При таком раскладе Стеллан испустит дух прежде, чем она доберется до лестницы. Колби показал Уинифред мебель в столовой – огромный сервант, стол на восемь персон, чиппендейловские стулья красного дерева и обитую парчой кушетку. – Все необходимое у вас с собой? – поинтересовался он. Уинифред опустилась на колени перед окном и принялась вынимать из ведра свои принадлежности. Ей в жизни не приходилось полировать мебель. Этим утром под надзором Лауры и горничных она испробовала себя на трюмо в гостиной Дарлинга. – Да, с собой. Правда, я не отыскала воловьей желчи, так что паста для камина без нее. Надеюсь… – Славно, – перебил ее Колби. – Пожалуйста, приступайте. Позовите меня, когда вам потребуется перейти в следующую комнату. Мужчина вышел, а в следующую секунду Уинифред услышала тихий металлический щелчок – он запер дверь на замок. Такая хлипкая преграда не остановила бы Уинифред, но она все равно заскрежетала зубами от злости. Она начала со стола – он был новый, лакированный, и его требовалось всего лишь хорошенько натереть тряпкой из шелка. Куда сложнее дело обстояло со стульями – их изящные спинки, похожие на причудливо изогнутые станы скрипок, нужно было обрабатывать по отдельности. Сервант тоже доставил ей проблем – его старое неполированное дерево пришлось тереть пчелиным воском. Управившись со столовой, Уинифред с ужасом оглядела свои несчастные руки. Краска сошла, и теперь они покраснели по-настоящему. Под обломанные ногти она загнала несколько заноз. Когда она позвала Колби, он вновь неслышно щелкнул замком и выпустил ее. Выходя, Уинифред замешкалась, поднимая ведро, но все равно успела заметить, как он сунул связку ключей в карман. – Почему вы не натерли руки воском? – с подозрением спросил он, мельком глянув на ее кровоточащие от ранок пальцы. Уинифред приосанилась, изображая оскорбленное достоинство. – Только дилетанты при полировке вощат руки, – заявила она, хотя понятия не имела, так ли это. – На мебели могут остаться следы и отпечатки! – Вот как, – кисло отозвался он и впустил ее в гостиную. Мэг, сидевшая перед каминной решеткой с уже чистыми руками, но закатанными по локоть рукавами, приветливо улыбнулась ей. В гостиной им пришлось работать бок о бок, так что теперь Уинифред не могла позволить себе высунуть кончик языка или начать натужно пыхтеть. Служанка чистила холодный камин, остававшийся грязным с самой зимы, а Уинифред полировала многочисленные столики, трюмо, ножки кресел, полки и даже напольные часы. Мэг не пыталась втянуть ее в беседу, но, закончив с камином, принялась с любопытством наблюдать за ее работой. От ее взгляда Уинифред прошиб холодный пот. – Вы так чуднó держите тряпку, – наконец протянула служанка. – Я обычно натягиваю шелк руками и принимаюсь тереть серединой лоскута. – И зря. Так быстрее сходит с мебели лак, и дерево начинают подтачивать жучки, – с уверенностью солгала Уинифред. – Правда? Надо же! – восхитилась Мэг. – Истинная правда, мисс. К полудню она управилась с тремя комнатами. Слуги отправились обедать и пригласили Уинифред с собой, но она отказалась, хотя живот подводило от голода. Пожав плечами, Колби оставил ее трудиться над кладовой и холлом. В холле он не мог ее запереть. Уинифред хотела было подняться на второй этаж, но совсем недавно положенные ступени так скрипели, что она отказалась от этой идеи. Бездумно натирая деревянную вентиляционную решетку под столиком, Уинифред выждала несколько минут, затем поднялась, бросила тряпку и принялась перебирать корреспонденцию. В корзинке не оказалось ничего интересного – несколько счетов и сообщение из банка. Никаких посланий, связывающих Даска с Холбруком или хотя бы с «Розой Востока». Среди деловой почты затесалось и, по-видимому, личное письмо – от некого Р. Кина, подписанное резким крупным почерком. Послание было без обратного адреса. Уинифред устояла перед искушением его распечатать, положила на место и вновь нырнула под стол. Конечно, бумага была плотной, но у нее не было с собой ни тонкого лезвия, чтобы поддеть печать, ни спички, чтобы ее снова подплавить и запечатать конверт. К тому времени, когда слуги пообедали, Уинифред управилась с плинтусами и поднялась, отирая взмокший лоб. На локте остались коричневые пятна, и она с ужасом осознала, что краска стекает со вспотевшей головы. Но Колби не обратил на ее потемневший лоб никакого внимания. Скользнув взглядом по начищенному дереву, он заявил: – На сегодня все. Можете быть свободны. Уинифред охватил настоящий гнев, почти никак не связанный с необходимостью проникнуть на второй этаж. Почему этот лакей позволяет себе так по-хозяйски распоряжаться ее трудом и временем? Она приняла самую грозную позу прислуги – подперла бок кулаком и сердито выдвинула голову. – Я закончу работу сегодня, – возразила она. – На завтра у меня назначен другой дом. Колби поджал губы. – Мистер Даск не любит видеть прислугу в доме. В таком случае мистер Даск может взять в руки тряпку и собственноручно отполировать двенадцать чертовых столиков на первом этаже своего дома. – Можете не сообщать ему, что я работаю, – елейным тоном предложила она. – Если он вернется, пока я буду заниматься полировкой на втором этаже, просто выпустите меня через черный ход. – Хорошо, – помявшись, сдался Колби. – Пойдемте. На втором этаже комнаты оказались меньше, но мебели в них было куда больше – кровати, диванчики, платяные шкафы и гарнитуры, секретеры и серванты, бесконечные трюмо из голого дерева и с загнутыми ножками. Они будто были созданы с единственной целью – насадить в пальцы Уинифред побольше заноз. Когда Колби объяснил, где нужно заняться мебелью, она пересчитала двери и небрежно переспросила: – Вы сказали, четыре комнаты? Но их здесь пять. – В дальней комнате не нужно работать. Займитесь этими четырьмя. Значит, это и есть кабинет. Уинифред пораскинула, что комнатой рядом с ним нужно заняться сразу. Отполировав ножки кровати и с усердием натерев шелком декоративные шишечки, Уинифред отложила тряпки и тихо подобралась к двери. Дернув за ручку и убедившись, что Колби снова запер ее на ключ, она опустилась на корточки и зубами выгнула шпильку. Когда она вставила ее в замок, из коридора послышался скучающий голос Колби: – Вы что-то хотели? Уинифред медленно вытащила шпильку из замочной скважины. Чуть не попалась! Какого черта ему вздумалось сидеть в коридоре? – Да. Я хотела воспользоваться уборной. – Помедлив, она добавила: – Зачем вы меня заперли? Послышались шаги, лязгнул ключ, и Колби распахнул дверь. – Не подумайте, ничего такого, – с гадкой ухмылкой заявил он. – Я всегда запираю прислугу, чтобы никто ненароком не застал ее за работой. Сделав вид, что поверила, Уинифред несколько раз кивнула и опустила голову. В коридоре стоял один из только что отполированных стульев с первого этажа. Колби, словно конвоир, сопроводил ее до уборной и обратно. Уинифред до смерти хотелось предложить надеть на себя кандалы для пущей безопасности. Раз он сидит в коридоре, потихоньку перебраться в соседнюю комнату у нее не выйдет. Остается один путь – через окно. Но нужно подождать, когда стемнеет, иначе бдительные соседи поднимут шум. К счастью, на город уже потихоньку опускаются сумерки. Уинифред должна продержаться в комнате еще какой-то час. Но уже через двадцать минут громко заворочался ключ в замке (теперь ни к чему таиться), и Колби сунул голову в дверь. Уинифред плавными круговыми движениями натирала столик. – Почему так долго? – недовольно спросил он. – Уже темнеет. Учтите, свечей я вам не дам. Значит, по меньшей мере полчаса у нее есть. Уинифред поднялась с пола и бросила потемневшую тряпку в ведро. От усталости у нее сводило пальцы и едва гнулась спина. – Я как раз закончила. Управлюсь еще с одной комнатой до наступления темноты. Колби ничего не сказал и выпустил ее в коридор. Не спрашивая позволения, она зашла в соседнюю комнату. Теперь кабинет мистера Даска располагался через одно окно. Стараясь не думать о предстоящем испытании, она опустила ведро на середину комнаты и вынула баночку с пчелиным воском. На этот раз лакей вышел не сразу. Он медленно, будто нарочно действуя Уинифред на нервы, прошелся по комнате, поправил вышитую цветами салфетку на комоде. Не обращая на него внимания, она принялась тереть сосновую дугу изножья кровати без балдахина. – Давно работаете полировщицей? – спросил он скучающим тоном. – Восемь лет, – ответила Уинифред и, встряхивая тряпку, взглянула на его ноги. Носки его грязных ботинок повернуты к выходу – он вот-вот собирается уйти. – Ясно. Колби щелкнул каблуками, оглянулся по сторонам и сунул руку в карман. Снова запрет ее. – Ничего здесь не трогайте. – Конечно. Он вышел, запер комнату, подергал за ручку… и вдруг прогрохотал вниз по скрипучей лестнице. Уинифред поверить в это не могла – какая удача! Судя по предостережению и долгой осторожной прогулке по комнате – видно, запоминал, где что лежит, – это была спальня Даска. Уинифред выдвинула ящики комодов с бельем, аккуратно перебрала мужские сорочки и панталоны, простучала дно – ничего. Забравшись в огромный гардероб, обклеенный изнутри миленькой бумагой в цветочек, она проверила и его, но там тоже было пусто. Ни писем под новеньким пружинным матрасом, ни приклеенных к нижней части столика бумаг. Похоже, он действительно хранит все в кабинете. Как непредусмотрительно. Собравшись с духом, Уинифред толкнула окно. Ей повезло, что дом совсем новый – рама поддалась без труда и совсем не скрипела. Отстегнув кринолин, она с коленями забралась на подоконник и встала в полный рост. Без кринолина платье стало слишком длинным и запуталось в ногах. Сгорая от смущения, она снова спустилась, со свистом вытянула шнурок из пары панталон мистера Даска и подвязала юбку на манер шаровар. Одного только этого зрелища наверняка было бы достаточно, чтобы Дарлинг расторг помолвку. Но помимо нелепого вида, у Уинифред были проблемы посерьезнее. Если она упадет с высоты десяти футов, меньшей из ее забот станут сломанные кости. Перебраться по карнизу в кабинет она, пожалуй, сумеет, да и вернуться обратно тоже. Но если она упадет, ей не останется ничего, кроме как бежать. Собравшись с духом, Уинифред схватилась за раму, чувствуя, как ноют уставшие пальцы. Выгнувшись, она нырнула в оконный проем и ступила на длинный белый карниз, тянущийся под окнами второго этажа. Еле дыша, девушка прикрыла окно и мелкими шажками, держась лицом к стене, принялась двигаться вправо. Чтобы балансировать на узеньком карнизе, ей приходилось тереться грудью о штукатурку, и она слышала, как недовольно шуршит тонкая ткань. Между окнами было около пары ярдов. Дрожа, Уинифред прошла половину и удивилась тому, как легко ей это удалось. Стремясь поскорее сократить расстояние, она ускорила темп и быстро добралась до ниши второго окна. Там ей удалось отдышаться, но много времени она себе не дала – Колби в любой момент может вернуться в коридор, выкрикнуть какую-нибудь чушь и, не услышав ответа, войти и обнаружить в комнате только отстегнутый кринолин и окно с поднятой защелкой. Окрыленная успехом, Уинифред пошла дальше, раскинув руки в стороны, словно акробатка. Она почти коснулась пальцами ниши третьего окна, как вдруг внизу оглушительно рявкнула собака. Вздрогнув, Уинифред оступилась, и ее нога соскользнула со скругленного карниза. Крик застрял в горле. В отчаянной попытке за что-нибудь зацепиться она царапнула стену, срывая ногти, и ребрами бухнулась на карниз. Из груди вышибло весь воздух. Псина внизу заливалась громким отрывистым лаем – видимо, приметила ее и теперь пытается сообщить своему хозяину о присутствии незнакомки. Ноги Уинифред болтались в воздухе. Она повисла на карнизе, кое-как удерживаясь на локтях, но ей не хватало сил, а ткань скользила по штукатурке.