Он отклоняется назад, вглядываясь в мое лицо. — Подойди, сядь со мной. Сент направляется к дивану, усаживая свое огромное тело прямо по центру. Вау. Значит, он ожидает, что я последую за ним? Глубоко вздохнув, я заставляю себя подойти туда, к дивану, которым он полностью завладел. Я сажусь с краю, пока он так и располагается по центру. Мы смотрим друг на друга, я, хмурясь, он — явно получая удовольствие от происходящего, а затем мы вместе поворачиваемся, наблюдая за последним залпом фейерверка вдалеке. — Ты злишься на меня, потому что мой водитель отвез тебя домой? — говорит он, с суровым выражением во взгляде. — Твои слова, не мои, — отвечаю я. Он тихонько посмеивается, звук такой низкий, резкий, сбивающий с толку. Будто его огромное тело каким-то образом, словно вихрь, высосало весь воздух. — Я, может, и позволил бы тебе присутствовать на афтепати, если бы ты приняла мой подарок, — он задумчиво проводит большим пальцем вдоль своей квадратной челюсти. — У мужчины есть гордость, Рейчел. Как, думаешь, я себя чувствую, видя, что моя рубашка снова в офисе? — Ох, неужто он чувствует себя обделенным вниманием одной девушки среди миллиона подружек? Звук его голоса становится еще ниже, и замешательство отражается у него на лице. — Почему? — Что именно? — Почему ты принесла мне ее обратно? Я сказал тебе оставить ее себе. Никто не возвращает мне подарки. Я тебе отвратителен? Я останавливаю взгляд на мускулах его шеи, потому что не хочу, чтобы он прочел в моих глазах, что он не отвратителен, нет, он слишком притягателен, до такой степени, что я совсем теряю голову. — Я бы предпочла не принимать подарки от мужчин или незнакомцев, — слегка подняв голову, я прищуриваюсь, говоря предостерегающим тоном. — А если ты продолжишь меня дразнить, я отправлюсь домой. Он наклоняется вперед. — Знаешь, а Рози не бросила мой подарок мне в лицо. Она назвала меня героем... и мне это очень даже понравилось. Он провоцирует меня. Шутливые беседы нравились мне намного больше до того, как он забрался мне в голову. — Во-первых, благодарственные письма от слонов весьма редки, так что, надеюсь, ты оценишь ее поступок. А, во-вторых, полагаю, ты всю жизнь получаешь то, чего хочешь, — говорю я. Он печально улыбается, когда наклоняется вперед. — Абсолютно все. — Все? Он кивает. — Я в это не верю. — Что я могу такого желать, чего бы у меня еще не было? — он тихонько усмехается. — У меня есть все, Рейчел. По крайней мере, так было, — он тянется вперед и проводит пальцем по моей щеке, пробуждая каждое нервное окончание у меня в теле. Внезапно я чувствую ком в горле. Выражение его глаз становится темным и жаждущим, такой взгляд не должен быть у мужчины, обладающим всем. Когда мы замолкаем, бриз проносится мимо, а воздух между нами меняется. В какую игру он со мной играет? На фотографии, которую он сделал, я такая ранимая, что на моем лице отобразилось мое замешательство. Мне невыносимо, что он видел меня такой. С серьезным выражением он смотрит на это фото. — Я понял, что наше общение особенное. Я ценю, что мне представился шанс загладить свою вину перед тобой, — рассудительно говорит мне Сент, смотря в небо, где совсем недавно мелькали огни фейерверков. Когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, мне приходится сдержаться, чтобы не отвести взгляда от этих проницательных зеленых глаз. — Спасибо, что пригласил меня... я хорошо провела время, — говорю я, произнося это, как никогда, хриплым голосом. Внезапно я тоже чувствую жажду. Я хочу, чтобы он снова дразнил меня, заставил улыбаться, хочу увидеть искорки в его глазах, которые одновременно и бесят меня, и заставляют чувствовать пузырьки внутри. Я хочу узнать, почему он заявил на меня свои права, почему хочет, чтобы я оставила себе его рубашку. Сент дружелюбно улыбается, указывая на меня. — Заключим сделку, Рейчел. Если хочешь спросить меня о чем-то, я отвечу, но тоже задам вопрос, — говорит он, наблюдая за мной. — Серьезно? — оживляюсь я, он снисходительно кивает, и я указываю на него. — Ты первый. — Хорошо, — он наклоняется вперед, и я вижу, как напрягаются мускулы под распахнутой рубашкой. — Почему там, внизу, ты не могла смотреть на меня, Рейчел? — Что ты имеешь в виду? — Там, внизу. Почему ты не могла смотреть на меня? Даже сейчас, почему ты не смотришь сюда? Я слежу за движением его пальца, указывающего на его глаз. Я обдумываю свой ответ. Прежде, чем я могу ответить, он тихо произносит, предупреждая: — Правду. Я краснею. Боже, ему всегда нужна правда. Он что, никому не доверяет? — Ты был прав на мой счет, мне тут не место, — говорю я, поежившись. — Уверена, ты хорош в чтении людей. — Уверен, ты тоже. Сент ждет. Думаю, теперь моя очередь. Я хочу спросить его о личном, например, почему мне нельзя было пойти на афтепати, но мне нужно сосредоточиться на интервью. Так что я сосредотачиваюсь на нем. — Вопрос, которым задаются все — думаешь, Она где-то там? Женщина, которая воплотит в себе все твои желания? Я слежу за выражением его лица, но ни один мускул не выдает его мыслей. — Это и правда, то, что все хотят знать? — Ты отвечаешь вопросом на вопрос. — А ты не задаешь правильных вопросов. Я хмурюсь, и тянусь к подносу с фруктами, который обслуживающий персонал поставил и на верхней палубе. — Это не так делается, — говорит он. Я вспоминаю, как его кормили виноградом на нижней палубе. — Прости? Я не часть твоего гарема, — я смеюсь. — Вот твой виноград. Я бросаю в него ягодой. Она отскакивает от его груди. Я чувствую толчок, когда бедром он касается моего, потом пододвигается и тоже хватает виноград. — Меня учили, что нужно есть, а не играть с едой. Когда едва ощутимо он прикасается к моему затылку, я чувствую странное тепло, разливающееся по моим венам. — Что ты... — Шшш. Меня парализует, когда он наклоняется ближе. Я чувствую аромат его мыла, когда он подносит виноградину к моему лицу, зрачки его глаз настолько расширились, что это все, что я вижу. — Открой рот, — просит он. Нежное касание винограда к моим губам посылает разряд тока по моему телу. Сент смотрит на меня вниз с едва заметной улыбкой, затем я снова чувствую, как он легонько проводит виноградом по моим губам. Бессознательно, руководствуясь чувствами, я открываю рот и позволяю ему покормить себя, тяжело дыша. К тому моменту, как я глотаю, его улыбки и след простыл. Мы смотрим друг на друга весьма продолжительное время. Затем я чувствую, как он нежно касается пальцами моих щек. Чувствую дрожь по всему телу, пока он наклоняет голову. А затем, о боже. Он оставляет один краткий поцелуй в уголке моих губ. Я дрожу всем телом. Дрожь усиливается, когда Малкольм берет меня за подбородок, поворачивая голову, чтобы я посмотрела в его зеленые, зеленые глаза. Они полны задумчивости и все той же жажды. Я говорю себе, что происходящее не может быть реальным! «Он не может хотеть тебя!» Я боюсь его поцелуев. Боюсь хотеть этого. Он пахнет даже лучше, чем в моем сне, ощущается даже приятнее, и я хочу его настолько сильнее. Он часто дышит, очевидно, пытаясь удержать самообладание. А я хочу, чтобы он сорвался. Нет. Нет, единственный, кто здесь сорвется, это я. — Ммм. Вау, — говорю я, испытывая почти физическую боль, когда отстраняюсь. — Вау, вкус и правда, другой, когда тебя кормят. Я чувствую вкус твоих микробов на ягодах.