– В моей жене… за ней пришли Темные… – Так ты женат? – Что в этом странного? – Может, и дети есть? – Есть, – выдохнул Матвей, прислонившись пылающим лбом к мокрому стволу тополя, – сын двенадцати лет. Вчера мне пришлось оставить семью в Петербурге, а сегодня с ними пропала связь. Я дозвонился в офис нашего Дозора… Весь город на ушах, в моей квартире разгром, гора трупов… – Так, стоп, – оборвала Валентина, – мы на месте преступления, сейчас здесь будет Дневной Дозор… Вот они, легки на помине. Со стороны набережной послышался рев мотоциклов, он быстро приближался. – Поговорим в другом месте. – Она коснулась горячей ладони Матвея. – Марина, как там наш клиент? – Кажется, я поняла, – отрешенно проговорила дозорная, – да, я вижу. Тут замешана… любовь. – Вот удивила, – с иронией ответила Валентина, – только не называй это любовью. Сделаем так: ты встречай Темных – пусть проверят его дружков и заодно в каких клубах он ошивался. Будь понаглей, не тушуйся. Как освободишься, жду тебя на Соколе. Над мокрой палой листвой загорелась белая рамка портала, и Валентина шагнула в него, подтолкнув вперед Светлого мага. Через мгновение они стояли в ее кабинете в штабе. Валентина смутно представляла историю Тайного Дозора, а Матвея Гордеева (кодовое имя Кот) встречала несколько раз. Со слов Скифа знала: именно ему она обязана тем, что не стала Темной в ночь на первое мая 1998 года. Кот бывал в ее кабинете больше года назад – Скиф проводил небольшую экскурсию по офису для старого соратника. С тех пор в этом зале многое изменилось. Появился стол для совещаний, над ним – мерцающее интерактивное табло. Свет белых ламп казался холодным, неуютным, как взгляд владелицы кабинета, и входящий сюда чувствовал себя жуком в работающем «ксероксе» – но Валентине нравилось работать при ярком освещении. На столе в скромной рамке стояло ее фото об руку с Гесером под стальной табличкой «Начальник Особого отдела». Оба смотрели в объектив без улыбки, сосредоточенно и деловито, словно на миг ради фотографа прервали разговор о спасении мира. Валентина извинилась за беспорядок, аккуратно собрала со стола предметы: покрытый арабской вязью свиток в пятнах засохшей крови, пачку истрепанных царских ассигнаций, пожелтевшую от времени литографию с четырехпалой рукой, сложенной в причудливом жесте, великолепный средневековый портрет двух юношей-близнецов в венецианских плащах (один с аурой Темного, другой – Светлого), и сложила все это на подоконник. – Садись. Есть хочешь? – Она включила интерком. – Галочка, принеси кофе и печенье. Меня не будет полчасика по внутреннему. И вот еще что: соедини меня с питерским офисом по закрытому каналу. Матвей устало смотрел на интерактивное табло. Огонь в его глазах как будто стал остывать, сдержанный холодным спокойствием Валентины. На подсвеченной карте Москвы тлела алая точка в Нескучном саду: сегодня в городе спокойно, всего одно происшествие. Гордеев представил, как сейчас выглядит такое табло в петербургском штабе Дозора, и невесело усмехнулся. Разговор Валентины с Питером длился минут пять. Повесив трубку, она с веселым прищуром посмотрела на гостя: – Ты продолжаешь меня удивлять. Восемнадцать Темных одним махом. – Я защищал семью. – Хорошая реклама семейных ценностей. – Валентина задумчиво щекотала щеку пушистым кончиком косы. – Я тебя не осуждаю, но Темные будут мстить до конца твоих дней, готовься. – Среди погибших не было Иного по имени Дориан? – Так мне и рассказали! Зато я знаю, что там погиб Гаш, глава Дневного Дозора Питера. А твою Нелли, между прочим, разыскивают оба питерских Дозора. Ты хоть понимаешь, что я могу немедленно задержать тебя – до выяснения всех обстоятельств? Вошла Галочка с подносом. Пока она расставляла на столе посуду, Кот молчал. – Помнишь ночь, когда ты стала Иной? – начал он, когда дверь за секретарем закрылась. – Ту майскую ночь в «Лужниках» семнадцать лет назад? Рука с чашкой кофе замерла у губ Валентины: – Да, конечно. – Завулон инициировал четырнадцать ребят. Хотел, чтобы вы все обратились ко Тьме, но наш Тайный Дозор вмешался. Семеро стали Светлыми – в том числе ты, Марина и Артем Локшин. Утром первого мая Нелли бежала, умыкнув артефакт, принадлежавший Дозору. Гесер, мягко говоря, огорчился. Магическую игрушку она отдала своему дяде, чтобы спасти тому жизнь. Мы долго скрывались, не только из-за гнева Гесера. Дориан – давний враг Нелли, когда-то он убил ее мать. И вот спустя годы мы наконец-то решились покинуть убежище, двинули в Питер… вернее, – на скулах его проступили желваки, – теперь я думаю, нас выманили в Питер. Я скрывал семью ото всех, не понимаю, как они узнали о ней. Вчера мне пришлось уехать… и Темные нанесли удар. Все эти годы они точили нож. – Они еще не добрались до твоей семьи. Значит, шансы велики. Матвей быстро посмотрел сквозь Валю, и глаза его снова полыхнули. – Они где-то прячутся, бредут сквозь холод и мрак – Нелли и Огонек. Возможно, пытаются бежать из города. Сегодня ночь откровений, слушай же все… Давным-давно одна сильная ясновидящая предсказала нам с Нелли ужасную беду. Из-за того, что мы с ней вместе. Ничего определенного, это и страшно. Долгие годы мы жили в тени, боясь каждого встречного Иного. Волнения Сумрака. Странного облака на горизонте. – Это как-то связано с вашим сыном? – Он потенциальный Иной с несформированной судьбой. Понимаешь, что это значит? Лучше бы он родился обычным пацаном. Валентина задумчиво разглядывала свои идеальные ногти: – Везти его с собой в Питер было большим риском. – Я все время себе это повторяю! – Матвей ударил кулаком по столу, и чашки подпрыгнули на блюдцах. – Предположу, – начальник Особого отдела осталась невозмутима, – Темные знают о мальчике больше, чем ты сам. Гордеев молча смотрел на нее, сжимая и разжимая кулак. Валентина подумала: «Он похож на метеор, готовый сорваться с места и нестись через ночь, сжигая и уничтожая, – только укажи цель». Эта мысль понравилась ей. Она всегда чувствовала безотчетную симпатию к этому неразговорчивому парню и жалела, что он давно отошел от дозорных дел, лишь изредка секретничал со Скифом. Теперь все изменится. Она сжала его руку и вдруг придвинулась близко, и глаза ее были огромными, пронзительно-голубыми, как мартовский лед. – Мне кажется, Темные выманили в Питер именно его, а не тебя или жену. Это не личная месть, не частная акция. Задействованы большие силы. Кто знал ваш адрес в Питере? – Мой прямой начальник, Лесник. – Светлый маг? Аналитик? – Да. – Ты доверяешь ему? – Я никому не доверяю. Но какой смысл ему сливать меня Темным? – Не тебя… твоего мальчика. Где Лесник сейчас? – Дома, полагаю. Я должен был встретиться с его связным в Москва-Сити, но тот не явился. Я посчитал, что без Скифа не обойтись. – Скиф нам пока не помощник. Пей кофе, остывает. – Валя, скажи – Ночной Дозор поможет мне? Девушка посмотрела на него с сочувственной улыбкой: – Ты о Договоре-то не забывай. Официально Темные в своем праве. Дневной Дозор просто пришел проверить регистрацию – а их бомбой, как рыбу в пруду, глушат. Они уже заявили протест – и теперь мы обязаны сдать им Нелли в случае поимки. – Солги им. Если Темным нужен Огонек, пусть думают, что в Питере его нет. – Предлагаешь позвонить Завулону и сказать: мальчишку в Петербурге не ищите? – Валентина усмехнулась. – Старик тысячу лет учился распознавать ложь. – Она включила интерком. – Галочка, там Марина еще не вернулась? Отправь ее ко мне бегом. – Что ты задумала? – спросил Кот. – Увидишь. У тебя есть фотография сына? Он достал смартфон, показал Валентине несколько фото. Беловолосый мальчик в джинсах и красной футболке сидел на диване, прильнув к улыбающейся молодой женщине. Сам он не улыбался, напротив – выглядел печальным и как будто усталым, словно не спал целую ночь. Он казался очень спокойным – в отличие от матери, которая хоть и улыбалась, но смотрела в объектив с легким недоверием, как бы говоря: точно ли нужно так рисковать, делая снимки, которые неизвестно кто может увидеть? – Симпатичный парень, – сказала начальница Особого отдела, – это свежие фото? – Позавчерашние. В кабинет вошла Марина – тоненькая и легкая, как эльф, неслышно опустилась на стул, с веселым любопытством прищурилась на Кота. – Что нового у кровососущих? – спросила Валентина. – Скука и декаданс. Ревнивый любовник вскрыл горло своему парню. – Значит, ты опять угадала. – Это было не трудно. – Девушка ободряюще подмигнула Матвею. – Вопрос закрыли? – И не открывали. Темные даже извинились передо мной за беспокойство. – Слушай, Мариш, побудь тут пять минут. Когда установится связь, не говори ни слова, хорошо? Сумрак колыхнулся. Валентина произносила длинное заклятье, в котором Гордеев узнал детали знакомого ему «хамелеона» – и вдруг понял, что на месте Марины сидит Огонек. У Матвея перехватило дыхание, пульс превратился в пулеметную очередь. Он едва удержался от того, чтобы броситься к сыну и стиснуть его в объятиях, но тот непонимающе хлопал ресницами и с удивлением оглядывал себя. Ох, неспроста Валентина всего за несколько лет поднялась до первого уровня Силы. – Валюш, я что – мальчик? – спросила Марина. – Нет времени объяснять. Матвей, сядь рядом с ней – чтобы оба попали в объектив. Она развернула к ним широкий экран; на нем уже проступил сине-зеленый интерфейс скайпа. Матвей прочел имя контакта, и по спине побежали ледяные коготки. «Артем Локшин, заместитель главы Московского бюро Инквизиции». Тот ответил сразу же, словно ждал звонка: