Николай не мог ответить на этот вопрос. Он посмотрел на Эмму: на ее лице застыло выражение неуверенности. Он знал, что у него к ней были чувства. И его это пугало. – Сейчас мы отведем Эмму на УЗИ, – сказала медсестра. УЗИ? Сейчас? Неужели она сможет увидеть ребенка? – Что-то не так? Тревога в голосе Эммы проникла в его сердце, заставляя его хотеть держать ее за руку, стараться успокоить ее. Заставила его хотеть любить ее. Но как он мог это сделать, когда не знал, как бороться с эмоциями, которые бурлили в нем? Что это были за эмоции? – Все в порядке? – обратился Николай к медсестре. – Да, все прекрасно, мы просто хотим, чтобы вы оба в этом удостоверились. – Спасибо. Негромкий ответ Эммы снова привлек к ней внимание Николая. В последние несколько дней он замечал, какой измученной она выглядела. Он испытал чувство вины. Он слишком давил на нее, не заботясь о том, как сильно она уставала. Николай рисковал жизнью ребенка. Своего ребенка. Он почувствовал, как Эмма положила свою руку на его. Столько сострадания было в этом прикосновении. Он не заслуживал этого. Спустя короткое время они с Эммой уже находились в маленькой комнате, в которой проводилась УЗИ-диагностика. Эмма лежала на кушетке, мягкая кожа ее живота была оголена, а медсестра водила по нему сканером. Николай заметил, что руки Эммы сжались в кулаки, словно она боялась худшего. Он наблюдал, как медсестра перемещает сканер, пытаясь получить четкое изображение на экране. Визуально было совершенно незаметно, что Эмма беременна, ее живот был плоским, но изображение на экране не лгало. Николай попытался сосчитать в уме, на каком сроке была Эмма. Сколько недель прошло с той ночи, которая повлекла за собой такие последствия? Но прежде, чем он сосчитал, раздался голос медсестры: – А вот и мы. Ребенку десять недель. Николай смотрел на экран, не в силах отвести взгляд. В темном центре нечеткого изображения был ребенок. Крошечный, но он там был. В кабинете воцарилась напряженная тишина. Медсестра продолжала неторопливо перемещать сканер. Николай не мог смотреть на Эмму, его взгляд был прикован к экрану. – Все в порядке, – наконец сказала медсестра, – видите, сердце бьется И он двигается. В этот момент в Николае проснулся защитник. Внезапно он осознал, что сделает все для счастья своего ребенка. Он пойдет ради него или ее хоть на край земли и будет любить его безусловно. Любовь. Может ли он любить? Может ли он чувствовать то, чего его отец никогда ему не давал? Испытывать то, что всегда пугало его? Наконец Николай решился посмотреть на Эмму, чей взгляд был неотрывно устремлен на экран. Он увидел, что по ее щеке катится слеза. Любил ли он ее? Чем было то сильное чувство, которое сдавливало его грудь, которое он испытывал каждый раз, когда видел Эмму или думал о ней? Была ли это любовь? Неужели он влюбился в женщину, которая никогда не полюбит его? Женщина, чье сердце принадлежит кому-то другому? Эмма смотрела на экран, и слезы градом катились из ее глаз. Отчасти это были слезы счастья: с ее ребенком все в порядке. Она видела, как он двигается, как бьется его сердечко. Но эти слезы были также слезами боли. Николай молчал. Он не произнес ни слова. Видел ли он всю реальность сделки, которую заключили? Медсестра завершила процедуру и вышла. Без сомнения, она сознательно оставила их наедине, чтобы они разделили эту радость. Но Эмма знала правду. Николай не хотел этого ребенка. Она посмотрела на него. Его воодушевление от первой встречи с ребенком явно поостыло. В помещении воцарилось напряжение. Эмма пожалела о том, что медсестра оставила их вдвоем. – Тебе нужно отдохнуть, – произнес Николай тоном не терпящим возражений. Винил ли он ее? Считал ли беззаботной матерью? – Я думаю, нам все-таки стоит отложить свадьбу. Эмма запиналась на каждом слове, чувствуя на себе пристальный взгляд Николая. Если бы он согласился перенести свадьбу, у них было бы время, чтобы решить: хотят они этого или нет. Она любила его, но не могла выйти замуж за него, привязав таким образом к себе. Не было никаких шансов, что в один прекрасный день у Николая появятся к Эмме ответные чувства. – Нет, не стоит об этом беспокоиться. Я договорюсь о том, чтобы последняя примерка свадебного платья проходила у нас дома. Казалось, Николай знает о ней все. Но на самом деле он не подозревал, что Эмму преследовал страх быть отвергнутой, как это сделал ее отец, как это сделал Ричард, для которого она осталась просто другом. Она не хотела, чтобы Николай поступил с ней так же. Она села на кушетке. – Мне кажется, нам сейчас не стоит жениться. – Почему? – Это неправильно. – Но мы же договорились. – Ты как будто покупаешь меня, покупаешь ребенка. – Эмма, ты согласилась пойти на эту сделку. И если мне не изменяет память, ты захотела финансового благополучия не только для себя и ребенка, но и для своей сестры. – Но это неправильно. Мы не любим друг друга. – Любовь не всегда самое главное. – Николай коснулся ее щеки. – Иногда страсть и вожделение – лучшая основа для создания брачного союза, и мы много раз доказали, что это между нами есть. – Но это не любовь, Николай. – Эмма вздрогнула, когда он придвинулся к ней еще ближе. Почему он не желает признаться, что не любит ее? Что никогда не сможет полюбить ее? – Мне все равно, что это такое, на этом строится наша сделка. – Но будет ли этого достаточно, Николай? Эмма поспешно встала, желая поскорее выбраться из этого полутемного кабинета и скрыться от пристального взгляда Николая. Николай смотрел на Эмму, которая снова пыталась ускользнуть. Неужели ей так отчаянно хочется убежать от него? Правильно ли он поступает, настаивая на их предстоящей свадьбе? – Для меня – да. Николай не мог проявить эмоции, которые зародились в нем при виде их ребенка. Он хотел быть для него защитой, всегда готовый помочь ему. То же самое он хотел делать для Эммы, но сомневался в том, что ей это нужно. Ему все еще не давал покоя ее разговор с Ричардом. Эмма приехала в Нью-Йорк, чтобы обеспечить ребенку и сестре достойное будущее. Она получит гораздо больше, чем он, ведь все, чего он желал, – растить своего ребенка. Возможно, Николай не хотел становиться отцом, но теперь, когда Эмма беременна, он никому не позволит встать между ним и ребенком. – А что, если однажды все изменится? – Ничего не изменится, Эмма. Мы зачали этого ребенка, и он связал нас навеки. Ничто не сможет изменить этого. – Получается, обратного пути нет? – Нет. Глава 11 До свадьбы оставалось два дня. Эмма не находила себе места. После выписки из больницы она ненадолго успокоилась, но сегодня все изменилось. У нее было достаточно времени, чтобы все обдумать, и, хотя Эмма знала, что невестам свойственно переживать, она не думала, что ей придется пройти через такие терзающие ее душу сомнения. Она все еще не могла свыкнуться с тем, что она любит Николая, но те напряженные минуты в больнице доказали, насколько плохой была идея пожениться. Его реакция на УЗИ подтвердила, что они сделали неправильный выбор. Она чувствовала, как он отстраняется от нее эмоционально, вновь выстраивая между ними барьеры, и готовилась к тому, что он ее отвергнет. Не важно, сколько раз она задавалась вопросом, ответ всегда был один: как она может выйти замуж за мужчину, который не любит ее? С каждым днем ее любовь к Николаю становилась все сильнее. Если бы после той вечеринки они не провели ночь вместе, Эмма смогла бы сдержать свои чувства к нему. Возможно, так им бы удалось и дальше изображать любящую пару. Зазвонил ее телефон. Наверняка это было сообщение от Джесс. Эмма так сильно по ней скучала… Если бы сестра была здесь, рядом с ней… Вздохнув, Эмма взяла телефон. Прочитав сообщение, она очень обрадовалась. «Сюрприз! Буду у тебя через пять минут», – гласило сообщение.