Лошадь Вахрама замерла от ужаса. И тут же лучник, сидевший на спине слона, выпустил стрелу. Она вонзилась парфянину в левую руку и лишила его возможности держать поводья лошади — последнего шанса спастись. На лице индийца играла жестокая улыбка. Ромул замер, с благоговейным страхом ожидая того, что должно было произойти. А Тарквиний возблагодарил Митру за то, что бог дал ему силу не открыть это видение примпилу даже под пытками. С поразительной для такого громадного тела быстротой слон устремился вперед и обвил Вахрама хоботом. Из горла поднятого высоко в воздух парфянина вырвался пронзительный крик. Это был последний звук, который он издал в своей жизни. Кинув Вахрама на землю, слон стремительно наступил на него передними ногами. А потом хоботом оторвал ему голову. Ромул зажмурился. Никогда еще он не видел более жестокой смерти, но примпил заслужил ее. Когда же юноша снова открыл глаза, огромное животное уже мчалось прямо на него. У Ромула сердце остановилось. Без кольчуги, с одним только гладиусом, он был обречен. Могучая рука, покрытая свежей кровью, отодвинула его в сторону. — Брат, это мое дело, — спокойно сказал галл. — Пришла пора Бренну выйти на бой. Ромул уставился в сделавшиеся безмятежными синие глаза друга. — Я никуда больше не побегу, — продолжил Бренн. Было ясно, что любые возражения тут бесполезны. Именно этого мгновения и страшился Ромул едва ли не с тех самых пор, как поверил в способности Тарквиния. И вот оно наступило. Из глаз юноши хлынули слезы, но слова протеста замерли на языке. Во взгляде Бренна он видел лишь бесстрашие, любовь и готовность принять свою судьбу. Такова была воля богов. Митра самолично привел их сюда. — Возвращайся в Рим, — приказал Бренн. — Найди своих родных. Горло Ромула словно залило свинцом. Он не мог произнести ни слова. Как герой древности, галл с заплетенными в косы волосами вышел вперед. Без кольчуги он был великолепен. Могучие мышцы перекатывались под пропитанной потом туникой. Левую руку покрывала сетка из струек крови; парфянскую стрелу он сломал и выдернул. — Ты был прав, Ультан, — прошептал Бренн, глядя на гигантское животное, надвигавшееся на него. Сжав левый кулак, он зашипел от боли, расходившейся от раны. — Путешествие, какого не совершал еще никто из аллоброгов. И не совершит впредь. — Ромул, — позвал настойчивый голос. — Ромул! Молодой солдат позволил Тарквинию довести его до самого берега. Он шел не оглядываясь. Взяв только оружие, Ромул и Тарквиний кинулись в реку. И когда холодная вода уже смыкалась над головами, в их ушах прозвучал последний боевой клич Бренна. — ЗА ЛИАТ! — ревел он. — ЗА КОНАЛЛ А И БРАКА! Глава XVIII ПОЛКОВОДЕЦ ПОМПЕЯ Северная Италия, весна 52 г. до н. э. К тому времени как легионеры добрались до них, Фабиола успела справиться со своими чувствами. Сорок человек остановились как вкопанные, держа наготове щиты и пилумы. Из предосторожности Секст и Доцилоза не стали поднимать свое окровавленное оружие. Если бы этот жест приняли за угрозу, их засыпали бы дротиками. Но вид дисциплинированных солдат был намного приятнее вида Сцеволы и его подручных. Во всяком случае, о немедленном изнасиловании речи не шло. Не обращая внимания на жадные взгляды воинов, Фабиола выигрывала время. Она собрала волосы назад, закрепила их двумя нарядными заколками из слоновой кости, скромно подняла воротник платья, ослепительно улыбнулась вышедшему вперед оптиону. Дерзость могла позволить им выйти сухими из воды. — Центурион, — промурлыкала она, намеренно повышая офицера в чине, — примите нашу благодарность. Гордый оптион покраснел, а его люди фыркнули. Но когда офицер сердито обернулся, смешки прекратились. — Что случилось, госпожа? — Эти бандиты, которых вы видели, — начала Фабиола, — подстерегали нас в лесу. Убили почти всех моих рабов и телохранителей. — От этого воспоминания у нее задрожали губы. — Госпожа, все дороги сейчас опасны, — с сочувствием пробормотал он. — Но при виде вас они бежали, — опустив ресницы, продолжила Фабиола. Смутившийся оптион отвел глаза. Секунд скрыл усмешку. Можно подумать, что фугитиварии решились бы атаковать их на глазах у целого легиона. Оптион, потрясенный красотой Фабиолы, на мгновение лишился дара речи. Затем этот коротышка со шрамом на переносице внимательно рассмотрел их рваную, запачканную кровью одежду. — И куда же вы направляетесь? — наконец поинтересовался он. — В Равенну, — солгала Фабиола. — Хотела навестить старую тетку. Удовлетворенный офицер кивнул. Фабиола решила, что ее хитрость удалась. — Мы можем следовать дальше? — спросила она. — До ближайшего города недалеко. Возможно, я смогу купить там новых рабов. — Госпожа, это невозможно. — Почему? — повысив голос, требовательно спросила она. Оптион неловко откашлялся. — У меня приказ. — Какой приказ? — Привести вас, — не глядя ей в глаза, ответил офицер. — Так приказал центурион. Фабиола посмотрела на Секунда. Тот едва заметно пожал плечами. Начальник оптиона наверняка собирался устроить им допрос, но отказаться было нельзя. — Прекрасно, — милостиво согласилась она. — Веди нас. Довольный младший офицер выкрикнул команду. Легионеры разошлись в стороны и освободили место в середине Фабиоле и ее маленькому отряду. Прежде чем отправиться в путь, она посмотрела на деревья. Никого. Сцевола и его фугитиварии исчезли. Фабиола знала, что они еще встретятся. В следующий раз либо она убьет беспощадного ловца рабов, либо он — ее. Опасения Фабиолы насчет того, что им не позволят продолжить путешествие, оправдались. Центурион, встретивший их неподалеку от походного лагеря, был поражен ее красотой не меньше оптиона, но держался намного увереннее. Просьба Фабиолы пропустить их была отвергнута вежливо, но решительно. — Госпожа, путешествующих здесь не так уж много, — постукивая себя по носу, сказал он. — Я уверен, что легат будет рад побеседовать с тобой. Выяснить, что происходит. И может быть, дать совет. — Вряд ли он станет тратить на меня время, — возразила Фабиола. — Ничего подобного, — последовал ответ. — Наш легат — человек с тонким вкусом. Он наверняка захочет оказать тебе гостеприимство. — Это очень любезно с его стороны, — кивнула Фабиола, пытаясь скрыть страх. — Как его зовут? — Марк Петрей, госпожа, — гордо ответил центурион. — Один из лучших полководцев Помпея. После этого их вновь поручили заботам оптиона. Дорога до временного лагеря оказалась недолгой. Фабиола, никогда не видевшая, как их разбивают, с интересом следила за работавшими воинами. Три глубокие фоссы были уже вырыты; дно каждой усеивали кальтропы с острыми шипами. Легионеры как раз заканчивали строить валы высотой в два человеческих роста. Уплотняя землю ударами лопат, они создавали твердую поверхность, по которой можно было ходить. По углам стояли вышки для часовых, сооруженные из свежесрубленных деревьев. Как в настоящей крепости, в середине каждой стены имелся свой вход. Отличие было одно: легиону на марше деревянные ворота не требовались. Вместо них был устроен карман — один вал проходил дальше другого, образуя узкий коридор. Фабиола подсчитала, что длина его составляла двадцать шагов. Неподалеку лежали кучи нарубленных веток; после наступления темноты ими следовало завалить проход. Кожаные палатки внутри лагеря стояли аккуратными длинными рядами. Сотни людей трудились бок о бок без лишней суеты. За ними следили офицеры, державшие наготове розги для каждого, кто работал с прохладцей. По дороге Секунд давал Фабиоле необходимые пояснения. Место, где следовало поставить шатер центуриона, отмечалось простым штандартом. Затем каждый контуберниум по очереди ставил свой штандарт там, где находилось их помещение в постоянной казарме. Четкая организация дела удивила Фабиолу; ее настороженность слегка уменьшилась. Она заметила, что Секунду нравятся сцены, в которых он столько раз принимал участие во время военной службы. От входа к центру, где уже стояло множество парусиновых палаток, вела широкая прямая дорога. Здесь размещалось командование легиона. Немного в стороне находился роскошный шатер легата Марка Петрея, поставленный сразу после сооружения штаб-квартиры. В землю у входа был воткнут красный вексиллум, который охраняло по меньшей мере два десятка отборных легионеров. Взад и вперед носились вестовые, доставлявшие приказы Петрея центурионам. Неподалеку две оседланные лошади с удовольствием жевали содержимое висевших на шеях торб. Прибывшие на них гонцы, привязав лошадей, стояли рядом и лениво переговаривались друг с другом. Оптион вел своих людей прямо к главному шатру. Остановившись перед центурионом, командовавшим охраной, он выпрямился и отсалютовал. Увидев Фабиолу, офицер улыбнулся. Зрелище было куда приятней, чем какой-нибудь плешивый и жирный купец, просящий о помощи. Он проглотил кусок хлеба, шагнул навстречу оптиону и выслушал короткий рапорт. — Госпожа, — учтиво поклонившись, сказал дежурный центурион, — наверное, ты хотела бы умыться перед встречей с легатом.