Я гляжу на белую юбку и белую блузку — женственно и невинно. — Я бы посоветовала попробовать что-то более впечатляющее, что говорит «Вот она я, и я настроена серьезно», — Джина указывает на серую юбку, приталенный укороченный серый пиджак и красные туфли-лодочки. — Но я хочу выглядеть невинно и беззащитно, — хнычу я. — Ну же, это сработает. — Ладно, — соглашаюсь я. — Это и какое-нибудь красивое белье, для уверенности. *** Я рассказываю Хелен, что получила интервью, чтобы уйти пораньше с работы в четверг. — Ты пойдешь в этом? — она указывает на наряд, который мы с ней выбрали. Я киваю. Она хмурится. — Ты немного смахиваешь на... секретаршу. Нельзя выбрать что-нибудь более сексуальное? Мы хотим возбудить в нем сексуальный интерес. — Я расстегну пару пуговок и продемонстрирую декольте, — успокаиваю я ее. — Я слышала, намечается крупная вечеринка в эти выходные в «Айсберге». Ты разузнала об этом? Нет, но я слышала, как он упоминал об этом в машине. — Я постараюсь попасть на нее, — заверяю я. Я приезжаю в «М4» пораньше и спрашиваю, нельзя ли мне увидеться с ним до отъезда. — Всего на пять минут, чтобы я могла отдать это, — спрашиваю я, поднимая вешалку с рубашкой в пластиковой пленке из химчистки. Одна из его ассистенток поднимает трубку, шепчет что-то в микрофон, затем кивает и просит меня присесть. Я присаживаюсь и, спустя минуту, незаметно поднимаю свободную руку, расстегивая верхнюю пуговку на блузке. Следом я расстегиваю вторую, легкое движение воздуха ласкает кожу между грудью. Выдыхая, я не меньше дюжины раз подумываю застегнуться обратно, пока меня не приглашают в его офис. И я забываю об этом, когда вижу его, стоящего за своим столом, и стягивающего пиджак со спинки стула. Метр девяносто сантиметров лощеного бизнесмена, в смокинге и галстуке-бабочке, гладко выбритый. Мне не довелось видеть, как мой отец собирается на работу, или брат. Наверное, поэтому я нахожу вид Малкольма Сента, тянущегося к своему пиджаку, в этой наглаженной белоснежной рубашке, таким впечатляющим и притягательным. Я не могу перестать таращиться. Я замечаю выражение его лица, когда он мельком осматривает меня, молчаливо, не отводя взгляда. Боже. Он вопросительно приподнимает брови. — Что это? Явно заметив, что я принесла, он вешает пиджак позади себя и становится напротив, смотря только на меня мгновение, которое кажется бесконечным. Мои ноги становятся ватными. Не думаю, что он даже взглянул «туда», но едва открытое декольте заставляет меня чувствовать себя, как никогда, обнаженной. — Мистер Сент, — я откашливаюсь, и тишина повисает между нами, пока он просовывает руки в рукава пиджака. — Рейчел, — произносит он, его улыбка такая таинственная, хотела бы я знать, о чем он думает. Я прохожу вперед и поднимаю рубашку на уровень его аккуратно обставленного стола. — Кажется, это ваше. Простите, что так долго. Мне пришлось дважды сдавать ее в химчистку, сначала в ту, что использует химикаты, не наносящие вред окружающей среде, а затем в обычную, чтобы вывести пятно от краски. Он смотрит на свою рубашку, словно удивлен снова видеть ее, а я лишь задаюсь вопросом «почему?», раз уж он даже не смотрит на мое декольте, я все еще чувствую себя обнаженной. — Я сказал Дину, что вы можете оставить ее себе, — говорит он. — Я сочла это неприличным. Он склоняется к компьютеру, нажимает несколько клавиш, блокируя его. — Почему? Сент наконец-то берет металлическую вешалку (его пальцы касаются моих, теплые, длинные, сильные), забирая рубашку. Он пересекает громадное пространство своего офиса, чтобы повесить ее рядом с остальными, а я быстро застегиваю те две пуговки, возвращая себе способность дышать. — Вы раньше не получали подарка от мужчины, Рейчел? — спрашивает он. Такой проницательный, такой внимательный. — Ну, вообще-то, я... нет. Не приходилось. — Даже цветы? Коснувшись стены, он открывает потайной шкаф, не переставая наблюдать за мной через всю комнату. Я не представляю, какое это имеет значение, или какое вообще ему до этого дело, но все же беру себя в руки и отвечаю. — Нет, — говорю я. Он вешает рубашку в шкаф рядом с дюжиной таких же, но из-за блеска в глазах выглядит, будто завороженным этим фактом, и я даже не представляю, почему. — Вы будете подтрунивать надо мной из-за этого, не так ли? — недовольно бормочу я. Он вопросительно поднимает вверх бровь. — Я? Подтрунивать над вами? — Мне кажется, вам нравится дразнить меня. По глазам вижу, как вы смеетесь надо мной прямо сейчас, — упрекаю я, указывая на его лицо, пока он возвращается этой своей стремительной, уверенной походкой, с самой прекрасной улыбкой, что я видела у него в моем присутствии. — Возможно это от того, что мне нравится, как вы краснеете. Прямо сейчас я очень сильно краснею. Его взгляд не такой ледяной, как я запомнила. Я чувствую тепло, как в его глазах. — Что насчет вашего отца? — он идет к двери, и мы выходим из офиса. Мне хочется ответить весело и непринужденно, но я никогда не могла подобрать веселый и непринужденный ответ, когда дело касалось моего отца и всего произошедшего. Мы ждем лифт. — Его не стало прежде, чем выпала возможность вручать подарки, — наконец отвечаю шепотом. Приходит лифт, и он показывает мне войти. Пока я прохожу, он наклоняется, пока его дыхание не касается моего уха. — Я не хотел смутить вас, Рейчел. Мы заходим в лифт, а все его ассистенты и присутствующие на этаже, кажется, стоят по стойке смирно, ловя каждое движение Сента. Я тихонько стою сбоку, тоже настороже. — Вы не смутили, — я отвечаю так тихо, чтобы только он мог расслышать. Но какой там. Не так уж много от него требуется, чтобы я смутилась. Какое значение имеет моя личная жизнь? Сочтет ли он меня слишком молодой и слишком неопытной для проведения интервью, которого заслуживает человек его статуса? Его окликает одна из ассистенток: «О, мистер Сент!» и заскакивает в лифт до того, как двери закрываются. — Да, Кэти? Она открывает папку и указывает на что-то, написанное внутри. — Точно, — громко отвечает он. — Хорошо, — говорит она. — А вот это? Сент особо не пользуется одеколоном. Он пахнет кремом после бритья и мылом. Его губы немного отвлекают меня, пока он отвечает на вопросы, которые возникли у его ассистентки. Внезапно вижу его губы перед собой, он слегка улыбается, и когда я смотрю чуть выше, понимаю, что он застукал, как я на него пялюсь. Когда мы выходим в вестибюль, я красная, как рак. — Спасибо, Кэти, — говорит он ей. — Пожалуйста, мистер Сент. Кэти. Она, по крайней мере, на один или два десятка лет старше него, и явно по уши в него влюблена. Как давно она здесь? (я задумываюсь над этим и мысленно отправляю себе небольшую заметку на почту).