Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 33 из 67 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Артем мог поклясться, что никакого столика у стены еще минуту назад не было. Он положил на него жезл, пистолет, несколько амулетов и богато инкрустированные ножны с коротким английским мечом – подарком шефа. Иоганн окинул этот арсенал равнодушным взглядом. – Закройте глаза и расслабьтесь. Локшин заколебался. Его предчувствия молчали, но перспектива оказаться, пусть ненадолго, в полной власти неприятного старика вызвала неожиданно сильное отвращение. Ты в бернском Трибунале, среди своих коллег. В конце концов, какое зло может причинить безобидный старик? Локшин глубоко вздохнул и раскрылся. Дрожание Сумрака. Словно что-то быстро коснулось его шеи. – А? – Артем открыл глаза. – Уже все, юноша. – Иоганн странно улыбался. Глаза его снова блестели. «Как у хищного зверя», – подумал Артем. – Идемте вниз. Займемся нашим делом. Еще одна маленькая дверь. И еще одна – больше и толще, на стальных петлях, сделанная из цельного куска гранита. Такую не высадить и огнедышащему дракону. Длинная и узкая винтовая лестница. Локшин шел впереди, нащупывая ступени в полумраке, Иоганн – позади, сжимая в руке конец невидимого поводка. Сердце Артема колотилось у горла, спина взмокла, как в бане. Ощущение потери свободной воли было кошмаром. В сочетании с подземельем это напоминало похороны заживо. Он никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас спуск в каменный колодец с древним странным Иным за спиной вызвал чувство, близкое к панике. В животе ворочался ледяной шар тошноты. Иоганн заметил его страх и сказал с усмешкой: – Не тряситесь так, молодой Инквизитор. Я даю вам гарантию, что сегодня же вы выйдете из всех этих дверей и отправитесь по своим делам целым и невредимым. Отчего-то его слова мало успокоили Артема. Тем временем они прошли через стальные решетчатые ворота (звон ключей, щелканье замков) и оказались в длинной слабо освещенной галерее. Воздух здесь был сырым и пах селитрой. Артем вспомнил рассказ Эдгара По «Бочонок Амонтильядо» и поежился. Добавить по углам человеческих костей – и будет готовая декорация для той истории. – Где же собственно камеры? – спросил он, чтобы разрушить тишину. – Перед вами. – Иоганн щелкнул пальцами, и под потолком вспыхнул шар тускло-серого света. В его сиянии Артем увидел два ряда дверей, обросших мхом настолько, что они сливались со стенами. В центре каждой двери находилось маленькое зарешеченное оконце. Привлеченные шумом и светом, к дверям потянулись заключенные. Они глухо шептали что-то – их голоса за годы молчания утратили звучность, грязные пальцы протискивались между прутьями решетки – к живым, свободным, беспечным Иным, спустившимся в преисподнюю; выцветшие бельма сквозь слои катаракты таращились на Артема и его проводника – запомнить это зрелище, чтобы лелеять его в памяти долгие месяцы и годы до следующего события в холодной сырой пустоте, мало отличимой от смерти. – Здесь мы держим осужденных за не самые тяжкие преступления, – проговорил Иоганн тоном усталого экскурсовода, – расчленители, растлители, маньяки… Иные, чей разум поврежден и не поддается лечению. Да и кто захочет возиться с опасными безумцами? Любая бешеная собака более достойна жалости и милосердия, чем эти создания. – Отчего их не казнят, если их преступления столь ужасны? – Артем сохранял внешнее хладнокровие. Он уже успел на этой работе насмотреться всякого. – Они же больны. Казнить больного – морально ли это? – В самом деле. – Кроме того, законодательство все время меняется. Сегодня кого-то из них развоплотили бы без разговоров на месте преступления – для того Дозоры и патрулируют наши улицы, не правда ли? А пятьдесят или триста лет назад закон был мягче. К тому же здесь у нас изгои из самых разных уголков Европы. И в каждом уголке свои порядки. Идемте дальше. Они миновали еще одни решетчатые ворота и оказались на узкой каменной площадке внутри сооружения, которое напомнило Артему крепостную башню. Сверху сочился бледный свет. К затянутому паутиной потолку цепями крепилась конструкция, похожая на строительную люльку. Иоганн ступил на нее первым и жестом пригласил молодого коллегу следовать за собой. – Готовы увидеть настоящих злодеев? Артем подавил в себе желание бежать прочь и шагнул в люльку. Заскрежетали цепи, и конструкция медленно опустилась в темноту. Освещенная площадка осталась далеко наверху, и теперь путь озарял лишь фонарь в руке тюремщика. – Сколько же здесь заключенных? – спросил Локшин, глядя вниз, в черную бесконечность. Его голос гулким эхом загулял между мокрых стен, отразился и исчез высоко вверху. – Около восьми сотен. Примерно по одному на каждый год существования тюрьмы. – И вы в одиночку присматриваете за всеми? – Конечно. От меня не требуется многого. Старик со своей странной улыбкой легонько потянул за «поводок», и Артем почувствовал лютый ужас. Он был бессильной игрушкой в руках этого Иного. Он мигнул – и вдруг полупьяный старичок исчез. На его месте стоял рогатый демон, окутанный черным пламенем, глумливая тварь с длинным дрожащим языком и горящими мертвым огнем глазами. Локшин отшатнулся и едва не упал во тьму. – Осторожней, юноша! Демона не было. Старенький седоусый Иной крепко держал Артема за рукав. – Что случилось? Вам дурно? – Ничего. Голова закружилась… Иоганн усмехнулся, мотнул красным носом-грушей: – Это все смрад веков. Селитра, плесень. Надышались, может померещиться всякое.
Люлька остановилась. На этом уровне не было площадки, и Иным пришлось прыгать вперед – в темный коридор без единой точки света. Артем с колотящимся сердцем оглянулся назад: – Так это не дно? Ниже есть что-то еще? – Есть, – кивнул провожатый, – но вам лучше там не бывать. – Почему? – То, что заперто там, – вне вашего понимания. В руке у Поппа ярким пламенем горел факел. Откуда он взялся? В его свете Артем разглядел новую каменную галерею. Под потолком с писком заметались летучие мыши. Двери в камеры здесь были изготовлены из прочного камня, обтянутого толстой металлической сеткой. При появлении посетителей некоторые из них задрожали, сотрясаемые изнутри. Снова зашипели, забубнили неразборчиво голоса узников. – Здесь мы держим особо опасных негодяев, – сообщил Иоганн, – жертвы их трудно исчислить. В этой камере – черный колдун из Мюнстера. Для создания философского камня он собирался использовать кровь тысячи девственниц. Его остановили на четвертой сотне. Иоганн откинул заслонку на двери, и в свете факела Артем увидел квадратное стеклянное окошко. Оно было покрыто царапинами, словно какой-то зверь долго терзал его когтями изнутри. За их хаотичным узором мелькнуло белое, как сыр, лицо, водянистый глаз и длинная прядь седых волос. – По соседству – ведьма из Праги. Она держала ресторан у Карлова моста и кормила гостей человеческим мясом. Ее заведение пользовалось популярностью много лет… А здесь – один Иной из России, ваш соотечественник. Из свежеприбывших, всего лет двадцать у нас. Считает себя воплощением Бога на земле и не раз пытался учинить апокалипсис. Впрочем, вам нужен кто-то из старичков, это дальше… Они сделали поворот, спустились по еще одной лестнице, распугивая пауков, – и показалась новая галерея с каменными дверями. Заслонка в центре одной из них была сорвана, осколки стекла сверкнули на полу в лучах факела. Когда Артем проходил мимо, сквозь окошко протиснулась иссиня-белая тонкая рука, и длинные грязные ногти рассекли воздух у самого лица молодого Инквизитора. Он отшатнулся в ужасе – и рука исчезла. – Смерть! – заливаясь счастливым смехом, прокричал голос из камеры. – Мое имя – смерть! Я трахнул смерть! Вы не запрете смерть в тюрьму, грязные похотливые свиньи! Он говорил на английском языке. Дверь затряслась от бешеных ударов. Мелькнула голая грудь, затем худая шея в складках морщин и выкаченный белый глаз: – Последние дни рода человеческого сочтены! Насладитесь телами друг друга – пока еще можете! Иоганн тихо рассмеялся, прошептал заклятье – и окошечко на двери исчезло, словно его и не было. – Уже во второй раз стекло разбил. Силен, шельмец. Пусть сидит без окна, значит… А нам сюда. Здесь самые старенькие, даже я не всех помню. Вам кого-то из французов? – Да, – сипло ответил Артем. – Не люблю французов, – сообщил зачем-то тюремщик и зазвенел ключами. Дверь камеры открылась с грохотом и скрипом. Рвались мелкие корешки и паутина, разбегались в стороны насекомые. Иоганн взмахнул рукой, пропуская гостя вперед: – Не бойтесь, юноша, этот не буйный… Максимилиан, просыпайтесь. Тут кое-кто хочет вас видеть. Локшин осторожно вошел. Камера была небольшой – три на четыре метра холодных гранитных глыб. Ни одного окна или другого отверстия, откуда мог бы проникнуть хоть лучик света. К стене крепилась каменная лавка, на ней лежала груда грязного тряпья, затянутая паутиной. При звуках голосов она задрожала – и на вошедших уставились два блестящих глаза. Аура узника была блеклой, едва видимой, словно он был почти мертв. Артем даже не смог бы определить, Темный перед ним или Светлый. Из мешанины тряпок и спутанных волос долетел хриплый шепот на французском: – Кто… кто здесь? – Здесь следователь, – сказал Артем, стараясь придать голосу твердость, – осведомите правосудие, и я попытаюсь облегчить вашу судьбу. – Мою судьбу? – простонал Максимилиан. – У меня есть судьба? Не отрывая испуганного взгляда от тюремщика, он забился в угол камеры, звеня кандалами: – Пусть он уйдет! Артем уверился, что Иоганн был не просто надзирателем. Он был частью наказания. – Я подожду за дверью, – со своей неизменной ухмылочкой сказал старик, отступая во тьму. Факел остался в стене, воткнутым между сочащихся влагой камней. – Даю вам десять минут. – Максимилиан, прошу вас помочь в важном деле. Вы помните, как был разгромлен Орден тамплиеров? Вы были тогда в Париже? – Тамплиеров… – зазвенели в углу кандалы. – О Господи, всемогущий Боже. Это было как будто вчера! Меня арестовали после смерти короля Луи Сварливого. – Отлично. Не могли бы вы… Но заключенный не дослушал Артема. Он бросился к нему на четвереньках и вцепился в полу его куртки: – Небо услышало мои мольбы! О, бездна! Я даже не знаю, где я. – Вы в Берне, в тюрьме Инквизиции. – В Берне! Как я сюда попал? Меня арестовали в Марселе. Скажите хотя бы, какой сейчас год? Что произошло в мире, пока меня тут гноят? Вы выглядите здоровым и молодым, на вас странная одежда, у вас чужеземный акцент – столько событий! Я никого не видел очень давно – никого, кроме этого омерзительного чудовища за дверью! Артем, уже собиравшийся рассказать Максимилиану что-нибудь, прикусил язык. Здесь не полагалось сообщать заключенным о том, что творится за стенами замка, и он не хотел нарушать правила. – Я, право, не знаю… Узник затрясся перед ним – облепленный рваньем и длинными грязными волосами живой скелет. Лишь в его черных глазах разгоралось с каждой минутой ужасное пламя.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!