты Петр сожалел лишь об одном — что Оля забеременела от него слишком быстро и ему до сих пор не удалость поиметь её в более жестком ритме. Сжать в объятиях, да так, чтобы косточки захрустели, не церемониться, ворваться в лоно на полную длину и яростно брать, выбивая сладкие стоны. Оля мгновенно затихла, стоило Громову одну руку переместить ей на грудь. Утром Оля призналась, что из-за беременности грудь стала неимоверно чувствительной, особенно соски. Прикосновения к ним вызывали ощущения на грани боли. — Т-с, а ну-ка замри и не ерзай, иначе разговор мы завершим, не успев начать, — хрипло бросил Петр, возбуждаясь. Честное слово, как малолетний пацан. Жена рядом — и всё: крышу рвет, возбуждение растекается по крови, заполняя мысли. Тем более, когда Оля упирается попкой в пах. Какой мужик тут устоит? Оля набрала в грудь побольше воздуха и… плавно выдохнула, обмякнув в его руках. То, что и требовалось. — Жена, я понял тебя. И услышал. Скажем так, я немного позабыл, что женщинам необходимо не просто знать, ещё и слышать. Я люблю тебя. Сильно. Страстно. Я — солдат, а, как известно, они не знают слов любви. Это про меня, Оль. Я не буду говорить про свои чувства каждый день. Говорю сейчас, маленькая. Теперь наши отношения подходят под определения нормальных? Оля откинулась ему на грудь и, изогнувшись, отчего её грудь в домашнем платье с глубоким вырезом призывно замаячила перед глазами. — Нет. — Нет? И почему это? — А ты от меня не хочешь ничего не услышать? Петр собрался сказать, что отлично видит и знает, что она его любит, но в кои веки сдержался. — Хочу. Ей это надо… Слова. Пусть… Хотя… Ему тоже всё-таки надо! — Я тоже тебя люблю. И в отличие от тебя, я всё же, пожалуй, почаще буду говорить о любви. — Вот и правильно… Вот и умница… Петр посмотрел в сторону двери. Вроде тихо. Можно потискать любимую женщину. Его рука нагло направилась к вырезу на платье. — Петь, ты же помнишь… Конечно, он помнил! Забудешь тут! — Эх, так и не потискаю твою грудь как следует в ближайший год… — Громов! Ответом ей послужил довольный смех счастливого мужчины. КОНЕЦ Nota bene Опубликовано Telegram-каналом «Цокольный этаж», на котором есть книги. Ищущий да обрящет! Понравилась книга? Не забудьте наградить автора донатом. Копейка рубль бережет: https://litnet.com/book/serdce-oficera-b399074