Эмма не хотела ему говорить всей правды, которая скрывалась за ее словами. Но Николаю необходимо понять, насколько это важно для нее. Она должна сделать все, чтобы донести это до него. Эмма хотела, чтобы ребенок знал ее и рос вместе с нею, а не думал о ней как о тени прошлого, которой стала для нее ее мать. Ей до сих пор было больно оттого, что мать так легко отказалась от них с сестрой. Она всегда убеждала себя и говорила Джесс, что их мать была больна и не понимала, что делает. Но в связи с собственной беременностью она стала в этом очень сильно сомневаться. Более того, теперь ей начинало казаться, что на самом деле мать не хотела ни ее, ни Джесс. Николай искал ее взгляд, но Эмма боялась поднять на него глаза, не желая, чтобы он увидел в них всю ту боль, которую она испытывала. Катер развернулся и направился обратно к пристани, от которой они отчалили. – С чего ты взяла, что такая проблема может возникнуть? – Я говорила, что мы с сестрой жили в детских домах? Николай нахмурился, и его губы недовольно изогнулись. Эмма прекрасно знала, что он не любит разговоры на личные темы. Темы, от которых между говорящими устанавливается эмоциональная связь. Да и зачем ей все это ему рассказывать? Она хотела, чтобы он посочувствовал ей? Однако вместо того, чтобы сменить тему, как она это делала раньше, Эмма решила продолжить. Как бы ни возражал, ему нужно это услышать. Она не могла провести жизнь с Николаем или в одиночестве, думая, что она никудышная мать, и позволить отнять у нее ребенка. – Мы были отправлены в детский дом, потому что мама не могла заботиться о нас. Она предпочитала держать в руке бутылку чего-то крепкого, чем качать Джесс. Ей было плевать на нас. – Неужели ты думаешь, что я могу разлучить мать и дитя? – Твои условия были таковы, что я не могла отказаться от свадьбы. – А ты слишком быстро приняла их из-за денег для твоей сестры. – Но это было не предложение, это было требование. Больше даже похожее на шантаж. Эмме следовало рассказать Николаю о своем отце, о страхе быть отвергнутой. Тогда бы он понял ее. – Это было не требование и уж точно не шантаж. За кого ты меня принимаешь? Сердце Эммы бешено билось. Она не хотела выходить замуж за Николая, не решив эти вопросы. Она не могла жить в вечной неуверенности. – Я не знаю, Николай. Ты говорил, женитьба – это не то, что ты выбрал бы добровольно. Но в то же время ты настаиваешь на том, чтобы твоя мать жила в иллюзии и верила в нашу с тобой любовь. Кто ты после этого? – Я желаю только лучшего своему ребенку. Вот кто я. Катер причалил к пристани, и Николай выжидательно посмотрел на Эмму. Судя по выражению ее лица, она, наверное, думает, что он настоящий монстр. Но как она могла решить, что он разлучит ее и ребенка после того, как он рассказал ей про свое детство? Николай отвернулся. Он не мог больше на нее смотреть, не мог терпеть выражение обвинения в ее взгляде. Совершил ли он ошибку, настояв на свадьбе? Он не мог бросить своего ребенка. Но все это было как-то неправильно. Однако это был единственный способ доказать, что он не такой, как его отец. Несмотря на гены, Николай унаследовал доброту от своей матери, а значит, он сможет стать хорошим отцом. Николай хотел, чтобы детство его ребенка было не таким, как у него или Эммы. – Ты действительно веришь, что брак без любви поможет достичь этого? – Да, потому что мы не будем обременены такой глупостью, как любовь. – А вдруг один из нас влюбится? – Если то, что ты рассказала мне, – правда, этого не случится. Мы не верим в любовь, только если ты не успела влюбиться в другого мужчину. – Чувство ревности снова комом подкатило к его горлу. – Как я могу полюбить другого, если ты единственный мужчина, которого я знала? Боль в ее голосе стала слишком явной, но Николай по-прежнему ревновал ее к человеку, которого она еще даже не встретила. Человеку, который мог зажечь улыбку на ее лице и заставить ее глаза светиться от счастья. А может, она его уже встретила? – Ты любишь Ричарда? – Ты думаешь, что я люблю его? – Почему ты так удивляешься? – Потому что он просто друг. Если быть до конца честной, очень больно испытывать чувства к человеку, которому ты безразличен. Но тебе этого никогда не узнать, да, Николай? Прежде чем он успел задать Эмме очередной вопрос, она ушла, оставив его одного на пристани. Что это все значило? Глава 10 Эмма пыталась продолжать верить в то, что после вечеринки между ними все изменилось. Николай избегал болезненной темы, которую они затронули в ту ночь, но идеально справлялся с ролью любящего жениха. Однако вчера, во время речной прогулки, эта надежда погасла, а постоянная тошнота портила Эмме настроение и только все усложняла. – Я освободил сегодняшний день для тебя. – Ты делал это вчера. Ты не обязан делать это снова. Тошнота снова подкатила к горлу Эммы. Сильный приступ боли пронзил ее тело. Она слишком плохо себя чувствовала для того, чтобы что-то делать сегодня, особенно для того, чтобы изображать с Николаем идеальную пару. Было ли это следствием напряжения из-за того, как он манипулировал брачной сделкой? Эмма почувствовала приближение нового приступа. Очевидно, с ней что-то не так. Внезапно Эмма запаниковала. Она очень хотела этого ребенка: не важно, будут они с Николаем или нет. – Николай, что-то не так с ребенком. Она закрыла глаза, снова почувствовав острую боль, стараясь сдержать слезы. Это были слезы не от боли, а из-за страха потерять ребенка. – Эмма, я сейчас же отвезу тебя в больницу. Слеза скатилась по ее щеке. Все было под контролем. Он позаботится о ней. Когда Эмма открыла глаза, она уже находилась в больнице. Паника охватила ее, она хотела встать, но почувствовала твердую руку Николая. – Все в порядке, лежи спокойно. – Что с ребенком? – С ребенком все в порядке. С тобой тоже. Пожалуйста, не переживай. Это не поможет ни тебе, ни малышу. – Слава богу! – Эмма выдохнула и закрыла глаза. Ужасная мысль пришла ей в голову. Что бы она сделала, если бы потеряла ребенка? Если бы это случилось неделей позже, это имело бы жуткие последствия. Они с Николаем уже были бы женаты. Как бы он поступил тогда? Развелся бы с ней? – Ты просто переутомилась, теперь твоя задача – отдыхать. – Может, нам стоит отменить свадьбу? Эмма не могла смотреть на Николая, ей тяжело было бы увидеть правду в его глазах. Когда она была подростком, ее отец отверг ее, даже не пожелав встретиться с ней. Свадьба и дети были не для него. Николаю это тоже не нужно. Это совершенно ясно. Эмма не могла насильно удерживать его, но в то же время она не хотела лишать ребенка родного отца. Это было очень сложное решение. С кем она должна быть честной прежде всего: с ребенком или самой собой? – Если доктор подтвердит, что ты хорошо себя чувствуешь, и выпишет тебя, мы ничего не будем отменять. В голосе Николая не было и капли нежности. – Но ты же не хочешь этого. – То, чего мы хотим, не имеет значения. Так будет лучше для ребенка, Эмма. Мы поженимся. Николай боролся с нахлынувшими эмоциями, помогая Эмме сесть. Дело было не в сексуальном влечении, которое возникло между ними со дня их встречи во Владимире. Это было что-то совершенно незнакомое. Это было то, от чего он бежал всю свою жизнь. Ему был небезразличен ребенок, действительно небезразличен, но и женщина, которая носила этого ребенка, стала ему небезразлична. Что произошло с ним? Когда вожделение переступило границу и стало чем-то более глубоким и сильным?