Стоявшие в первых пяти шеренгах были вооружены длинными копьями; почти две трети держали щиты, обтянутые шелком. Драгоценной ткани, купленной у Исаака, торговца из Иудеи, с которым легион встретился на пути в Маргиану, достало лишь на пять тысяч щитов, может, чуть больше или чуть меньше. Но и этого должно было хватить. На флангах и в тылу солдаты, обслуживавшие баллисты, осматривали свои машины, удостоверяясь, что механизмы хорошо смазаны, крепления не разболтались, а тетивы из кишок туго натянуты. Цели пристреляли заранее, камни сложили аккуратными кучами. Самые опытные артиллеристы уже измерили поле предстоящей битвы и отметили каждую сотню шагов приметным валуном или глубоко вбитым в землю колом. Таким образом точно определяли дальность выстрелов, что делало их еще смертоноснее. Затем дополнительный отряд отправили выкопать несколько дополнительных траншей у реки, чтобы пустить на поле как можно больше воды и переполнить все выкопанные накануне канавы. Их замаскировали, воткнув в мокрую землю нарубленные ветки; этот «лес» скрывал от посторонних глаз и продолжавшиеся земляные работы. Между прочим, их результат оказался столь внушительным, что настроение легионеров немного поднялось. А далее оставалось только ждать. Утро выдалось красивым и ясным. Зловещая краснота посветлела и исчезла. На небо вернулась привычная голубизна. Разбросанные тут и там небольшие, четко очерченные облака слегка приглушали яркий солнечный свет, и потому сильной жары пока что не было. Воздух казался почти неподвижным, в кустах у реки распевало множество птиц. Поодаль в густой траве паслись, отмахиваясь хвостами от мух, дикие ослы-куланы. Ромул увидел Тарквиния. Тот стоял рядом с Пакором, оба размахивали руками, несомненно обсуждая стратегию сражения. Поговорить с гаруспиком не было никакой возможности, и Ромулу оставалось лишь надеяться на то, что им с Бренном все же удастся отыскать его и вместе встретить неизбежный конец. Когда он наступит, угрюмо думал Ромул. Чтобы узнать, какая участь их ждет, вовсе не требовалось пророческих способностей — войско, с которым предстояло сразиться, было громадным. Первой появилась индийская конница. Сидевшие на низкорослых проворных лошадках воины с тюрбанами на голове были вооружены по-разному — у кого несколько дротиков, у кого лук. Для защиты имелись круглые или полукруглые щиты. Зато доспехов не было почти ни на ком, одежду большинства всадников составляла простая набедренная повязка. Держась на расстоянии большем, чем полет стрелы, они внимательно следили за римлянами непроницаемыми темными глазами. Это были разведчики, легкая кавалерия, выполнявшая примерно те же обязанности, что и галльская конница, входившая в армию Красса. Но их было так много, что они вполне могли повлиять на ход сражения — не менее пяти тысяч против двух с половиной сотен конников, оставшихся у Пакора. Индийцы хорошо понимали свою силу, настолько хорошо, что часть из них отправились к реке поить лошадей прямо на виду у противника. Но они не попытались напасть на Забытый легион. По всей видимости, не видели в этом смысла. Пакор выжидал, не желая зря терять людей и расходовать приготовленные для баллист камни. И люди, и камни сейчас были на вес золота, а то и дороже. Следом прибыли боевые колесницы. Таких больших Ромул никогда еще не видел. На каждой из деревянных двуконных повозок с крепкими сплошными колесами, богато украшенных серебром и золотом, помещались помимо возницы двое или трое воинов, вооруженных копьями и луками. Ромул насчитал почти триста колесниц. Как только колесницы присоединились к кавалерии, поднялся крик. Индийцы смеялись, тыча пальцами в сторону римлян. К нестройному хору присоединялось все больше и больше голосов, которые в конце концов слились в невнятный гул. Конечно, никто из римлян не понимал слов, но было ясно, что это издевательства и оскорбления. Легионеры, как подобает римлянам, хранили полное молчание. Вскоре это подействовало на индийцев, они понемногу умолкли, и наступило странное подобие перемирия, во время которого противники настороженно рассматривали друг друга. А потом послышался отдаленный басовитый гром. Легионеры всматривались в небо, но там не было никаких туч. И тут до них дошло, что они слышат шаги приближающейся пехоты. Через некоторое время южный горизонт заслонило людское полчище. Войско приближалось, и Ромул начал различать лучников, пращников и обычных пехотинцев. Разнообразие их вооружения поражало: казалось, что там не найти двоих человек, вооруженных одинаково. Можно было разглядеть секиры, короткие мечи, копья, даже двуручные мечи вроде того, каким сражался Бренн. Воины несли пики, зубастые палицы и мечи с сильно изогнутыми клинками, похожими на те, какие использовали гладиаторы-фракийцы. Подобно кавалеристам, у большинства пеших индийцев не было доспехов. Кое у кого имелись кожаные куртки, шлемы и маленькие круглые щиты. Лишь немногим хватило средств на кольчугу или кирасу, но даже и у них доспехи были заметно легче, чем прикрывавшие бедра кольчуги и тяжелые скутумы легионеров. Впрочем, это ничего не значило. Врагов насчитывалось не менее тридцати тысяч. Численность вражеского войска сама по себе внушала страх, но не из-за этого римские солдаты начали тревожно переглядываться. Странный гром производили не только бесчисленные воины. Его издавали и животные. Над полчищами противника возвышались серые громады. Слоны. Их было множество, десятки. Управляли ими махауты с помощью палок с укрепленным на конце острым крюком. Спину каждого слона прикрывала толстая попона из красной ткани, укрепленная пропущенным под широкой грудью животного кожаным ремнем. На этом ковре, крепко обхватив ногами бока великана, сидели двое или трое копейщиков или лучников. Каждый десятый слон вез только одного пассажира и груз в виде пары больших барабанов — эти люди должны были передавать в бою приказы командиров. Огромные уши животных на ходу развевались, придавая им обманчиво кроткий вид, никак не вязавшийся с накидками из толстой, испещренной складками кожи, прикрывавшими их головы и плечи. Махаута защищало нечто вроде веера из того же материала, торчавшего вверх над загривком слона. Когда животные приблизились, стало видно, что у многих из них на бивни были надеты острые и длинные металлические наконечники, а некоторым вдобавок привязали цепями к хоботам утыканные шипами железные шары. Они казались неуязвимыми. Непобедимыми. Сердце Ромула екнуло, и даже Бренн встревожился, а многие находившиеся рядом с ними легионеры явно испугались. Младшие офицеры и парфяне-центурионы растерянно переминались с ноги на ногу. Жителям Рима случалось видеть слонов на арене. Там они убивали или калечили, как хотели, всех, кого выпускали против них. Но даже те римляне, которые не видели, как это происходит, знали, что громадные животные способны разбросать людей, как сухой хворост. Нубийский царь Югурта использовал их в своей долгой борьбе против Рима; тем более все помнили о войнах с царем Пирром и с Карфагеном. Эти противники, используя слонов в сражениях, наносили легионам сокрушительные поражения. Все названные события вошли в легенды. И хотя римские союзники уже много лет выводили громадных животных на поле боя рядом с легионерами, никто из римлян, пришедших в Маргиану, не только не имел опыта борьбы со слонами, но и не слышал, как это делается. Слоны были могучим оружием, способным разнести едва ли не любого противника, — и индийцы это знали. Наблюдая за смеющимися, переговаривавшимися между собой смуглыми мужчинами на той стороне поля, Ромул почти явственно ощущал их уверенность. Они радовались тому, что не нужно начинать битву до прибытия всех сил. В рядах Забытого легиона поднялся испуганный ропот. Молитвы чередовались с проклятиями. Воины поминали весь пантеон — Юпитера, Марса, Минерву, Фортуну, Орка, Нептуна, Эскулапа и Митру. Прозвучало даже имя Бахуса, поскольку в таких обстоятельствах никто из богов не был бы лишним. Но тщетно. Никто не приходил им на помощь. Стройные ряды легионеров заколебались, как тростник под ветром. — Мы погибли! — крикнул кто-то. Этот крик словно прорвал плотину. — Перебьют, как под Каррами! Страх стремительно перерастал в панику. Ромул глядел на испуганные лица тех, кто находился рядом. Несмотря на прохладу, легионеры обливались потом. Если никто ничего не предпримет, причем немедленно, они кинутся бежать. В таком случае индийцы их попросту перебьют. И эта равнина поистине станет вторыми Каррами. Он видел, что Бренн думает то же самое, но не знает, что сказать товарищам. — Выше головы! — прозвучал вдруг знакомый голос. Все удивленно повернулись. Тарквиний, протиснувшись через строй, оказался перед напуганными солдатами и, демонстративно повернувшись спиной к врагам, воздел руки, призывая к тишине. И Забытый легион умолк. — Мы проделали долгий путь из Италии, — начал гаруспик. — Прошли весь мир. Воины откликнулись на его слова возбужденным смехом. — Но это не значит, что можно забыть, кто вы такие. Оглянитесь! — призвал он. — Посмотрите на серебряного орла. Легионеры как один повернули головы. — Он следит за каждым вашим движением, — громко провозгласил Тарквиний. Почувствовав значение момента, аквилифер высоко поднял шест. Лучи солнца озарили металлическую птицу, и золотые молнии в его когтях ярко сверкнули. Никто не останется равнодушным под его властным взглядом, думал Ромул, чувствуя, как к нему возвращается смелость. Даже слонам не под силу испугать орла. Слова гаруспика и сверкающий на солнце серебряный орел вновь пробудили в солдатах гордость, теперь они оглядывали друг друга, надеясь увидеть в соседях то же самое чувство. — Вы — римские легионеры! — кричал Тарквиний. — А легионеры не бегут! В ответ раздались нестройные одобрительные крики, но многих его слова все же не убедили. — Но что мы можем сделать с этими чудовищами? — крикнул кто-то неподалеку от Ромула. — От проклятых парфян толку не будет, — подхватил другой. — Их лошади взбесятся от страха. Последние слова вновь вызвали тревожный ропот. Многие легионеры знали, что мускусный запах слонов до полусмерти пугает лошадей. Без специального обучения они не выдерживали соседства с этими странными созданиями. — И свиней у нас нет, чтобы поджечь и пустить на них, — язвительно заметил Эмилий. Услышавшие эту шутку невесело рассмеялись. Имелся в виду эффектный тактический прием, который римляне применили против слонов карфагенского войска. Тогда военачальник приказал обмазать свиней жиром, поджечь их и выпустить отчаянно визжащих от боли тварей навстречу вражескому войску. Эх, были бы у нас топоры, думал Ромул. Еще один способ борьбы с этими чудовищами, известный из истории, состоял в том, чтобы подбегать к ним сзади и подсекать сухожилия на ногах. Но во всем Забытом легионе была одна-единственная секира — у Тарквиния. — Верно, нет, — сухо улыбнулся Тарквиний. — Но гоплиты Александра давным-давно побеждали слонов. Совсем неподалеку отсюда. И вновь на некоторых лицах появилась надежда. Несмотря на всю свою древнюю славу, Греция пребывала теперь под властью Рима, ее непобедимые на протяжении многих веков фаланги не смогли противостоять легионам. Неужели, думали легионеры, то, что смогли сделать их побежденные противники, не окажется по силам им самим? — А потом, — продолжал Тарквиний, — римские легионеры сами научились бороться со слонами Карфагена и побеждать их. Без свиней. — Так скажи, как это сделать, — крикнул Эмилий. — Да! Да! — взревели Ромул и Бренн. К римским воинам определенно возвращалась решимость. Тарквиния обрадовала их реакция. — Используйте длинные копья, — сказал он. — Не разводите их широко в стороны. Старайтесь поразить болезненные места слонов: хоботы и глаза. Если они несколько раз почувствуют боль, то не пойдут вперед. Легионеры из первой шеренги закивали. — А тем, у кого есть пилумы, — кричал гаруспик, — предстоит самая главная работа. Солдаты навострили уши. — Этими животными управляют погонщики-махауты. Они сидят на плечах, сразу за головой, и не вооружены. Их защищает только кожаный щиток, — объяснил Тарквиний. — Убейте махаута, и слон повернется и убежит. Место страха постепенно занимала решимость. — А потом нам придется разобраться со всеми остальными! — усмехнулся Эмилий. — Ну а это совсем ерунда, правда? Он нашел верные слова. Воины усмехались, поглядывая на своих товарищей, вспоминая, что им уже доводилось вместе проходить через ад. Кое-кто даже смеялся, хлопая при этом друг друга по плечу. Они смирились с тем, что, скорее всего, погибнут, но твердо решили, что не побегут. Так поступают только трусы. В вышине прокаркал ворон. Это было хорошим предзнаменованием, и все взгляды устремились в небо. Вместе с остальными Ромул наблюдал за черной птицей, вылетевшей из-за спин готовых к бою легионеров. А ворон крутил головой, рассматривая выстроившееся внизу войско. Молодой воин не мог отделаться от странной мысли: птица изучает поле боя. Поймав взгляд Ромула, Тарквиний также задрал голову. Ворон между тем оказался над полосой, разделявшей две армии. Тут уже на него обратили внимание и некоторые из индийцев. Приближаясь к расположению противника, птица снова закаркала; над полем разнесся хриплый сердитый крик. Можно было подумать, что появление индийцев как-то оскорбило божественную птицу. Затем ворон сложил крылья и, набирая с каждым мгновением скорость, устремился на передового слона. Как черный камень, он мчался по нисходящей прямой, нацелив сильный клюв прямо в голову животного. Бренн тоже увидел это. — Что он делает? Ромул, преисполненный благоговения перед самоубийственной отвагой птицы, ничего не ответил.