* * * – Продолжим нашу беседу, Семен Аркадьевич, – донеслось из динамика. Федор через стекло смотрел на Антона, то есть на капитана Канина, который должен был закончить допрос Куренного. Федор не сомневался, что он грамотно подведет того к даче признательных показаний и по трем убийствам. Но сначала тот попытается свалить всю вину на Подоленко. Совсем недавно майор вот так же наблюдал, как Антон допрашивает Никиту Гурского. Его, Федора, родного сына – вора и мошенника… Федор почувствовал, как вновь вернулась в сердце боль, словно укус осы, он даже поморщился и потер под левой грудью, пытаясь убрать возникшую после тяжесть. – Это же допрос, капитан, а не беседа, – недовольно заметил Куренной, бросив взгляд на камеру. – Да, Куренной, это допрос в рамках уголовного дела по трем эпизодам, к которым вы причастны. Осталось выяснить, в какой степени. – Какие еще три эпизода? – Убийство Крушилина Олега Леонидовича, убийство Голод Ксении Глебовны и убийство Лыкова Петра Сергеевича. – Это еще кто такой? – вроде бы искренне удивился Куренной. – Я правильно понял, что по первым двум эпизодам вину вы признаете? – Косвенно – да, я виноват. Не остановил Подоленко, – смиренно согласился Куренной. – Он очень мне предан, можно сказать, я спас ему жизнь! – с пафосом добавил он. Федор усмехнулся, ему было отлично видно, как напрягся антиквар, не зная, какие показания дал Подоленко. – Должен вас разочаровать, Семен Аркадьевич, благодарность спасенного оказалась не безграничной. Подоленко открыто обвиняет вас в организации этих трех убийств. Он утверждает, что действовал по вашему приказу. – Вот же гаденыш! Шавка шакалья, быдло… – Достаточно эпитетов, Куренной. Советую сделать чистосердечное признание. Облегчите душу и сократите срок наказания. – У вас нет доказательств, – предпринял последнюю попытку Куренной. – И я требую адвоката. – Ваше право. Но для начала предлагаю послушать вот эту запись. Антон включил небольшой диктофон и положил его на стол. – …«Так что, Семен Аркадьевич, слово за вами. Десять миллионов в нашей валюте на вот этот счет, и я отдаю вам карту памяти с моего видеорегистратора. Вы же понимаете, что срока давности у такого преступления нет. Да… и мелочь на текущие расходы, тысяч двести наличными. Прямо сейчас». – «Иван, принеси… – На… а теперь заткнись и слушай. Таких денег у меня сейчас нет. Миллион наличными могу дать завтра. Остальное получишь частями на счет в течение месяца. По-другому не будет». – «Не вопрос, Семен Аркадьевич, подожду». – «Деньги Иван привезет тебе домой в семь тридцать, сделай так, чтобы жены дома не было. И у меня еще одно условие. Забудь о Ксюше. Приблизишься – убью». – «Господи, да не вопрос!» – «Все, иди. Ваня, проводи до ворот…» Антон нажал на паузу. – Ну, что, Семен Аркадьевич, не передумали? Может быть, скажете, чем вас шантажировал Крушилин? – Это был блеф, как выяснилось. Год назад я сбил женщину на проезжей части. Ну, да, скрылся. Дело давно улажено, ее дочь получила компенсацию, уехала из города… А у этого дурачка Крушилина машина стояла рядом с тем местом, работал видеорегистратор. Вот и нашел повод для шантажа, мерзавец, – презрительно скривился Куренной. – Это все, что у вас есть? – с насмешкой в голосе добавил он. – Нет, не все. Слушаем дальше… Антон вновь включил воспроизведение записи на диктофоне. – «Ваня, проводил? Все понял? Нужно найти у него эту запись. Пойдешь утром, заставишь отдать. Я не собираюсь платить этому ублюдку больше ни рубля! Щенок паршивый…» – «А что с ним потом сделать?» – «Убей. Олежек половине города должен, зуб на него у многих. Пусть все будет выглядеть как заказное». – «Понял». – «Да, за Ксюхой проследи. Не нравится мне она в последнее время, мутит девочка. Может, в сговоре с Олежеком?» – «Да, я понял…» Федору показалось, что Куренной сейчас упадет в обморок, до того бледно и жалко тот выглядел. «Старик… Сколько ему? Пятьдесят пятого года он, значит – шестьдесят семь. Из колонии вряд ли выйдет», – подумал он. – Сдал вас Подоленко, Семен Аркадьевич, – вроде бы даже посочувствовал Антон. – Будем признаваться? Последний шанс, Куренной, не упустите. – Да, я подпишу признание. Я приказал убить Крушилина. – Продолжайте. Ксению Голод тоже Подоленко убил по вашему приказу? – Нет! Он действовал по обстоятельствам. Что он вам наговорил? На этот раз Антон положил на стол мобильный. – Это – телефон Подоленко, узнаете? Он записал и этот ваш разговор. – Антон включил запись. – …«Что она ему сказала?!» – «Предложила заказ вам не отдавать, а продать». – «Ах, тварь! С…ка! Убери ее, Ваня. Действуй по обстоятельствам…» – Я больше не скажу ни слова без адвоката, – еле выдавил из себя Куренной. – Хорошо, ваше право. «Ну, Антоша, давай вишенку на торт. Дожимай антиквара», – мысленно подсказал Федор сделавшему паузу капитану. Федор смотрел, как Антон подключил ноутбук, нашел нужный файл, развернул экран к Куренному. – На самом деле именно этим преступлением шантажировал вас Крушилин, так? Федор знал содержание записи с видеорегистратора автомобиля Берты Крушилиной. В тот день за рулем был ее муж. Машина стояла недалеко от дома Куренного, Крушилин следил за входом на его территорию. На записи отчетливо была видна неприметная старая «Хонда», припаркованная прямо у ворот. Видео было коротким, но жестким по содержанию. Подоленко и Куренной вдвоем вынесли тело какой-то женщины через калитку и грубо затолкали его в багажник «Хонды». Подоленко сел за руль, Куренной рядом, автомобиль тронулся с места, набрал скорость и скрылся из видимости камеры. – Завтра, Куренной, будет проведен следственный эксперимент, и Подоленко покажет, что вы сделали с трупом дочери сбитой вами насмерть женщины. Вы по-прежнему отказываетесь от признательных показаний? – Я все расскажу. Черт! Как только я связался с этой девкой, в моей жизни началась какая-то черная полоса. Одна радость – книгу успел в руках подержать… Федор отчасти его понимал. Серебряная библиотека герцога Альбрехта… по мнению многих экспертов не менее ценные сокровища, чем та же Янтарная комната. Двадцать томов истории теологии в тяжелых серебряных окладах с золочением. Написаны книги церковным шрифтом чернилами из пережженного грецкого ореха. Среди них Евангелие, религиозные сборники, трактаты по философии. В двадцатом веке тома первоначально хранились в самом Королевском замке Кёнигсберга, позже – в Университетской библиотеке. А в январе сорок пятого были вывезены немцами в неизвестном направлении. Одно время считалось, что библиотека была укрыта в бункере под Кёнигсбергом в местечке Зандиттен. Но в сорок седьмом ее неожиданно обнаружили в Польше, в Пасленке. Но не полностью. Несколько книг пропали бесследно. И вот один из томов Серебряной библиотеки попал в руки Куренного… – Все сложилось как-то одно к одному, – после паузы, тяжело вздохнув, продолжил антиквар. – Я стал подозревать Ксению в неверности. Да что там подозревать я чувствовал, что она врет мне напропалую. Врет и вертит мной. Я столько денег не вкладывал ни в одну женщину! Иван начал следить за ней, однажды принес откровенные снимки этих двоих – ее и Крушилина. Я понимал, что если буду ее обвинять, уйдет. А я ее полюбил, она сводила меня с ума, и я даже сделал ей предложение. Это был правильный шаг. Отношения с мужем у нее давно разладились, она тут же, после того, как приняла от меня кольцо, подала на развод. Все шло не просто хорошо, а отлично, я почти нашел книгу. А тут эта авария. Откуда только выскочила эта старая дура! Была пустая дорога, я прибавил газу, и бац – удар… То, что на дороге – труп, я не сомневался. Я не мог из-за этой бабы погубить свою жизнь! Уехал. – Вы были трезвы? – Какое сейчас это имеет значение? Впрочем, отвечу – пара бокалов вина. Смех один. – Совсем не смешно, Семен Аркадьевич. – Ну да, согласен. Оказалось, аварию видела ее дочь, старая дева, страшная на вид, желчная и алчная. Она нашла меня. Поначалу я отделался небольшой компенсацией. Но она решила меня «доить» постоянно. Приезжала на своей раздолбанной «Хонде» каждый месяц, как за зарплатой! Однажды я сорвался – отдав деньги, не удержался от пинка ей в спину. Кажется, не сильно пнул, скорее обидно. Но она неожиданно пролетела до камина, споткнулась, стукнулась лбом о каминную полку и сползла на пол. – Куда вы вывезли тело? – На озеро Верхнее. Посадили труп за руль, отпустили тормоза, машина скатилась с обрыва в воду. – Продолжайте. – А через некоторое время ко мне заявился Крушилин. Не пойму, как вам удалось найти карту памяти? Даже Иван не знал, куда я ее спрятал. – Переплеты книг – не самое надежное место для тайника, Семен Аркадьевич. Зачем прятали-то? Постойте, выскажу предположение – компромат на Подоленко, так? В случае, если бы всю вину он свалил на вас… – Да! А я по сравнению с ним – ангел! Из-за него я здесь! – Черный ангел, если быть точным. И вы сами загнали себя в капкан. – Вы не понимаете… я не хотел… В последнее время Иван стал часто делать то, о чем я его не просил! Я имею в виду, например, убийство охранника. Это была его инициатива, что бы он там ни говорил! – Лыков, представьте, решил его шантажировать. На одной из записей с камер наблюдения, где Подоленко договаривается с ним о передаче ключей, ваш слуга без парика. Кстати, что за игры в переодевание? Зачем понадобился парик? Хочу услышать вашу версию. – Это была его идея! Подставить Гурского. Они примерно одного телосложения, роста. Только у Никиты копна кудрявых волос. Байки у них одной модели, куртки кожаные. В общем, спектакль не удался, вы как-то вычислили Ивана. Где он прокололся? С той бабой из дома, у которой ночевал? – Гражданка Истомина получила легкое отравление, так как не выпила вино до конца. Она заснула. – Если бы неожиданно не пришла хозяйка квартиры Крушилина с двумя тетками, Ванька успел бы вернуться и все проверить. Но он сбежал! Дурак… подставил и себя, и меня за собой потащил. – Больше вы ни о чем не сожалеете, Куренной? – задал вопрос капитан, явно не надеясь на ответ. Федор дождался, пока антиквара уведут, и вышел в коридор. Он еще вчера написал рапорт об отстранении его от дела. И второй – на увольнение. И очень надеялся, что начальство подпишет оба. «Вот и все, Мутерперель, пора на пенсию. Ждут тебя обустройство родительского дома, сад и виноградник. А еще грядки, грядки, грядки… А ты сам-то себе веришь?» – вдруг ухмыльнулся он и улыбнулся, представив себя в старых трениках среди кустов томатов и огурцов. * * * Аглая огляделась, словно не узнавая свой дом. Никогда у них с Бертой не было так… суетно! И шумно, и даже весело. Большой, сытно накрытый стол. Довольные, не так давно еще совсем незнакомые люди, с аппетитом жующие испеченный ею пирог. Ею самолично, потому что остальное угощение готовил Глеб, отгоняя их с Аленой от плиты, словно они надоедливые мухи. Вопреки своим прежним предположениям Голод вполне свободно чувствовал себя в ее крохотной кухоньке, ловко избегая острых углов стола. Алена с сыном сдали билеты. Впрочем, это Аглаю скорее радовало, чем удивляло. Ей хотелось, чтобы несчастных и неудовлетворенных жизнью в ее окружении больше не было…