– Вилд, ты не в себе, я ничего не делала… – У Эйлин выступали слезы от боли. Вилд усмехнулся и закивал. – Ну конечно… – Он рывком ударил ее затылком о батарею, к которой она была привязана. – Подумай хорошо, малышка Эли… У нее пропал дар речи, голова гудела, казалось, она вот-вот лопнет. Она взглянула на Вилда, тот сидел на корточках с противной улыбкой. – Ты хоть представляешь, как долго я выстраивал свой бизнес? Сколько всего я пережил! – Он снова схватил ее за волосы. – Смотри на меня, сучка, когда я с тобой разговариваю! Эйлин подумала, что это конец. Она умрет от рук Вилда, и ее тело сгниет в подвале. В голове проносились вещи, которые ей так и не удалось сделать. Она не влюблялась, не видела рассвет с самой высокой точки мира, не была у моря. – Я считаю, избавившись от тебя, я решу все свои проблемы! Что думаешь? – Он взглянул на Эйлин и залился смехом. – Вижу, ты не возражаешь. – В его руке блеснул нож. Эйлин закрыла глаза, в голове проносилась вся жизнь. Вдруг послышался звук – мерзкое и отвратительное шуршание. Оно напоминало тысячу жуков или… Из мрака выползали змеи – разных видов и разного окраса. Они двигались не спеша и ритмично. Казалось, где-то сидел заклинатель и играл на своей дудке, управляя и повелевая ими. – Что за хрень? Это все проделки стерв из «Гадюк»? – Вилд направил свой нож в сторону змей. – Я не боюсь паршивого выводка! Эйлин оторвала взгляд от них и посмотрела в темноту. Она увидела слабый свет двух огоньков, напоминавших глаза. Они не отрываясь смотрели на Вилда, а затем моргнули. Это точно были глаза разного цвета – желтого и зеленого. Когда они закрылись, из темноты показались еще змеи. Им не было конца: кобры, удавы, гадюки, полозы. Все они направлялись к Вилду. – Твою мать! – воскликнул он перед тем, как змеи кинулись на него. Он отмахивался ножом от мелких змей и совсем забыл про больших, которые неспешно обвивали его ноги и поднимались выше и выше. – Нет! Нет! – В попытке стряхнуть с себя чешуйчатых он выронил нож. Гадюки вцепились в его лицо, кобры кусали его в шею. Он перестал кричать и упал на колени, а потом и вовсе рухнул на пол. Эйлин полностью пришла в чувство и несколько раз сильно зажмурилась, желая убедиться, что это не галлюцинация. Змеи отползали от Вилда. Глаза его больше не были красными, они приобрели ледяной оттенок. Эйлин в ужасе перевела взгляд на змей. Они, как солдаты, выстроились в ряд и непрерывно смотрели на нее. Глаза в темноте все так же светились. Послышалось рычание и мерзкое чавканье, от этого звука хотелось закрыть уши. Змеи синхронно развернулись и уползли. Эйлин непрерывно смотрела на два разноцветных огонька, которые моргали в темноте. Она чувствовала, что теряет сознание. Глаза во мраке становились все тусклее, пока не потухли совсем. Эйлин погрузилась в сон. Эйлин почувствовала запах лекарств и постельного белья. Она пыталась прийти в сознание. Противный свет от лампы мешал сосредоточиться. Глаза Эйлин всегда реагировали на любое изменение в свете и становились красными, отчего ее взгляд казался уставшим. Эйлин повернула голову влево. На соседней кровати кто-то лежал. Она пыталась сфокусировать взгляд, но лишь заработала звон в голове. Затылок болел. С трудом, но она смогла привести зрение в норму. Увиденное привело ее в чувство окончательно. Рядом с ней лежал Мейсон. Побитый, с синяками и ссадинами. Глаза его были закрыты, сейчас он напоминал беззащитного зверька, который вступил в схватку с хищником и проиграл. У Мэйсона задергались мышцы лица: сон явно был беспокойным, потому что Мейсон начал кривиться от страха. – Оливия… Лив… – Он шептал во сне женское имя. «Оливия? Кто это?» Затылок снова заболел, и Эйлин резко дотронулась до него. Только сейчас она обнаружила, что голова перебинтована. Когда боль утихла, Эйлин привстала. Мейсон на мгновение сделал глубокий вдох и расслабился. Казалось, плохие мысли покидали его, а на смену им приходили умиротворение и спокойствие. Мейсон открыл глаза. Уставившись в потолок, он не моргал секунд десять, затем перевел взгляд на Эйлин. Выражение его лица не изменилось, он просто продолжал смотреть на нее своими холодными глазами. – Ты как? – прервала тишину Эйлин. – Жить буду. – Мейсон тоже привстал. – А ты что здесь забыла? Выглядишь как зомби. Если бы Эйлин чувствовала себя лучше, она бы посмеялась, но сейчас головная боль не давала нормально выражать эмоции. – Смутно помню вчерашний вечер… – Веселая ночь? Ну хоть кто-то оторвался после матча. – Мейсон нахмурился. – Кстати, как прошел матч? Кто победил? – Не знаю, я была занята немного другим. – Эйлин пыталась по кусочкам восстановить все события прошлого вечера. – Стилла отпустила тебя с матча? Развлекалась с белобрысым дружком? – Мейсон закатил глаза. – Вилд мне устроил развлечения. И, кажется, он… мертв, – сказала она, и на глазах навернулись слезы. – В каком смысле мертв? Что произошло? – Мейсон сбросил с себя одеяло и сел на край своей кровати. – Я… не знаю. – Поток мыслей не остановить, так же как и слезы. Удар об батарею. Прижженная сигаретой рука. Еще один удар. Воспоминания влетали в голову и заставляли тело дрожать. Перед глазами повисла пелена, а в ушах раздался звон. – Эйлин… Эйлин… Эйлин неразборчиво слышала свое имя, которое произносил мужской голос, но перед глазами все плыло. Ее начало трясти, к горлу подступила тошнота, а тело бросило в холод. «Это все было нереально… Просто нереально…» – повторяла она себе. Эйлин почувствовала, как ее сжали в крепкие объятия. Дрожь постепенно утихала. По телу разливалось тепло. Оно было таким нужным, таким важным. Становилось спокойнее. И неважно, что это спокойствие пахло сигаретами и дорогим парфюмом. Эйлин открыла глаза. Ее обвивали мужские руки, а голос убаюкивал, как ребенка. Мышцы немного дергались от перенапряжения, но крепкие объятия не давали упасть в припадке. – Тише, тише. – Мейсон продолжал утешать Эйлин. В этих крепких руках хотелось остаться навсегда. Потому что именно сейчас Эйлин чувствовала защиту и поддержку. – Мейсон… – Шепотом она обратилась к нему. – Что? – Он не разжал объятий. – Кто такая Оливия? На мгновение Мейсон перестал покачивать ее. Он просто замер и затаил дыхание. Эйлин никогда бы не осмелилась это спросить, но сейчас она не отдавала отчета своим действиям и словам. – Девушка… Моя девушка… – Кажется, у него встал ком в горле. – У тебя есть девушка? – Была. – Что случилось? – Пожар. Эйлин не спросила больше ничего. Она ценила открытость, хоть и считала Мейсона кретином. Эйлин обвила руками его шею и уткнулась в нее носом. Мейсона тоже начало трясти. Ему нужна была помощь, и она стала его спасательным кругом. Эйлин обняла его так крепко, как только смогла. Вот так случайно, из-за ужасного стечения обстоятельств два человека помогли друг другу обрести безопасность и покой. Они делились теплом своих тел и создавали вокруг себя щит, барьер от внешнего мира из света, чего-то чистого и настоящего. Дверь в лазарет открылась, и в проеме показались Томас, Стилла и Трикс. Увидев ребят, они так и остались у дверей. Мейсон разомкнул объятия, и Эйлин резко почувствовала груз внешнего мира. – Руки от нее убрал! – злобно произнес Томас. – Пошел ты… – тихо ответил Мейсон. – Может, вы померяетесь своим эго в другой раз? – Стилла стрельнула взглядом в обоих парней. Эйлин почувствовала, как к горлу подступает тошнота, а голова начинает болеть еще сильнее. Ребята продолжали что-то кричать, стоя у двери. Пытаясь подняться с постели, Эйлин услышала голос: «Серпентес. Серпентес рядом», – повторял шепот в голове. Эйлин встала с кровати и посмотрела на друзей. Ее слух пропал, она просто наблюдала за их действиями. Сознание начало проваливаться. Последнее, что она увидела, – как друзья бегут к ней. «Серпентес рядом. Серпентес ждет», – услышала она и повалилась на пол. – С ней все будет хорошо? – Конечно. Она многое перенесла, но состояние уже приходит в норму.