— Спасибо вам, коллега! … Они проговорили целый час. Сама того не заметив, Ирина рассказала всю свою ситуацию. Видимо, Валентина Яковлевича хвалили не зря, потому что из его кабинета она вышла спокойной и уверенной в своих силах. На следующий день, когда Ирина вышла из стационара и неторопливо пошла через сквер к продуктовому магазину, её кто-то окликнул по имени-отчеству. Удивлённо обернувшись, Ирина увидела Валентина Яковлевича, который вышел из белого внедорожника и пошёл ей навстречу. — Здравствуйте! Вы ко мне? — Ирина не могла скрыть удивления. — Здравствуйте, Ирина Владимировна! Я к вам. Простите, ради Бога, посмотрел в вашей карте место работы, был в поликлинике, а вы в отпуске до понедельника. К счастью, регистратор помогла, сообщила, что вы можете быть здесь. Пришлось мне воспользоваться служебным положением. Я же по совместительству курирую демографическую сферу в администрации города. Так что я вас не выдал коллегам, не переживайте. Вы же сказали вчера, что не собираетесь пока обнародовать факт беременности. Где мы можем поговорить с вами? Тут есть поблизости кафе или ресторан? — Есть блинная. — Хорошо. Приглашаю вас в блинную, — улыбнулся Валентин Яковлевич. — Ирина Владимировна, прошу вас, выслушайте меня, не перебивая. Если у вас будут вопросы, я отвечу на них сразу после того, как всё расскажу. Разговор очень важный. — Хорошо, я готова выслушать вас, — Ирина, быстро расправившись с блинами, небольшими глотками пила клюквенный морс. — Вы знаете, кем я работаю. И свой путь я выбрал сознательно, ещё в юности, в противовес своей ситуации и судьбе. Дело в том, что я, в своём роде, сапожник без сапог. Вследствие перенесённой в подростковом возрасте болезни, я лишён возможности испытать радость отцовства. Потому однажды принял решение стать «женским» доктором, помогать появлению на свет если не своих, то чужих малышей. Когда мне было двадцать лет, а это тридцать два года назад, я проходил практику в одном из роддомов. Точнее, в палате патологии. Там познакомился с Эльзой, молодой женщиной, которая лежала на сохранении, как принято говорить. Эльза, хоть и была наполовину немка, всю жизнь прожила в России. Она была старше меня на пять лет, тогда ей было двадцать пять. А о беременности она узнала на следующий день после того, как её муж трагически погиб в ДТП. Вот так бывает. Эльза твёрдо решила рожать, хотя в семье её решение не поняли и не приняли. Она мечтала о том, чтобы рядом был человек, всю жизнь напоминавший ей любимого мужа, — ребёнок от него. Валентин Яковлевич принёс для Ирины мороженое и продолжил рассказ. — Я предложил Эльзе выйти за меня замуж, чтобы избавить её от давления родни, сплетен и пересудов. Пообещал, что буду растить вместе с ней её ребёнка, воспитывать, как своего собственного. Но у меня было условие: ребёнок должен быть записан на меня, носить мою фамилию и отчество «Валентинович», «Валентиновна». Сначала Эльза, конечно, отказалась. Во-первых, она не хотела больше выходить замуж, стремилась сохранить верность погибшему мужу. Во-вторых, я был моложе на пять лет, и этот факт её смущал. Я поклялся, что не трону её, если она сама не захочет близости. Она думала несколько дней, потом дала согласие. Мы расписались, и Эльза переехала к нам, в квартиру, где я жил с родителями, в один из элитных сталинских домов в самом центре города. Я и сейчас там живу. Правда, теперь один. Эльза родила здоровенькую девочку, мы назвали её Ольга, и я вырастил её, как свою. Эльза со временем оттаяла, смогла полюбить меня, мы прожили все эти годы как настоящие супруги, душа в душу. Пять лет назад наша дочь Ольга вышла замуж и уехала в Германию, а год назад не стало моей любимой Эльзы, увы, болезнь. Ирина Владимировна, вы понимаете, зачем я вам рассказываю это всё? Ирина кивнула, не поднимая глаз от вазочки с мороженым. Она понимала, но знала, что откажется. — Это очень хорошо. Вы порядочная, цельная и умная молодая женщина. А я, хоть и старше вас почти на тридцать лет, могу теперь предложить вашему будущему ребёнку безбедную жизнь и мою поддержку во всём. Я не зря сказал вчера: второй раз за тридцать два года. Своей решительностью вы напомнили мне мою Эльзу. Вы так же полны решимости бороться за своего ребёнка, за возможность стать матерью. У меня только два условия: мы с вами распишемся, и ребёнок должен быть записан на меня, носить мою фамилию, отчество «Валентинович» или «Валентиновна». У меня большая квартира в центре, я состоятельный человек. Поскольку старше вас намного, понимаю, что вряд ли вы захотите полноценного супружества, и этот выбор готов принять. Мне хочется дать путёвку в жизнь ещё одному ребёнку, силы ещё есть, время тоже, я чувствую. И судьба нас свела не зря. Прошу вас, Ирина, подумайте! Не отказывайтесь сразу. Вот номера телефонов, рабочего и домашнего. Звоните в любое время суток. Надеюсь, что вы не оттолкнёте руку помощи. Вы и ваша ситуация не идёте у меня из головы. Не могу думать ни о чём другом. Вы очень нужны мне, Ирина! А я нужен вам и вашему ребёнку. Поверьте, я не какой-то нездоровый человек или обманщик, вы можете наводить обо мне любые справки. Валентин Яковлевич положил перед Ириной визитку, слегка поклонился, поднялся, попрощался и быстро ушёл. Ирина понимала, что он не хочет услышать отказ, даёт ей и себе отсрочку. Хотя она была уверена на сто процентов в том, что откажет. * * * Прошло три дня. Отпуск закончился, Ирина вернулась к работе в поликлинике, постепенно втягиваясь в привычный ритм жизни. Она старалась ограждать себя от негативных мыслей и обид, не думала о Серёже. Отгоняла и мысли о Валентине Яковлевиче. Он, конечно, очень достойный человек, но Ирина не готова связать с ним свою жизнь, записать на него будущего ребёнка. Был погожий день середины октября, Ирина пешком шла с работы домой, когда увидела у их с мамой подъезда незнакомую серебристую иномарку. Ирина почему-то встревожилась, и не зря. При её приближении дверца распахнулась, и навстречу вышел Сергей. Первым порывом Ирины было огромное желание пуститься наутёк, но она приказала себе успокоиться ради ребёнка. Сергей, похоже, поняв по глазам её мысли, был наготове. Выглядел он неважно: похудел, осунулся, глаза ввалились, блестели лихорадочно. — Ириша, прошу, не убегай и не гони меня! Поговори со мной, — вместо приветствия заговорил он. — Выслушай, пожалуйста! — Пойдём туда, — Ирина кивнула в сторону небольшой спортивной площадки, примыкающей к школе, располагающейся рядом с домом Ирины. — Там есть скамейки. Школьники шли с занятий во вторую смену другой дорогой. Рядом с импровизированной трибуной, на которой устроились Ирина и Сергей, располагалось футбольное поле. Мальчишки, обычно гонявшие тут мяч, уже разошлись по домам, потому на странную парочку глазеть было некому. — Серёжа, ты хорошо себя чувствуешь? — обиды обидами, но его вид не на шутку встревожил Ирину. — Хуже некуда, Иришка, но к здоровью это не имеет отношения, не переживай, пожалуйста! — он несколько секунд вглядывался её лицо, а потом притянул к себе и сжал так, что Ирине стало тяжело дышать. — Отпусти! — приказала она сдавленным голосом. Вздохнув, Сергей разжал руки. — Я знаю, что ты звонила. Прости меня, Иришка. Я трус, я не знал, как посмотрю тебе в глаза, услышу твой голос. После всего, что было… Сейчас я всё расскажу. Словно взяв себя в руки, Сергей выпрямился и спокойно, даже как-то равнодушно заговорил. — Знаешь, когда я уезжал из санатория, был уверен, что той же ночью тайно вернусь к тебе, денег дам коменданту, и меня впустят в твой номер. Я не мог себе представить ночь без тебя. Понял, что не смогу один. Днём работа, а вечером и ночью? Но едва я переступил порог квартиры, всё перевернулось с ног на голову, и жизнь превратилась в ад. Если бы не Ванька… Только он хоть как-то примиряет меня с реальностью. Я в полном тупике, Иришка, и не знаю, как выбраться. Прости меня, я постоянно жалуюсь тебе и нагружаю тебя своими проблемами. А ведь ты последний человек, который виноват в них. — Рассказывай, — Ирина по привычке взяла Сергея за руку. Ладонь была ледяная, и Ирина, обхватив обе его большие руки своими ладошками, пыталась согреть. — Я даже не позаботился о том, чтобы сменить замки, был уверен, что Ксения не вернётся. Она всегда очень ценила благосостояние, хоть мы и не бедствовали, а её новый фактический муж несоизмеримо богаче, чем я. Однако приехав домой, я застал там Ксению и Ваню. Мне нужно было сходить на работу, хоть на пару часов, и уходя, я сказал Ксении, что её не должно быть у меня дома к тому времени, когда я вернусь. Ванюшка буквально вцепился в меня, и я забрал сына с собой в офис. Конечно, она никуда не ушла. Сделала уборку, приготовила ужин. В общем, старательно изображала образцовую жену и хозяйку. Я демонстративно сделал для нас с Ванькой омлет, а пока мы ужинали, Ксения делилась новостями. Если до этого я собирался просто силой выставить её за двери, то потом не смог. — Она беременна, и беременна от тебя, да? — тускло спросила Ирина. — Откуда ты знаешь? — Сергей смотрел на Ирину во все глаза. — Вижу по твоему лицу. Что ещё могло тебя так прибить? Ты сильный и умный мужчина, но дети — твоя слабость. И Ксения это прекрасно знает. Наконец-то пазл сошёлся! А то я всё никак не могла себе объяснить твоё поведение. Но что же получается, Серёжа? Вы с ней уже после больницы… — Нет, нет! Как ты могла подумать, что я пошёл бы на это? Мы виделись только по поводу развода, и то на суд она не явилась. Срок довольно большой, почти три месяца. Мы же были образцовой семьёй до того момента, как я попал в больницу. Во всяком случае, я так считал. И я никогда не изменял жене. Получается, Ксения забеременела совсем незадолго до того, как я попал в больницу. Она никогда не была внимательна, и упустила сроки. А когда поняла, видимо, надеялась, что любовник посчитает ребёнка своим. Потому она и пошла на развод так легко, не представила в суд справку о беременности. Срок был маленький, никому и в голову не пришло заподозрить что-то подобное. А Ваней Ксения надеялась манипулировать, чтобы отсудить у меня квартиру полностью. Она хотела продать мне общение с сыном подороже, предварительно как следует помучив меня разлукой с Ванькой. Она знала, что суды по таким делам всегда на стороне матери, мать в приоритете. — Но любовник не поверил в то, что она носит его ребёнка? — Точно, — кивнул Сергей. Причём, не поверил активно. Заявив, что одного её ребенка он бы ещё принял, скрепя сердце, но второго… Тем более, зачатого от мужа в период её бурных отношений с бойфрендом. Близкий друг Ксюши оказался очень предусмотрительным парнем, он подстраховался от возможных последствий. Потому он выставил её за двери без сожаления. А чтобы наверняка отвязаться, нанял для Ксении очень хорошего адвоката по семейным делам. Они подали апелляцию, предоставили справку о беременности, и вышестоящий суд отменил решение мирового судьи о разводе. Сейчас вновь идёт процесс, заседание через две недели. Ксения сказала, что если я буду настаивать на разводе, она накажет меня. Понимаешь, как, да, Иришка? Ведь беспринципные люди есть в любой профессии. А у неё уже живот становится заметен. Там человек… наш ребёнок. А она говорит, одна двоих детей не готова поднимать. Я не знаю, что мне делать, Иришка! Сказал ей, что всё равно не буду жить с ней, как муж, не хочу и не могу. Сказал, готов к тому, чтобы дети жили со мной после развода. Отвечает, что могу и не жить с ней, как с женой, будем жить, как соседи. А Ваньку ни я, ни мои родители в случае развода не увидим. И ты знаешь, я ей верю. Она сказала, на всё готова, и что толку, если я потом к суду её привлеку, вернуть-то ничего не получится. Стараюсь не ссориться, чтобы она не натворила что-нибудь. Очень уж по её самолюбию ударило то, что и друг, и рогоносец-муж от неё враз отказались. Да ещё гормоны всё усугубляют. Вот так, Иришка. Потому и не мог на глаза тебе показаться, тянул с объяснениями, всё надеялся образумить и уговорить Ксению. Ирина молча смотрела прямо перед собой. Сказать Сергею о том, что она тоже носит его ребёнка? Он и так почти не в себе. Ирина всерьёз опасалась за него, тем более, он и так недавно пострадал. И совсем не хотелось, чтобы Ксения узнала обо всём. Мало ли, что ей в голову взбредёт? Ей, Ирине, нужно думать о себе и о безопасности их с Серёжей ребёнка. И необходимо успокоить Сергея. — Что будем делать, Иришка? Я люблю тебя и знаю, что ты меня любишь. Но если я уйду от неё… — Сергей склонил голову, закрыв лицо ладонями. — Серёжа, придётся временно пойти ей на уступки. Пусть спокойно выносит и родит ребёнка, забудет о своём раненом самолюбии. Потом, когда всё уляжется, вернёшься к теме развода, если захочешь. — Конечно, захочу, Иришка! — Сергей вскинул голову, тревожно вглядываясь в лицо Ирины. — Не думаешь же ты, что после всего я буду жить с ней, как ни в чём не бывало⁈ И ты…мы будем видеться, Иришка? — Конечно, нет, Серёжа! Ты, хоть и только на бумаге, будешь считаться женатым человеком. Я не смогу, прости! К тому же, слухами земля полнится, и Ксения может всё узнать. Если она сейчас на нервах, что будет в такой ситуации? — Но я не смогу без тебя, Иришка! Нет, — Сергей покачал головой, глядя на Ирину широко раскрытыми глазами. — Я люблю только тебя! — Серёжа, мы должны переждать. Мы же люди, а не животные, Серёжа! Нам многое подвластно, — Ирина говорила спокойно и убедительно, и Сергей даже не заподозрил, какую боль она скрывает от него. И какую тайну. — И что, мы вот так расстанемся сейчас, Иришка? Как мы будем жить друг без друга? — Это временно, Серёжа. Всё, тебе надо уезжать, пока Ксения не заподозрила что-нибудь. Проводи меня до подъезда, — Ирина поднялась. Она сдерживала слёзы из последних сил, ей необходимо было остаться одной. В молчании они преодолели короткий путь, но у подъезда Сергей не сдержался, начал целовать Ирину. Она не отталкивала, ей хотелось проститься именно вот так, чувствуя Серёжу, чувствуя его любовь и страсть. Однако вскоре Ирина высвободилась. — Всё, Серёжа, тебе пора. Не переживай обо мне. Поверь, я смогу дождаться тебя! — никогда ещё Ирина не лгала так цинично и легко. — Иришка, я найду тебя, как только проблема начнёт решаться. Я понимаю, что не имею права просить тебя дождаться…но я прошу, очень прошу. — Серёжа, ты же меня знаешь. И знаешь, что я любила и люблю одного тебя. Всё. Я замёрзла, Серёжа. Уходи, — Ирина быстро преодолела лестницу и скрылась в подъезде, где дала, наконец, волю слезам. …Когда мама уснула, Ирина закрылись в кухне и вытряхнула на стол содержимое сумочки. Собрав все записки, спрятанные Серёжей, сложила их стопочкой и потянулась за спичками. Она уже чиркнула спичкой, но в последний момент задула её. … «Иришка, моя маленькая любимая женщина, я очень жду твоего звонка!». «Иришка, я очень соскучился. Позвони мне, пожалуйста!». «Иришка, прошу, позвони и скажи, что любишь меня!»… Спрятав записки в косметичке, Ирина потянулась к серебристому картонному прямоугольнику. Бросила взгляд на часы: двадцать три тридцать. Он сказал, что можно звонить в любое время. Быстро одевшись, Ирина бесшумно покинула квартиру и бегом припустила к телефону автомату. Трубку сняли после второго гудка. — Слушаю вас, — голос приятный, глубокий, совсем не сонный. — Валентин Яковлевич, здравствуйте! Это Ирина. Мы можем встретиться завтра после восемнадцати ноль-ноль? Глава 3 Наши дни. — Мам, ты дома? Лене недавно исполнилось двадцать, но она до сих пор громко произносила эту фразу, едва переступив порог квартиры. — Дома, — Ирина вышла навстречу, улыбаясь. — Руки мыть и за стол. — Слушаюсь, мамуль! — наклонившись, Лена чмокнула мать в щёку. Она выше Ирины почти на голову, ростом удалась в отца. Впрочем, не только ростом. Серёжа походил на свою мать, и Лена очень напоминала свою бабушку, которая так и не узнала о существовании внучки.