Андре поднялся с колена, рывком притянул меня к себе, пристально посмотрел в глаза. Его лицо впервые оказалось так близко. Несмотря на свежесть вечера, я ощутила жар его груди, а еще услышала, как оглушительно колотится его сердце. Или это мое? — Андре, — только и смогла прошептать я, когда колени подкосились. Упасть мне не дали. Андре поддержал одной рукой за талию, другой пригладил волосы. Ладонь скользнула по затылку. — Моя маленькая Эя, — прошептали его губы совсем близко от моего лица. — Моя, только моя. Я не выдержу… Его уста накрыли мои, нежно, как касание крыльев бабочки, и я ощутила, что падаю куда-то, лечу в черную зияющую пропасть с невероятной скоростью. Но там, внизу, точно знаю, меня ждет счастье. Поцелуй, исполненный невероятной нежности, заставил задохнуться, стал более требовательным. Он держал меня почти на весу, отчего я поняла, что настойчивые губы заставили меня откинуться назад. Кажется, я слабо застонала, но поцелуй Андре поглотил мой стон. Голова продолжала кружиться, у сердца, казалось, выросли крылья, как у мотылька. В следующий миг меня подхватили на руки, раздался протяжный стон, и меня поставили на землю, прижав спиной к колонне. Тут отклониться стало невозможно, а руки Андре заскользили по моему телу. Одну я с изумлением обнаружила в лифе, вторая каким-то чудом миновала несколько юбок и оказалась на бедре. Горячая, дрожащая… — Нет, Андре! — я вскрикнула, пытаясь отстраниться. — Нет. Андре посмотрел на меня, точно видел впервые, застонал, помотал головой. Даже в неярком свете мотылька под куполом беседки, видно стало, как он покраснел. — Эя, что я наделал! — простонал он. Я закусила губу, быстро оправила юбку, натянула повыше лиф платья. — Дурак! — выговорил он, отвернувшись. — Андре, — мягко позвала я. К моему изумлению, он отстранился. — Какой же я дурак, — сокрушенно сказал он. — Просто, Эя, ты рядом… такая сладкая, такая послушная, и ты ведь действительно согласилась стать моей? Моей женой, Эя? Я улыбнулась опухшими губами и счастливо кивнула. На этот раз куда более решительно. Андре вновь отвернулся. — Я потерял голову. А с тобой следует обращаться, как с леди. У нас мало времени. Свадьба должна состояться немедленно. Я почувствовала, как щеки вспыхнули, точно к ним приложили угли. — Мы обвенчаемся тайно? В часовне? Как Виталина и Эберлей? Андре погладил меня по щеке. — Эя. Моя маленькая Эя. Сейчас здесь столько народу, что тайное венчание невозможно. К тому же его всегда может оспорить граф Эберлей. — Значит, мы поедем в аббатство? В Доринже? Андре покачал головой. — Там тоже небезопасно. Настоятель Доринже — побочный сын покойного отца Эберлея. Даже если настоятель согласится обвенчать нас, он сообщит герцогу. И тот опять-таки оспорит. — Но если… Если… Мы… Я положила ладонь на грудь Андре, ощущая, как громко стучит его сердце, какая горячая у него кожа. Андре накрыл мою руку своей и застонал. Отнял руку, поднес к губам, нежно поцеловал мою ладонь. — Даже если брак будет консумирован, Эя, даже если… Эберлею не нужна твоя честь. Ему нужны твои деньги. А родственницу с запятнанной репутацией, сама понимаешь, удержать дома легче. — Что же нам делать, Андре? Ведь завтра ты должен покинуть замок. — Я уеду раньше, Эя. В груди у меня похолодело, но лишь на миг. Потому что Андре быстро добавил: — И ты поедешь со мной. — С тобой? Ко двору? — Все думают, что я поеду ко двору, и Эберлей так думает, тем более если мы исчезнем вместе, погоня кинется по королевскому тракту. — А мы? — Мы поедем в мое герцогство, в Делла-Ров. Там нам нечего опасаться. — Ты пошлешь весть королю? — Лучше. Их величества будут нашими гостями через месяц. Я представлю тебя как свою жену. Им ничего не останется, как благословить нас. Мы вернем твои земли и твое имущество, Эя. Надо только потерпеть. — Земли? Имущество? — Ох, Эя. Да гори оно все священным пламенем! Мне не нужно ни твоего титула, ни денег. Я способен обеспечить нашим детям неплохое содержание. Я заморгала. Какая я эгоистка! Даже не подумала о том, что от замужества бывают дети. — Но твой отец… Он и мне был отцом, Эя. Настоящим, а не тем выродком, который пил, бил мою мать и обрюхатил всех служанок в поместье. Он умер пьяным, захлебнувшись собственной рвотой. Моя мать плакала на его похоронах. Все думали, от горя. А я шел за гробом и думал: собаке — собачья смерть. Тогда я впервые увидел в женщине это… божественное начало. И решил, что хочу служить Богине. Когда появился герцог Альбето, я сначала воспринял его в штыки. Я думал, все мужчины такие, как мой отец. На приемах — сама любезность, а в кругу близких — мерзкие животные. Но твой отец был другим. Он искренне любил и уважал мою мать. Ни разу я не слышал, чтобы он повысил на нее голос. Она была счастлива с ним. — Отчего она умерла? — спросила я. — От болезни, — сухо ответил Андре. — Все, Эя, крошка, некогда предаваться воспоминаниям. Он притянул меня к себе и нежно поцеловал в лоб. Вздрогнул, зарылся носом мне в волосы, с сожалением отстранил от себя, пробормотал что-то нежное. — Иди. Как только замок уснет, выезжаем. Слушай внимательно, что тебе нужно сделать. Не доверяй никому. Никому, слышишь? Даже своей служанке. — И Миле?! — Эя. На кону твои свобода и безопасность. — Я поняла. — Я единственный, кому ты можешь верить. Больше друзей у тебя нет. Ты поняла? Я кивнула. — Ну вот и умница. Слушай внимательно, Эя… Глава 5 Виталина замерла посреди опустевшего зала, комкая кружевную салфетку в руках. Мимо скользят дворецкие в расшитых золотом ливреях, горничные в синих платьях, накрахмаленных передниках и чепцах… Сестра выделяется на общем фоне, как лебедь в стае канареек. Спина прямая, как жердь, лицо растерянное, взгляд уставший. Еще бы! Вторые сутки на ногах. Эберлей вышел, провожая последних гостей. Внезапно я поняла, что могу никогда больше не увидеть ее. Ни ее, ни Микаэлу. А может, не увижу их очень-очень долго. Конечно, она будет злиться, когда узнает о моем побеге, о замужестве, которое, между прочим как и у нее, будет тайным. Наверно, мы все же больше сестры, чем кажемся! Я подошла к Виталине и взяла ее за руку, чуть сжав прохладные пальцы. Сестра вздрогнула, словно приходя в себя, и посмотрела на меня удивленно: — Эя? Я думала, ты у себя. — Шла к себе, — ответила я. — И вот увидела тебя и вспомнила о своих обязанностях фрейлины. Мы обе прыснули.