— Да, я тоже рад. Моя очередь хихикать. Но в этот раз Сент не подхватывает. — Мы договорились о неделе? — спрашивает Сент. — Недели на... — на мгновение я теряюсь, но затем вспоминаю наш разговор на борту «Игрушки», разговор о нем... и обо мне. И я понимаю, о чем он говорит. — Ах, это, — жаркая волна накрывает меня, опускаясь все ниже, ниже, ниже, вниз до самых пальцев. — Да, об этом мы договорились, — признаю я. — Как насчет прямо сейчас? — он удивляет меня этим вопросом. Дрожь и вспышки молний проносятся по моим венам. Ощущение накрывает меня с головы до ног. Я пытаюсь подавить его, неправильно ощущать все это. Но не могу остановиться, не могу уменьшить его влияние на меня. — Куда же подевалось твои легендарные терпение и выдержка? — Как насчет сейчас, Рейчел? — настаивает он. Внезапно на меня наваливается чувство вины, моя неуверенность и страхи. Слова даются с трудом, когда я в темноте качаю головой. — Со мной сплошные проблемы, Сент, — слова застревают в горле. — Тогда будь моей проблемой. Из меня вырывается печальный смешок, на мгновение я пугаюсь, что он превратится в рыдания. — Ох, боже, — я делаю глубокий вдох, часто моргая, пытаясь сфокусировать взгляд сквозь слезы. — Когда мы сможем поговорить об этом лицом к лицу? — Когда я прилечу в Чикаго. В субботу. Останься у меня. Я киваю. — Боже, мне нужно тебя увидеть, — я вытираю уголки глаз. — Мне нужно тебя увидеть, — говорю я, после чего смеюсь, чтобы скрыть, как сильно дрожит мой голос и как отчаянно сильно мне хочется выплакаться и рассказать ему обо всем. — Мне правда нужно увидеть тебя, Малкольм. — Я пришлю тебе фото. Он подшучивает надо мной? Так и есть, и мне это нравится, и всегда нравилось. — Сент! — хорошо, что мой голос не сломался в эту секунду, потому что все остальное во мне определенно сломлено. Я слышу, как он смеется, голос низкий, раскатистый. Хуже всего то, что я же слышу — ему нравится разговаривать со мной. Дразнить меня. Я сильно зажмуриваюсь, так же смакуя все это. — Пока не вешай трубку, просто скажи что-нибудь длинное и важное. ... Скажи свое имя! Твое возмутительно длинное имя... — Малкольм, — он выполняет мою просьбу. Затем, медленно продолжает. — Кайл, — затем, — Престон, — затем, — Логан, — затем, — Сент. — И, наконец, более серьезным тоном, — Я скучаю по тебе, Рейчел. Я вытираю текущие слезы и прочищаю сжавшееся от эмоций горло, в попытке хоть что-то ответить. — Окей. — И это весь ответ? — смеется он, не веря своим ушам, очевидно. — Я люблю тебя, — говорю я. Меня накрывает эмоциями и я повторяю. — Я люблю тебя, Сент, — и, прежде, чем он может ответить, я вешаю трубку и прячу лицо в ладонях. О боже. о боже о боже, я только что сказала это. И понятия не имею, какой эффект произвела! О БОЖЕ. Дрожа от адреналина, я кладу телефон на тумбочку и смотрю на него пару минут. Что. Я. Только. Что. Сделала? *** Падая обратно в постель, я чувствую смесь восторга и ужаса, и... неверия. Что ж, я правда сказала «я люблю тебя» мужчине, впервые в своей жизни. Вот так просто — бам! — по телефону. Малкольму Сенту. Должно быть, ему кажется это глупым. Я, должно быть, кажусь такой... аааа! Глупой! Почему ты не могла подождать с этим разговором до встречи, Рейчел? Почему? Вот бы увидеть его лицо, его выражение. Он, наверное, потерял дар речи. Был потрясен. Не ожидал ли он это услышать? Был ли рад? Или не особо? Да хоть бы узнать, смеялся ли он? Или хмурился? Был в замешательстве? Твою ж налево, что я натворила? Так я и лежу некоторое время, в состоянии полнейшего шока, в его рубашке, тело жаждет его прикосновений, околдованная его взглядом, прокручивая в голове нашу последнюю встречу, то время, когда мы были вместе и все, что было между. Парализованная от ужаса при мысли о том, что могу ПОТЕРЯТЬ ЕГО прежде, чем и правда стану его девушкой. «Клейм...» — я вспоминаю его слова. «Я единственный ребенок...» «Ты идешь или мне отнести тебя?» Мысли о нем переполняют меня. Воспоминаниями о том дне в «Айсберге», когда я почти могла поклясться, что при виде меня он перестал дышать. Тем, как он целовал уголок моих губ, прежде чем это переходило в серьезный поцелуй. Тем, как он спас слона. Тем, как спас меня. Тем, как кормил меня виноградом. Тем, как он открылся мне. Прошу, вернись в Чикаго и позволь мне все объяснить, рассказать, почему я не заслуживаю тебя... дай мне свой совет. Со всей свойственной тебе мудростью, посоветуй мне, что делать дальше. Прежде всего, мне стоило прийти к тебе. Мне стоило поверить, что ты поможешь, ведь ты всегда помогаешь, я никогда так не доверяла ни одному мужчине. Я слышу, как жужжит мой телефон, читаю смс: От Грешника: «Приму это за согласие» Глава 28 ИСКРЕННОСТЬ И ВЕРНОСТЬ — Проснись, Ливингстон. Я зарываюсь лицом в подушку, пока кто-то, очень похожий на Джину, продолжает стучать в мою дверь. Я стону «я надеру тебе задницу, как только выберусь из постели». — Будешь слишком занята. — Чем занята? — Рейчел, чертова дверь заперта. — И что? — То! Открой ее! Хмм. Я так не думаю. Моя жизнь — полнейший бардак, и мне нужно все исправить, но прежде - придумать, как это сделать. Единственная оставшаяся отдушина — мысли и воспоминания, воспоминания о наших с ним разговорах пару ночей назад. Мне снилось, что он что-то сказал, а я что-то сказала в ответ... а затем я вспоминаю, что так и было, я правда сказала ему, что люблю его. Черт. — Рееей-чееел, — ноет Джина. За нытьем следуют сильные удары в дверь. — Открывай, Ливингстон. Ты должна это увидеть!