— Смогла бы, Серёжа, — смирившись, ответила Ирина. Сергей легко коснулся ладонью её шеи, заставив Ирину посмотреть в его лицо. Он всё понял, и Ирина поняла, что он понял. В следующее мгновение Сергей склонился к её губам. Глава 2 Ирина перестала бояться и перестала думать. Когда она очнулась, спустя некоторое время, обнаружила, что Сергей сжимает её в объятиях и кажется, теряет голову сильнее, чем она. Она явно почувствовала его трепет и голод, его почти полную зависимость от неё. Страх вдруг вернулся: Ирина оказалась не готова противостоять этому натиску, она готова была капитулировать. Собрав остатки сил, резко вырвалась из рук не ожидавшего ничего подобного Сергея и припустила к корпусу. Правда, захлопнув за собой двери номера, Ирина поняла, что это лишь отсрочка. Спасти её может только срочное бегство из санатория, но она не может бежать. А главное, не хочет. Она хочет остаться, чтобы пройти весь путь до конца. Вот так. Всё же на обед Ирина не пошла, отсиделась в номере. Аппетита всё равно не было. Сердце, которое занимало, кажется, весь организм, каждую клетку её тела, продолжало бешено колотиться. К ужину Ирине удалось успокоиться. Она пришла, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания своим отсутствием. Вела себя спокойно, но была бледнее обычного, и Сергей это сразу заметил. С нежностью вглядываясь в лицо Ирины, он тоже понимал, что его жизнь отныне никогда не станет прежней: эта маленькая женщина с белокурыми волосами и огромными голубыми глазами полностью подчинила его мысли, чувства и желания, забрала его себе без остатка. Так уже было когда-то давно, но тогда он был лишь глупым самонадеянным юнцом. Теперь всё по-другому, несоизмеримо острее, опаснее и прекраснее. Быстро поужинав, Ирина ушла, едва кивнув всем на прощание. Провожая взглядом её удаляющуюся спину, Сергей понял, что сегодня всё решится. Сегодня начнётся новая жизнь. …Было около восьми часов вечера, когда раздался едва слышный стук в двери. Однако для обострённого слуха Ирины этот тихий стук прозвучал, как набат, прошёлся по всем нервным окончаниям. Она сидела на стуле возле окна и рассматривала свои дрожащие ладони. Стук повторился. Откуда-то она знала, что Сергей постучит всего трижды, и если Ирина не откроет, он уйдёт. Уйдёт и больше никогда не придёт. Возможно, вообще уедет. А если она откроет, то он заберёт её всю, без остатка. Заберёт, чтобы не вернуть никогда. Заберёт тело, а главное, душу. Она видела это по его глазам, когда украдкой бросала на него взгляды в столовой, во время ужина. Она не стала дожидаться третьего раза, резко встала и подошла к двери. Серёжа быстро вошёл в номер, крепко-накрепко закрыл двери и подхватил Ирину на руки. — Спасибо, Иришка, что впустила в свою жизнь, — горячо зашептал он, хотя в номере никого, кроме них, не было. — Спасибо, моя маленькая любимая женщина! Да, она уступила, отдала ему всю себя, и что с того? Ведь взамен Ирина получила его, своего Серёжу. Она не могла и мечтать ни о чём подобном, давным-давно попрощалась со своими грёзами, смирилась, что Серёжа принадлежит другой. Теперь же он не только брал, он отдавал Ирине гораздо больше. * * * Они провели вдвоём две прекрасные, потрясающие недели. Никогда ещё они не были так глубоко, так безоглядно счастливы. Ирина чувствовала, что Сергей в ней нуждается, что он зависим от неё ничуть не меньше, чем она от него. Он словно поднялся после падения, расправил плечи, вернулся к жизни. Потом настал день его отъезда. Остаться было нельзя: на следующий день Сергей должен был появиться на работе после длительного отсутствия. — Клянись, что позвонишь мне, как только приедешь, Иришка, — наверно, в миллионный раз просил Серёжа, сжимая её в объятиях. — Я положил в твою сумочку десять записок с номером телефона. — Клянусь, что сразу позвоню. Не переживай так, Серёжа! Меньше недели осталось. Пять дней пролетят быстро, — Ирина не знала, кого уговаривает: его или себя. — Клянись, что не подпустишь на пушечный выстрел ни одного мужика! — Клянусь, клянусь, мой ревнивец! Никто мне не нужен, кроме тебя! — Повтори ещё раз, я плохо расслышал, — закрыв глаза, Сергей прижимался щекой к щеке Ирины, гладил и легко перебирал её волосы. Руки его едва заметно дрожали. Но самое главное — сердце. Сердце было не на месте, оно предвещало какую-то беду, и Сергей не мог избавиться от этого ощущения, никак не мог. — Я люблю только тебя, Серёжа! Всю свою жизнь люблю только тебя, с детства. Мне никто другой не нужен. …Спустя пять дней, Ирина вернулась домой из санатория. Вдоволь наобнимавшись и наговорившись с мамой, наигравшись с подросшим котом Кешей, она пошла прогуляться в сторону сквера, где были установлены уличные телефоны-автоматы. Звонить Серёже от соседей не хотелось, разговор был слишком личный. Волнуясь, Ирина нашла в сумочке одну из записок, спрятанных Сергеем. «Иришка, любимая моя, я очень жду твоего звонка. Серёжа». И номер телефона. Решительно набрав, Ирина слушала длинные гудки. — Алло, слушаю вас. Мелодичный и красивый женский голос ворвался в мозг Ирины, как торнадо. Горло сжало ледяной рукой. Она узнала бы этот голос из миллиона голосов. — Аллоооо, говорите же! Спустя ещё несколько секунд, собеседница недовольно хмыкнула и повесила трубку. Раздались короткие гудки. Спустя неделю после звонка, Ирина в нерешительности стояла у светлой резной двери, рядом с которой была прикручена вывеска: «Центр планирования семьи и репродукции». Что это была за неделя? Ирине казалось, она пережила за семь дней больше, чем за всю предыдущую жизнь. После того, как с домашнего телефона Сергея ей ответила Ксения, Ирина долго шла куда глаза глядят. Мысли были разные: начиная с того, что Ксения оказалась в бывшем семейном гнёздышке случайно, например, приехала за вещами, и заканчивая тем, что Серёжа — вероломный обманщик и подлец. Ни один из вариантов не показался Ирине убедительным. Не хотелось волновать маму, и Ирина, собрав волю в кулак, вернулась домой. На следующий день Ирина вышла на подработку в стационар, чтобы отвлечься. В поликлинике она пока была в отпуске. Вечером, по пути домой, вновь позвонила Серёже. Трубку опять взяла Ксения, а фоном звучал бодрый детский голосок. Значит, Ксения и Ваня живут у Серёжи, теперь сомнений не осталось. Но в то, что Сергей обманул так вероломно и воспользовался её чувствами, Ирина не верила. Он никогда не обманывал в серьёзных случаях. Мог пошутить, разыграть. Но обмануть, подставить? Нет, это не про него. И чувства так разыгрывать в течение двух недель он не смог бы. Однако он прекрасно знает, что она вернулась, ему известно, до какого дня действовала путёвка Ирины. И он не попытался выйти с ней на связь. Кстати, и ни разу за пять дней не приехал в санаторий. Возможно, очень занят на работе после длительного отсутствия, но вряд ли его бы остановил подобный факт. Он бы и ночью прилетел, езды всего час. Он говорил, что заново прошёл комиссию после болезни, и ему разрешили водить автомобиль. Существует какое-то объяснение ситуации, вполне разумное, очень прозаичное и безжалостное. В этом Ирина была уверена. * * * Однако событие, которое вскоре последовало, заставило Ирину на время отвлечься от тяжёлых мыслей и хандры. Она заподозрила, что две недели, которые они провели с Серёжей, не прошли бесследно. И врач, которого посетила Ирина, её подозрения подтвердил. Радость затмила собой всё: сомнения, боль, невыносимую тоску по Сергею. Она носит ребёнка Серёжи! Примерно двое суток Ирина находилась в состоянии эйфории. Новое состояние послужило избавлением от попыток самобичевания и возможной депрессии. Да, она не была образчиком и идеалом женского поведения, но всё оправдано теперь. Она никогда больше не останется в тоске и одиночестве. Серёжа подарил ей часть себя. Ирина была уверена, что прекрасно выносит и родит дитя их с Серёжей любви. Возможно, другая женщина запаниковала бы, но только не Ирина. Будущее материнство ничуть не пугало её, наоборот, радовало. Да, в двадцать пять лет не принято «рожать для себя», обычно это делается много позже, ну и что? Ей нет дела до людских пересудов. Маме Ирина решила сказать позже, срок был ещё совсем небольшой. Однако Ирина решилась на то, чтобы ещё раз позвонить Сергею. — Алло, слушаю вас. Опять этот мелодичный женский голос. Похоже, не судьба. — Ааааллоооо! Говорите, пожалуйста! — казалось, Ксения начала раздражаться. — Кто там, Ксюша? Стало трудно дышать, из глаз Ирины брызнули слёзы. Это голос Сергея. — Звонят и молчат в трубку, уже не впервые! — капризно ответила Ксения. — Может, тебе звонят, а, Серёж? — Да, слушаю вас, говорите! — до этого голоса звучали отдалённо, теперь голос Сергея грянул прямо в ухо Ирины. Она протянула руку и нажала на рычаг, потом повесила трубку. На следующий день после этого звонка Ирина и пришла в Центр планирования семьи. Ей нужен был кризисный психолог, которого очень хвалили не только пациенты, но и коллеги. Ирине повезло, что она сама работала в медицине и имела представление о том, куда можно обратиться со своей проблемой. Центр был частный. Ирина внесла деньги в кассу, взяла квитанцию и пошла по коридору в поисках нужного кабинета. У внушительной двери с табличкой: «Бельский Валентин Яковлевич, кандидат медицинских наук» Ирина вдруг оробела. Что она будет говорить светилу от медицины? Захотелось повернуть обратно, но в этот момент двери распахнулись, и на пороге появился высокий плотный мужчина средних лет. Голова его была наполовину седая, лицо породистое. Образ дополняли дорогие очки. — Лебедева Ирина Владимировна? — сверившись с блокнотом, спросил доктор приятным, хорошо поставленным голосом. Ирина молча кивнула. — Что же вы под дверью стоите, коллега? Входите! — усмехнулся Валентин Яковлевич. Ирина послушно вошла в просторный кабинет, отделанный в светло-зелёных тонах, устроилась на диване напротив стола. — Рассказывайте, коллега, — улыбка у доктора была мягкая и располагающая. — Что вас привело ко мне? — Просто хочу поговорить о своём положении. Мне не с кем обсудить его, а хочется. Я собираюсь стать матерью-одиночкой. Сама я этот факт принимаю, проблем нет. Но мне необходимо будет убедить в правильности моего решения родных, а также научиться правильно реагировать на будущие любопытство и попытки вмешательства посторонних. Валентин Яковлевич побледнел, поднял очки на лоб и потёр глаза. — Второй раз за тридцать два года, — пробормотал он. — Что? Извините, я не расслышала, — Ирина удивлённо смотрела на него. — А отцу ребёнка вы сообщить не собираетесь? Вы же не станете убеждать меня в том, что зачатие было непорочным, коллега? — Не стану. И отцу сообщать тоже не буду. Он женат, у него есть ребёнок двух лет. Валентин Яковлевич покачал головой, однако заговорил мягко, совсем не осуждающе: — Сейчас я сориентируюсь, Ирина Владимировна! Простите мне мою нерасторопность. Вы поставили передо мной неожиданную задачу. Понимаю, что мне нельзя показаться непрофессиональным, но видите ли, я привык убеждать женщину сохранить беременность, моя работа заключается в этом. — Ничего страшного, я не спешу, — улыбнулась Ирина. — Ориентируйтесь спокойно.