— Это зов из глубины души. Он предупреждает тебя, чтобы ты прислушалась к своему желудку, — без улыбки произнёс он и показал на мёд. — Рекомендую, особенно он целебен со спиртом, но коль у нас его нет, то и водочка сойдёт. Она достала из шкафа для посуды водку и быстро накромсала закуски в одну тарелку. — Теперь можно и водочки выпить. Рюмок у меня нет, воспользуемся стаканами. — Какая разница, — обрадовался он, — из стаканов даже лучше. Он размешал в её стакане две столовых ложки мёда, до такой степени, что водка стала тянущей как ликёр. Выпили, закусили. Она оценила вкус медовухи и закурила. В перекуре он добавил ей ещё вина, а следом повторил водки с мёдом, после чего она при нём стала скидывать сарафан, но потеряла равновесие и упала на пол. Глаза её были закрыты, а губы спали в улыбке. Сомнений никаких не было. Мёд, вино и водка сделали своё дело. Она была мертвецки пьяна. Он осторожно взял её на руки и отнёс в зал, на поломанный диван. Проверил все электроприборы и закрыл за собой дверь. На улице дул лёгкий ветерок, который помогал легче переносить жару. Он взбодрился и быстро зашагал к трамвайной остановке. ГОРШОК ВДРЕБЕЗГИ — ЦВЕТОК В ПЫЛИ Платон на следующий день сидел на лавочке возле главного входа детского дома. Каждый ребёнок проходивший мимо него уважительно здоровался. Он ждал Людмилу Ивановну и смотрел на дорогу, которая вела к парадному входу, детского дома. Она появилась в своём сарафане, тёмных очках и шляпе с большими полями, лежавшими на её плечах. Увидав его на полпути, она ускорила шаг. «Сейчас что — то будет» — подумал он. Когтей она выпускать не стала, но начала разговор с первого нелицеприятного слова. — Ты сволочь Винт, вчера мне голову забивал о биологических процессах, а сам влил в меня всякой бурды и исчез. А если бы я кони откинула в одиночестве? Что ты на это скажешь? — Я не знал, что ты такая привередливая в натуральных продуктах. Если мёд — можно сказать пища богов, для тебя бурда, то не знаю что тебе и сказать. Но мне известно, что продукция пчеловодства целебней твоей греческой валерьяны, которой ты меня напоила месяц назад. — Выходит ты мне отомстил? — сняла она очки с носа, — а я думала, ты меня за вчерашнюю работу приласкаешь. Ты провёл меня Винт, как сопливую девчонку, — надула она губы. — У меня и в мыслях не было никакой мести, а вот ласкать женщин я люблю не на сломанном диване, а на ортопедической большой кровати. Это не каприз, а состояние моей души. — Ну ладно, займём для ясности, — сказала она. — Я посмотрю на дальнейшее твоё поведение. Так и быть кровать я такую куплю, — после этого она заразительно засмеялась. «Нет ну точно она чокнутая, — пронеслось у него в голове, — все права на меня хочет получить. Да она здесь мне прохода не даст. Зачем я её затравил огромным валютным вкладом и домиком на берегу моря? Если до полного упора думаю работать в детском доме. Теперь положение надо исправлять. А, вот как — надо подумать?» Он оторвался от своих мыслей и укоризненно посмотрел на неё. Она тут же прекратила хохотать и, сделав умный вид, сказала. — Я за день выспалась вчера, а ночью думы всякие лезли. Думала, много про тебя. Я хорошо понимаю, что такие, как ты свои семьи не бросают. Ты, наверное, идеален во всём, тебя не с неба, случайно, десантом скинули на землю? Пришло время смеяться ему. — Да я сын галактики! Приближённый к богу! Неужели не понятно? Так что бережно относись ко мне и с глупостями не приставай. — Инжир тебе в зубы. Ты своей жизненной позицией открыл мне глаза на новую жизнь. Во всяком случае, со старой жизнью покончено, уж больно некачественная она у меня была. А теперь хочешь, отшить меня. И не жди. Кусочек ласки я у тебя в погожий денёк всё равно отниму. — Эх, Людмила Ивановна, — встал он с лавки, — ты не женщина, а реакционный элемент, хотя и свой, — доверять тебе можно. — Каков нахал, какой хамелеон! — покачала она головой, — во времена матриархата тебе кое — что точно бы отрубили. А сейчас пошли в актовый зал, представлять тебя детям будем с Людмилой Фёдоровной. Она мне сегодня звонила, сказала, что на сцену поставили теннисный стол. Будешь показывать им мастер — класс. А с кем, — изумился он, — с тобой что — ли? Не могла мне перезвонить, я бы ветеранов пригласил для такого дела. — А Янка не подойдёт? — Это был бы вариант, — почесал он пальцем щеку, — но Янка ягоды ест и в речке купается. — Ошибаешься, через десять минут она будет здесь. С этим братиком Валерой, достойного отдыха у неё там нет. Замучил вчера её за один день дворовыми работами, а дома посуда немытая. Вот она утром сегодня и сбежала оттуда. Их беседу прервала Людмила Фёдоровна. Из открытого окошка она окрикнула Людмилу Ивановну, как — бы не замечая Сергея Сергеевича, и велела следовать в актовый зал. В зале было человек пятьдесят, включая и воспитателей. На сцене стоял один стул и старый стол для настольного тенниса, а на нём лежали две ракетки — по советским ценам они стоили рубль двадцать пять. Людмила Фёдоровна ходила уже по сцене, куда пригласила и Платона. Перед тем как ему забраться туда Людмила Ивановна шепнула ему на ухо: — В добрый путь, Платоша! — после чего села на свободное место в первом ряду. Он был спокоен и приветлив, разглядывая детей со сцены, выискивая глазами в основном малышей. Но в зале находились те дети, которых играть научить, можно было, но на результат надежд никаких не было. Настроение у него чуть упало. Когда в зале восстановилась тишина, слово взяла Людмила Фёдоровна. Она улыбалась и смотрела то на детей, то на Сергея Сергеевича. — Ну, вот дети, ваши пожелания, наконец, то сбылись. Вы давно нас с директором одолевали открыть секцию настольного тенниса в детском доме. У нас были проблемы, тренера приходили, но они откровенно признавались, что с настольным теннисом плохо знакомы. Не хотелось вам вместо опытного тренера, подсовывать кота в мешке. А после посещения краеведческого музея Владимира Ивановича осенило, когда он увидал там портрет Сергея Сергеевича, — показала она ладонью на Винта. — Это очень, прекрасный тренер, он является основателем настольного тенниса в нашем городе. Множество его воспитанников уже работают тренерами, не только в нашем регионе, но и по городам России. Он создавал такие команды, которые громили в Пекине китайцев. Будем надеяться, что с таким тренером и вам в скором будущем придётся помериться силами с китайцами. После этих слов у Платона, поплыли круги перед глазами. Ноги обмякли, и он чуть не упал со сцены, но выручила спинка стула, на которую он опёрся. В ушах на мгновенье, что — то перемкнуло, и голос её пропал. «Да что же это такое, неужели все Людмилы похожи на Людку — Мутовку? — терзался от набежавшего конфуза. — Зачем так нагло врать детям? Китайцы непобедимы! И это известно всем кто хоть чуточку интересуется спортом». Очнулся он, когда она села на стул, на который он опирался. Платон думал, что это бред уже окончен, но тут с места встала Людмила Ивановна и, повернувшись к залу, сказала: — Вам детки очень повезло. У вас тренер будет не абы кто! Это легенда Советского и Российского спорта! Он Чемпион мира и Европы в прошлом! Неоднократный участник олимпийских игр, ему преклоняется вся мировая элита настольного тенниса! Этого он вытерпеть уже не мог. Оторвавшись от спинки стула, он прервал её. — Людмила Ивановна, — можно я поправку внесу в ваше выступление. Вы очень сильно превысили мои заслуги. Но она не дала ему раскрыть перед присутствующей публикой свои реалии, и продолжила: — К тому же он до невероятности скромен. Не любит, когда его возносят до небес. Хотя не исключаю возможности, что он спустился к нам оттуда. Людмила Федоровна, не подымаясь со стула, повернулась в его сторону и пристально посмотрела на него, будто выискивая нимб над головой. А Людмила Ивановна в это время вытащила с кармана сарафана белый целлулоидный мяч и махнула рукой своей дочери, которая появилась в зале две минуты назад. — Сейчас вы наглядно убедитесь в его мастерстве. Он вам покажет мастер — класс со своей воспитанницей, которая у него занимается всего лишь два месяца. …Яна прошла на сцену со своей ракеткой и поздоровалась с Людмилой Фёдоровной и своим тренером. Яна не подвела его и выполняла все указания, которые он ей давал. После десятиминутной игры им захлопали и сцену обступили дети желающие записываться в секцию. Некоторые рвались к столу и старались повторить элементы, которые им только что показывали. Запись вела Людмила Ивановна, и каждому ребёнку она давала напутствие. Вскоре воспитатели забрали всех детей на работу. В зале остались только две Людмилы, Яна и Платон. — Как дети оживились, когда увидали вашу игру, — без ложности сказала Людмила Фёдоровна, — я не соображаю в этом ничего, но мне тоже очень понравилось. А как вы Сергей Сергеевич, довольны? — ласково посмотрела она на него. В это время, раздался звук падающего предмета, после чего Людмила Ивановна залезла под стол. — Что — то потеряли Людмила Ивановна? — спросила Людмила Фёдоровна. — Авторучка куда — то закатилась, — не вылезая оттуда, проворчала она. — Лучше бы ты дурость свою потеряла, — повышенным тоном заявил Платон. Он был не в себе и зло сверкал глазами. Янка неожиданно хихикнула и похлопала в ладоши. — Ты где научилась незаслуженно раздавать Чемпионские титулы? — не переставал возмущаться он. — Какие Олимпийские игры? Я кроме стран СНГ нигде не бывал и то в Советское время. Это ты про свои сковородки можешь заливать клиентам что хочешь, а меня не касайся. Он повернулся к Людмиле Фёдоровне. — И вы тоже хороши. Китайцев с Пекином приплели. Китайцы пока непобедимы. Откуда вы почерпнули такую информацию? Или тоже сковородками торгуете? Дети сейчас заглянут в интернет и поймут, что тренер у них мифический. У Людмилы Фёдоровны от неожиданности пропал дар речи. Она не могла понять, при — чём тут сковородки? Но из слов Платона поняла, что Шабанова неверно зачислила его в легендарную личность. А значит и про Китай она выдумывала им вместе с директором. Гордеева сжала губы и словно лазером прожгла своими глазами, ложного информатора, которая не думала покидать своего укрытия. — Как не красиво Людмила Ивановна вы поступили. Не ужели трудно понять, что своими выдумками подставили меня и Сергея Сергеевича. — А, — А, — Я, — Я, — не нарочно. Бывает ложь во спасение, и бывает ложь ритуальная. Глядишь Сергею Сергеевичу, удача подмигнёт здесь. Вот меня чуток и повело в сторону. Моя ложь — экспромт, — только из благих намерений. — Удача за тем, кто работать любит и может, а ты сиди здесь или сковородками иди, торгуй, — выразительно сказал он ей. Ему хотелось рассмеяться, строгость его была напускная, но она позволит теперь, как он думал соблюдать дистанцию между ним и Людмилой Ивановной. Он вышел из зала, следом за ним последовала Людмила Фёдоровна. — Сергей Сергеевич, — окликнула она его.