– Мы не можем объяснить, как этот документ попал в книгу. Тем более что на копию он не похож. Я думала, что церковь уничтожила все записи о том процессе или держала их под замко́м. – Вероятно, у них и правда были только копии. А вот это кажется мне оригиналом. – Эйден провел ругой по одной из черных печатей. – Неудивительно, что кардинал Ришелье воспользовался этим документом, чтобы разделаться с Урбеном. Все четыре дьявольские метки. – Это не дьявольские метки! – напустилась на него Маэль. – Для церкви в те времена – вполне. Она пренебрежительно хмыкнула: – Но кардинал был членом Конгрегации. Кому это знать, как не ему. – Да, только его стремление к власти пересилило. Этой бумагой он хотел уничтожить Ложу, – откликнулся Эйден. – Что ему не удалось. – Насколько нам известно, этот гримуар был прощальным подарком Урбена Камилле. Он отдал ей его в ночь перед тем, как его арестовали. И заставил пообещать, что она будет его беречь. Как это и делали все женщины нашего рода, пока папа не украл книгу. Аарванд наклонился над моим плечом, и я ощутила его теплое дыхание у себя на щеке, когда он громко прочел: Камень судьбы принадлежит Звездам, Луне – ее Последний свет. И когда умрет Ночь, судьба миров будет выкована заново. Калеб присвистнул, однако от меня не ускользнуло, что одной рукой он приобнял Эме. – Кто-нибудь что-нибудь понял? Ненавижу головоломки. – Пакт изначально составлялся на языке, который никто не мог перевести. Ришелье не знал формулировки Пакта. Ему хватило знаков богинь, чтобы осудить Урбена, – сказал Эйден, нахмурившись. – Почему сейчас мы сумели его прочитать? – Он взглянул на нас. На этот вопрос никто не мог ответить. – Те знаки и символы, которые мы видели сначала, – это древний язык богинь, – пояснил Аарванд. – Кто-то или что-то, должно быть, переместило буквы, чтобы раскрыть их истинный смысл, или просто настало время, чтобы пророчество проявилось само. Я повернула голову к нему: – Тебе это о чем-нибудь говорит? – спросила я Аарванда. – В твоем мире нет похожих предсказаний? – Нет, – ответил он. – Таких нет. – Большинство пророчеств – чепуха, – отрезал Эйден. – Не стоит придавать этому слишком большое значение. Камень судьбы никогда не существовал. Как же это типично для мага. Они верили только в физическую силу, которую им даровала магия, и не осознавали, что магия – нечто гораздо большее и она способна на большее. – И оно необязательно должно иметь к нам какое-то отношение, – помедлив, сказала Маэль. – Конечно же, оно имеет к нам отношение, иначе книга не открыла бы его нам. И она назвала нас Сестрой звезд, Сестрой луны и Сестрой ночи, – возразила я, хотя сама с удовольствием бы с этим поспорила. Калеб аккуратно отвел волосы Эме в сторону, обнажая колдовскую метку прямо под линией роста волос. Три треугольника на том же самом месте, где у меня находились звезды, а у Маэль – луны. Пальцы Аарванда скользнули мне под волосы, а затем он словно застыл, обнаружив звезды. – У тебя всегда были эти метки? – Он не мог не заметить, как моя кожа покрылась мурашками там, где он до нее дотрагивался. – С рождения, и я родилась в ночь звездопада, – твердым голосом произнесла я. – И наш отец пропал с книгой той же ночью. Многовато совпадений, на мой взгляд. Теперь он обводил звезды подушечками пальцев, и эти прикосновения отзывались даже в ногах. Я резко сделала шаг в сторону. – Ты считаешь, что в пророчестве говорится о вас? – воскликнул Эйден в мою сторону и недоверчиво расхохотался. – Я этого не знаю и, если честно, надеюсь, что это не так. У этого предсказания не самый счастливый конец. Маэль положила мне руку на плечо: – Множество детей родилось в точно такие же ночи, и будем откровенны, большинство пророчеств – это действительно бред. А это, очевидно, древнее. Урбена казнили в 1634 году. С тех пор много воды утекло. – Наконец-то мы сошлись во мнениях. Аллилуйя, – проворчал Эйден. – Чудеса все-таки случаются. Маэль не обратила на него внимания. – Эти слова определенно как-то связаны с теми временами. Вся Европа была охвачена войной. Ришелье пытался положить ей конец и сломить господство Габсбургов. Он был горячим сторонником абсолютизма и ненавидел гугенотов. На все эти планы требовались деньги – и деньги Ложи ему как раз прекрасно подходили. Ни до, ни после у вас не было подобных проблем с выживанием, не так ли? – поинтересовалась она у Эйдена, который смотрел на нее чуть ли не с восхищением. – Урбен оказался между двух огней, – подтвердил он. – Возможно, он расспросил ведьму-оракула и получил это пророчество от нее. Аарванд обошел меня и подвинул книгу ближе к себе. Сосредоточенно изучил страницу. – Вы не нашли никаких других сообщений? Она еще что-нибудь сказала? – Нет. С тех пор она молчит, – покачала головой я. – Мы пробовали снова заставить ее заговорить, но без толку. Она как будто выполнила свою задачу. Хотя это не означает, что она не скрывает еще больше тайн. Те слова как-то связаны с нами, пусть сколько угодно это отрицают. Что такое «последний свет»? – Старая луна – последняя видимая часть месяца перед новолунием, – задумчиво объяснил Аарванд. – Это смерть луны. Когда восходит солнце, оно затмевает старую луну и торжествует над умирающей ночью. – Словно этим было все сказано, он повернулся к Эйдену: – Мне надо сегодня слетать в Цаморель и поговорить с Кайей. Она наверняка встревожена нападением Регулюса на Анни Мю. – Лети, – ответил Эйден. – И передай ей еще раз нашу благодарность. Она не захочет покидать свою страну, но в шато всегда ей рады, если княжне будет грозить опасность. Не успел Эйден закончить предложение, как Аарванд широким шагом покинул зал, больше ни с кем не попрощавшись. Меня он не удостоил даже взглядом. Калеб быстро чмокнул Эме в щеку и последовал за братом. Растерявшись из-за такого внезапного ухода, я подошла к окну. Вскоре после этого послышался шум, а потом из внутреннего двора замка в сереющее небо взлетели два дракона. Темно-синие крылья Аарванда отливали почти черным цветом, и гладкое изумрудно-зеленое тело Калеба устремилось вместе с ним в сторону леса. Никогда они еще не перевоплощались так близко от шато. Эйден ни слова не сказал по поводу их резкого исчезновения и просто склонился над картой. – То есть мы проигнорируем послание книги? – уточнила Маэль почти с облегчением. – Естественно. У нас и так достаточно проблем, требующих решения, – прозвучал его ответ. – И твоя точка зрения кажется мне очень логичной. Тогда были сумасшедшие времена. Ришелье едва не уничтожил Ложу. Урбен стал не единственной жертвой. Я бросила последний взгляд на слова в книге. Под текстом вспыхнули новые буквы. Это слово оказалось мельче, но все-таки легко читалось. «Камелот». Сбитая с толку, я нахмурилась. В тот момент гримуар еще не мог существовать. У меня в голове раздался смех книги. Маэль склонила голову набок, будто пыталась сосредоточиться. Оглянувшись на меня через плечо, она молча прочла новое слово. И, ни слова не сказав о нем Эйдену, захлопнула гримуар. * * * После того поспешного ухода Аарванд больше в шато не появлялся. Вместо этого посыльные носились один за другим, а спустя четыре дня вернулся Калеб с отрядом солдат, чтобы совместно с дюжиной людей Эйдена встретить Эша. Армия Конгрегации прибывала и сейчас продвигалась к Броселианду. Одна ее часть приплыла на кораблях из Великобритании, а другая прошла через большие ворота во Франции. Выжившие колдуны и ведьмы со всей Европы. Когда эта новость добралась до нас, все до единого женщины и мужчины ликовали и обнимались. Я не сомневалась в Эше, однако теперь мне начинало казаться, что наше спасение действительно становилось возможным. И радость омрачалась лишь тем, что Аарванд не мог или не желал разделить ее со мной. Князь забрал Кайю из Цамореля и вместе с ней руководил расстановкой войск в районе Анапура. Я радовалась, что он не привел ее в шато, и одновременно ощущала странное разочарование в нем. Чувство, о котором старалась не задумываться. С тех пор как мы узнали, что армия Конгрегации прибудет со дня на день, замок превратился в гудящий улей. Во всех комнатах прибрались. Даже в деревне подготовили все дома для ведьм и колдунов. Надолго они не задержатся, однако прежде чем мы все отправимся на Керис, чтобы сразиться с Регулюсом, им необходима пара дней отдыха. Снова и снова я откладывала на потом то, что мне предстояло обязательно сделать, но сегодня этот час настал, и Эме пошла со мной. Перед «Le Coq» мы остановились, глядя на старый и такой родной фасад. Последние месяцы не сказались на граните песочного цвета и деревянных балках, но, невзирая на это, дом казался покосившимся, как будто вместе со своими жильцами и сам утратил силу. Мы поднялись по ступенькам, и Эме приложила ладонь к двери. – Intaricus scripti. – Дверь со скрипом открылась, словно только нас и ждала, и выдохнула нам навстречу облако пыли. Щелчком пальцев распахнув ставни, я впустила внутрь воздух и свет. Тут ничего не изменилось, как если бы Роза, Тереза и Адриан только что вышли за дверь. Но Роза и Тереза мертвы, а Адриан уехал. Эме дотронулась рукой до моего плеча: – Я проверю, все ли в порядке наверху. Ты справишься? – Всё нормально. – Они погибли не навсегда, ты же знаешь. Я кивнула. Ведьмы верили в вечный круг освобождения и возрождения. Наша энергия никогда не уходила безвозвратно, она лишь менялась, и тем не менее тяжело терять любимых. Я медленно прошагала к барной стойке. Здесь я сидела вечером перед свадьбой Эзры. Здесь он нашел меня и отвел домой. Роза не стала ни удерживать меня, ни осуждать. Я начертила узор в пыли, которая осела на темную гранитную столешницу. Жалела ли я о том, что тогда случилось? Однозначно нет. Я хотела Эзру, пусть и знала, что на следующий день он женится на Веге. Но больше не могла и не желала дарить свое сердце мужчине, которого не смогу получить. И хорошо, что мы наконец прояснили этот момент с Аарвандом до того, как ввязались бы во что-то, обреченное на провал. – Purgatio, – произнесла я, наблюдая, как дом со скоростью ветра принялся сам наводить чистоту. Тряпка протирала столы и стулья, метла подметала пол. Кран пустил воду и вымыл пританцовывающие стаканы, которые затем обернули и высушили два полотенца. Я же зашла на кухню, оставленную Адрианом в безупречном порядке, и там сама взяла в руки тряпку, чтобы почистить раковину. Когда Эме спустилась по лестнице вниз, все было готово к приему новых жильцов. Она прислонилась к кухонной двери: – Уверена, Адриан вернется. Тут его дом. Он принадлежит его семье. Адриан женится на ведьме, и они вырастят здесь своих детей. – Ты увидела это в хрустальном шаре? Сестра пожала плечами. – А для нас туда не заглядывала? – все-таки задала следующий вопрос я. – Ты ведь тоже считаешь, что пророчество говорит о нас, правда? Несмотря на то, что рассказывала Маэль про Ришелье.