Дитер ответил с жадностью, словно мы не виделись целый год, а не одну ночь. Его руки оглаживали меня осторожно, боясь навредить, насыщали теплом и возбуждением. Я расстегнула его китель, завела пальцы под ткань рубашки, лаская его живот и опускаясь ниже. Дитер тихо застонал и перехватил мою руку: – А если… кто-то зайдет? Увидит… – Увидит что? – мурлыкнула я. – Что фессалийский генерал целует чужого адъютанта? – Это звучит странно, – признался Дитер. – А выглядит еще страннее, – рассмеялась я, расстегивая ремень. – Зато на ощупь… – Я нырнула рукой в брюки. – Мм… Неплохо! – Мэрион! – выдохнул мой генерал. – Подожди… – Не хочу ждать… – Я снова поцеловала Дитера в губы. – Ведь я провинилась? Значит, пришло время загладить свою вину. Я скользнула вниз, мягко опускаясь на колени. Дитер был возбужден до предела, его пряный аромат сводил с ума, его упругость ощущалась на языке и в свою очередь заводила меня. Томление нарастало, как приливная волна, в ушах звенело, наше дыхание звучало в унисон, насыщая воздух электричеством и любовью. Я помогала рукой, Дитер гладил меня по волосам, постанывая и покачиваясь в такт моим движениям, но не перехватывал инициативу, позволяя вести эту партию мне. А я не спешила, и от одной мысли о том, что нас могут увидеть в такой пикантной ситуации, адреналин выстреливал в кровь и кожа покрывалась мурашками. Я почувствовала, как напряглись и начали сокращаться его мышцы, но не отпускала до последней сладостной судороги, до разрядки. И только когда в последнем томительном стоне Дитер выдохнул мое имя: – Мэрион… – я наконец отпустила его, поглаживая и успокаивая. – О, Мэрион, – повторил Дитер и, разомлев, обнял меня. Я прижалась к нему, все еще пребывая в томительном плену возбуждения. Волны накатывали, омывая изнутри. Наверное, это зрела моя любовь и текла через нас обоих, дарила одно дыхание на двоих, одно сердцебиение на двоих, одну нежность… – Теперь я прощена, любимый? – лукаво спросила я, глядя на мужа снизу вверх. Он улыбнулся и поцеловал меня: – Безусловно. Только теперь моя очередь дарить удовольствие. – Прямо сейчас? – рассмеялась я, продолжая ластиться к своему генералу. – Вы и вправду ненасытны, ваше сиятельство! – Когда рядом со мной находится лучшая в мире женщина, я становлюсь настоящим зверем, – признался Дитер. – В таком случае, – начала я, – нам нужно… Полог шатра качнулся от сквозняка. Я вздрогнула, машинально отстраняясь от мужа. Дитер поспешно запахнул китель, но никто не вошел, только я заметила, как полупрозрачное облачко подплыло к моему плечу и дохнуло в ухо свежестью ментола: «Хозяйка, сюда идут…» – Вот так всегда! – расстроилась я. – Дитер, придется нам в следующий раз. Боюсь, нас сейчас кто-то побеспо… – Ваше сиятельство! – прокричали снаружи. Кажется, это был Ганс, однако, наученный прошлым опытом, он не спешил входить. – Срочно! Беда! «Беда…» Слово обдало меня новой волной, но на этот раз она была холодной и колкой. Как воды северных морей. – Что такое, Ганс? – ответно крикнул Дитер и застегнулся на все пуговицы. Я тоже привела себя в порядок, пригладила волосы и одернула форму, и тогда генерал крикнул: – Входи же! Ганс не вошел, а вбежал. Всклокоченный, с лихорадочно горящими глазами. – Налет! – выпалил он. – Только что поступило донесение! Возле села Набур появились черные всадники! «Как?» – хотела спросить я и не спросила. Дитер слегка отодвинул меня плечом и чеканным шагом прошел через шатер. – Собираем отряд, – отрывисто приказал он. – Немедленно. Снаружи тревожно и заунывно завыли горны. Я много раз видела это на учениях: солдаты вооружались до зубов, группировались по отрядам, формировали пехоту и конницу. Но одно дело – учения, и совершенно другое – реальная война. Битва с тварями из Туманного лога, можно сказать, прошла мимо меня. А теперь предстояло очутиться в самой гуще событий… Конечно, Дитер бы предпочел, чтобы я осталась в штабе вместе с Шэном. Да и сам Шэн был того же мнения. Вот только человек предполагает, но жизнь обязательно вносит свои коррективы. Возможно, я бы никогда так и не увидела черных всадников, если бы они не явились прямиком в наш лагерь. Это случилось так. Дитер выслал отряд к селу Набур, а мы остались готовить подкрепление. Один из моих духов – Забияка – вызвался слетать следом за войском и проследить за битвой. «Битва в режиме онлайн», – мрачно подумалось мне. Я не находила себе места и напряженно ожидала вестей. Но ждать пришлось недолго. «Хозяйка, они несутся сюда!» – Забияка материализовался над моим ухом, и я уловила в его голосе неприкрытое волнение. – Куда это «сюда»? – не поняла я. «Сюда, на лагерь!» Он хвостом указал направление, я выбежала из шатра и замерла. Горизонт наливался тьмой. Черные тучи текли, как пролитые чернила, заполняя небо. Издалека доносился нутряной гул, не то отголосок грома, не то топот тысячи копыт. Листья на деревьях дрожали, вода в бадьях шла рябью, и наши кони взволнованно ржали, пытаясь встать на дыбы. – Они идут, Шэн! – Я метнулась к альтарцу. Тот находился в компании главнокомандующего Е Бо– Джинга. Вдвоем они переговаривались над картой, исчерканной красными крестиками и зелеными стрелками. Е Бо– Джинг полоснул по мне суровым взглядом, и я поняла, что нарушила субординацию, позволив себе вломиться в шатер без предупреждения, да еще и назвала Ю Шэн-Ли по имени, а не по должности. – Кто идет? – тем не менее спокойно спросил Шэн. – Всадники! – выдохнула я. – Вы… вы слышите? Теперь это слышали и чувствовали все: звуки землетрясения, вибрации земной коры под ногами. Полог шатра колебался, движимый порывами холодного воздуха, и тень ползла, закрывая солнце и марая голубой бархат неба непроглядной тьмой. – Оставайся в штабе! – прокричал мне Шэн, впиваясь в плечо. – Но… – Это приказ! Я всхлипнула и, развернувшись, поплелась к блиндажу. Туда же двое альтарцев тащили орущего Ченга: мальчишка выворачивался, пробовал кусаться и выл, как бешеный кот. – Пустите! – орал он. – Я тоже пойду! Я умею! Постреляю гадов! – Мал еще, – пыхтел один из солдат, встряхивая Ченга за шкирку. – Сиди и носа не высовывай! Увидев меня, презрительно усмехнулся, а мои щеки покрылись румянцем. Задира и драчун, значит? Адъютант альтарского посла, значит? Сопляк, которому место в штабе, пока другие проливают кровь?! «Вы не можете рисковать жизнью Оракула, госпожа», – напомнил Умник. – Знаю, – ответила я и опустила лицо. – Моя бедная девочка… мы выстоим, правда? Я погладила живот, и щеку мне пощекотал теплый ветер. Я приложила к лицу ладонь, словно дотронулась до своей малышки. Конечно, она спит и видит во сне пшеничное поле и всадников, несущихся, как лавина. Я снова обернулась, холодея. На горизонте было черным-черно, воздух полнился лязгом и грохотом, тоскливо пели трубы. Кто-то дернул меня за рукав, и я обернулась, встретившись глазами с хмурым Фа Дэ-Мином. – Бережет тебя брат, не так ли? – осведомился он, глядя исподлобья и опираясь на трость. – Бережет, – отозвалась я. Лицо капитана исказилось в мучительной улыбке: – И я пропускаю битву… снова. – Вы еще не оправились после ранения, капитан Фа, – заметила я. – Грустно быть калекой и неудачником, – скривился он. Я рассеянно ответила: – Не везет на войне, повезет в любви. И тут же со стороны послышалось визгливое: – Окружают! Выдернув пистолет, я отпрыгнула и обернулась.