— Все в порядке? — он протягивает мне бутылку воды, когда мы садимся в машину. Сидя лицом ко мне, этот парень заполняет целиком все кожаное сидение цвета слоновой кости своими широкими плечами, которые, будто милю в длину. Он выглядит расслабленным, волосы черные и шелковистые (короткие по бокам, но более длинные и игривые сверху), сегодня зачесаны назад, открывая вид на его гладкий лоб и точеные черты лица. Зеленый цвет его глаз каждый день разный. Может, поэтому я не могу отвести взгляда? — Да, спасибо, что встретились со мной, — наконец отвечаю я. Я достаю свои записи, потому что в этот раз не намерена все испортить. Он молчаливо пьет воду, пока я начинаю задавать вопросы. Я узнаю, что: - Interface будет поддерживать клипы и гифки с Tumblr, а также видео с YouTube; - сайт будет предоставлять место для хранения и передачи файлов; - количество подписчиков ежедневно превышает первоначальные прогнозы на 160%. — Похоже, Interface — тридцать пятая компания, которую вы основали с нуля? — Тридцать пятая, тридцать шестая... Номер не важен. Каждая по ощущениям, словно первая. Мы подъезжаем, мероприятие проходит в огромном саду позади большого особняка. Несколько дюжин столов с белыми льняными скатертями, подиум и повсюду цветочные композиции. Громадный купол над всем этим, изящный и воздушный, заслоняет столы как от солнца, так и от дождя. «СПАСИ ЖИВОТНОЕ» написано темно-синими буквами на растяжке над подиумом. Когда Сент останавливается у столика, чтобы получить табличку для аукциона, я прихожу в замешательство. — Я думала, вы сегодня произносите речь, — спрашиваю я, следуя за ним между столиками. — Я позволяю своему бумажнику говорить за себя. — Сент, — зовет его парень, подходящий с фотоаппаратом в руках. — Я думал, ты не подпускаешь к себе журналистов. Я не помню имени этого парня, но внезапно вспоминаю, что он всего пару дней как-то работал в «Эдж». Он высокий, светловолосый, молодой и смотрит на меня с профессиональной завистью. Сент берет меня за локоть, игнорируя парня, и ведет нас прямо мимо него. — Не лезь не в свое дело, Грег, — предупреждает он низким голосом. — Ты и есть мое дело, Сент! — кричит Грег. Притихнув, с любопытством ожидая его реакции, я всматриваюсь в бесстрастный профиль Сента. Меня мгновенно впечатляет, с какой легкостью он выбрасывает из головы надоедливого парня. Он, должно быть, давно привык к пристальному вниманию, будто все мы мухи, роящиеся вокруг него, выжидающие, когда он совершит что-либо, заслуживающего освещения в печати. Иногда он делает нам, СМИ, одолжение, ведь он уже совершал безрассудные поступки. Как же сильно нужно на него надавить, чтобы он потерял контроль? Я замечаю, что он игнорирует почти всех или лишь по-дружески здоровается, но его поведение явственно говорит «Мне насрать». Окружающие, с другой стороны, не могут устоять перед его магнетизмом. Их словно притягивает в его направлении, стоит им только его приметить. Я не могу объяснить те злобные взгляды, которыми награждают меня те же женщины, что с таким обожанием смотрят на Сента. Он усаживает меня за столик в самом первом ряду по центру. Перед каждым за столом лежит небольшой каталог с милейшими дикими животными, которых вы когда-либо видели. — Что скажете? — спрашивает он спокойным, деловым тоном, пока я листаю каталог. — Вы спасаете одного из этих животных? — спрашиваю я, а он кивает в ответ. — Я ни за что не смогу выбрать кого-то одного. — Они были в цирке. Их усыпят, если они не найдут дом, а чтобы это произошло, им нужен спонсор, который обеспечит им необходимый уход в местном зоопарке. — Мне из-за этого так грустно, — я просматриваю список животных и останавливаюсь на одном. — Слон. Я думаю, это один из самых достойных представителей животного мира. То, как они относятся друг к другу, такие заботливые, сильные и нежные. — И это ваши аргументы? — спрашивает он, стараясь выглядеть серьезно. — Нет, я только разогреваюсь, — говорю я, моя гордость уязвлена. — Слоны приносят удачу. Спорю, если вы спасете этого слона сегодня, его удача как-нибудь спасет вас. — Меня невозможно спасти, мисс Ливингстон, но давайте купим этого слона, — он протягивает мне табличку, чтобы я могла делать ставки, и усаживается поудобнее с телефоном в руках, отвечая на письма, пока я поднимаю табличку. Я начинаю сильно нервничать по мере того, как растет цена. — Сент... — Продолжайте, пока слон не станет вашим. — Это она, и она станет вашей, — поправляю я его. Он пожимает плечами. — Если вам так удобнее. Мы спасаем слониху по имени Рози, и теперь у нее будет дом на всю оставшуюся жизнь. Он забрал у меня табличку и повышал ставки на каждого животного, заставляя суммы расти, а других выпрыгивать из штанов. Он не объяснял мне свою задумку, и я заметила на четвертом животном, что он ставит на всех, заставляя других участников повышать ставки и платить больше. Будто весь мир — его игровая площадка. Это внушает мне благоговение, а еще, немного пугает. Сент может уничтожить наш журнал... Мне только что открылась беспощадная сторона его личности, и я лишь надеюсь, что никогда не стану тем, против кого он ее использует. По пути назад, он говорит по телефону на иностранном языке, а я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, как его приятный голос, произносящий иностранные слова, заставляет меня ерзать на сидении. Я делаю заметки на телефоне, чтобы отправить на почту самой себе, особенно о том, что запомнилось больше всего. - Он не берет пленных. Он повышает ставки на максимум. Зачем? Он бросает вызов своим конкурентам, а им это не нравится —> Сколько у него врагов? Я начинаю краснеть при мысли о том, как он, кажется, наслаждается, когда дразнит меня, и вздыхаю и смотрю за тем, как он говорит с кем-то (похоже, это Тахо Рот). С друзьями он совсем другой. Непринужденный, менее напряженный. Я думаю о его деловых звонках, обо всех его сегодняшних поступках. Он целеустремленный и упорный, абсолютно ненасытный. Когда мы высаживаем его возле «М4», где уже стоит блестящий BUG 3 и кто-то с ключами наготове, он желает мне доброй ночи. Я благодарю его за сегодня, а потом сижу, терзаясь и задаваясь вопросом, было ли это нашим последним интервью. Приезжая домой, я задумываюсь, как мне заставить его увидеться со мной еще раз. Мне беспокойно от мысли, что все закончилось. Я размышляю, буду ли выглядеть отчаянной, если попрошу еще об одном интервью. Может, мне просто оставаться на связи и написать ему позже на неделе. Открыв папку «Входящие» на Interface я создаю новое сообщение. Я ищу информацию об аукционе и нахожу красивую фотографию слонихи. В теме я пишу: «Ты знаешь, как угодить девчонке, мой герой», а в тексте сообщения пишу: «Мистер Сент, я не только рада узнать что-то новое об Interface, но и буду теперь спать намного лучше, зная, что у Рози все в порядке.» Я смотрю на написанное, задумываясь, не перегибаю ли я палку. Я немного заигрываю с ним, потому что он и сам сегодня подтрунивал надо мной. Мне хочется достучаться до его человечной стороны, чтобы он немного открылся мне, но и не хочу, чтобы он счел мои действия непрофессиональными. Я спрашиваю у Джины, что она думает насчет этого сообщения с картинкой слона. — А при чем здесь вообще слон? Я решаю, что это останется чем-то только между мной и ним, так что, набравшись смелости, отправляю сообщение. И затем хнычу. Правда, что ли? Я даже не уверена, что это его рассмешит, в каком бы настроении он ни был. В результате, я ежесекундно обновляю почту, и пока жду ответа, перенаправляю свою энергию на чтение его интервью. Я читаю и читаю, заинтересованная не столько в вопросах, сколько в ответах, и даже более — в каждом пробеле между слов его ответа, словно то, о чем он в этот момент умолчал, позволит мне получше понять его. Спустя час от него все еще нет ответа. Обычно в моей спальне царит спокойствие, но, похоже, оно ушло от меня вместе с фотографией слона. Я кручусь и ворочаюсь всю ночь. Глава 6 КЛУБ В полнейшей растерянности, я смотрю на потолок нашей квартиры. Совершила ли я ошибку, отправив фотографию со слоном? Я позволила эмоциям взять над собой верх и, возможно, перешла профессиональную черту. Сегодня от него не было никаких новостей, как и от Дина, или кого-то еще. Теперь я не знаю, что делать, но мне известно, что сегодня у него запланирована пафосная вечеринка в «Айсберге». Каким-то образом я должна попасть на нее. В его жизни все идеально разложено по полочкам — работа с одной стороны, а что насчет другой? Если мужчина так упорно работает, то он и веселиться должен с таким же размахом, или (что вообще вряд ли возможно, но все же) даже еще круче. СМИ любят особо подчеркнуть, какой он распутник, но разве можно его винить? Он потрясающе выглядел, когда я шла рядом с ним на том аукционе, взгляды всех присутствующих дам были обращены на меня, после чего с вожделением переводили их на его прекрасное лицо. Можно ли винить его, что он принимает то, что женщины ему предлагают, когда он так молод и здоров? Сент, возможно, считает, что помогает нам набить цену, но за последнее время он сделал для «Эдж» больше, чем кто-либо другой — уже тем, что согласился сотрудничать охотнее, чем я могла ожидать. Он уделил мне больше времени, чем кто-либо другой (даже вполовину столь же значимый) согласился бы дать журналу, находящемуся в затруднительном положении. Я вижу, что он строгий начальник, но нутро мне подсказывает, что при этом он справедливый. Interface и вся корпорация «М4» — примеры дальновидности и амбициозности, никак не жадности. По одним только телефонным звонкам я могу сказать, что он выдающийся бизнесмен (говорят, что и любовник он тоже выдающийся). Во время первого интервью в машине, когда он подумал о вечеринке в «Айсберге», кому он позвонил? Одному из своих друзей? Роту или Кармайклу? Хватая с дивана домашний телефон, я звоню Валентайну, одному из моих коллег (он работает в отделе светской хроники и знает всех, а если нет, знает достаточно о них, чтобы убедительно врать). — Ты можешь провести меня сегодня на вечеринку Малкольма Сента в «Айсберге»? — Дамочка, я могу провести тебя куда угодно. Вопрос лишь в том, что я получу взамен? — Назови свою цену... дружище. — О, как же я люблю язвительную Рейчи! Погоди, я тебе перезвоню. Он звонит пару минут спустя.