Аарванд кивнул: – Даже с ними мы все еще проигрываем Регулюсу в численности. После захвата Анни Мю будет намного сложнее убедить других князей перейти на нашу сторону. Мы не можем позволить себе вести войну во множестве периферийных областей, а вот Регулюс это и пытается сделать. – Вы все еще держитесь за идею, что мы сразимся с ним в великой битве? – поинтересовалась Маэль, когда мы приблизились к столу. Скепсис в ее словах ни от кого не укрылся. Лицо Эйдена стало непроницаемым, и он ответил: – Да, в этом все еще заключается наш план. Мы подробно обсудили его со своими офицерами, но говори, что хотела, не стесняйся. Не сомневаюсь, что ты прекрасно разбираешься в боевых порядках, расстановке войск и стратегии. – Кажется, ты сегодня не с той ноги встал, но, собственно, когда ты вставал с другой?! – Это тебе не игрушки, Маэль! – рявкнул на нее он. – Зачем вы здесь? Если это не что-то срочное, проваливай на свою ведьмовскую кухню. Надо отдать должное моей сестре. Она лишь чуть побледнела и затем презрительно фыркнула. Аарванд положил руку Эйдену на плечо: – Мы все сражаемся ради одной цели. Каждый по-своему. – Он заметил книгу у меня в руке. Эйден на мгновение прикрыл глаза. – Ты прав. Прости, Маэль. – Забыли. – Она склонилась над картой и постучала пальцем по области, на которой должна будет состояться битва. Называлась она Анапур и находилась между Морадой и Коралисом. Линии боевых действий уже были нарисованы. – Можешь разместить нас троих тут. – Она ткнула в передовую линию фронта, прямо у подножия горной гряды, по которой спустятся войска Регулюса. Эйден сузил глаза до тонких щелочек: – Вы останетесь здесь. На Керисе вы нам не нужны. Веселый смех Маэль эхом отразился от стен зала. – Вот уж точно я не буду плевать в потолок, пока вы там сражаетесь, и Эме с Вианной тоже. Любой увидел бы по Эйдену, что ему хотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть, однако в эту минуту вразвалочку вошел Калеб и тем самым предотвратил худшее. Судя по всему, он услышал последнюю фразу Эйдена. – Что ж, Эме идет с нами. А кто иначе будет прикрывать мне спину? – Он ей подмигнул, но я успела заметить намек на страх, который он недостаточно быстро скрыл. – Без нее я теперь вообще никуда не пойду. Эйден и Аарванд одновременно застонали. Глядя сейчас на них обоих, никто бы не поверил, что они, по сути, заклятые враги. Порой они были похожи намного больше, чем им бы хотелось. – Это обсудим в следующий раз. В данный момент у меня нет времени на бессмысленные дискуссии, – отрезал Эйден. – Почему вы еще тут? Я думал, для вас колоссально важно днем уезжать к себе домой. – Так и есть. – Судя по тону Маэль, она вот-вот покажет ему язык. В отличие от этих двоих, мы с Аарвандом вели себя максимально цивилизованно, хотя и ситуации у нас кардинально отличались. Если Маэль и Эйден просто возьмут себя в руки и каждый из них сделает шаг навстречу другому, то у них, возможно, появится шанс. Я обменялась понимающим взглядом с Аарвандом и вмешалась: – Мы должны кое-что вам показать. – У нас мало времени, – ответил Эйден. – Поэтому, если это не что-то по-настоящему важное… – …мы бы не стали отнимать твое драгоценное время, – прошипела Маэль. Калеб теперь стоял позади меня и Эме. – Маэль тоже стоило бы приходить к нему по ночам, он так напряжен. – Если ему нужно спустить пар, пусть выходит на пробежку, – хмыкнула я. – Или станцует на краю башни. – Но это же не приносит столько удовольствия. – Калеб явно наслаждался этой темой. – Тогда я предложу ему тебя побить. Так удовольствие получим мы все, а я поставлю на него все свои деньги. Калеб захихикал: – А тут определенно есть еще кое-кто напряженный и довольно кровожадный. Мой любимый братец снова тебя разозлил? – Калеб, – предостерегающим тоном сказал Аарванд. – Нет. – Я пихнула Калеба локтем в бок, а Эме бросила на него убийственный взгляд, на который тот отреагировал ухмылкой. – Просто хотел немножко разрядить ситуацию. – Он направился к столу с приготовленными Аделаизой напитками и выпечкой и положил себе на тарелку гигантскую порцию печенья, хотя наверняка позавтракал меньше получаса назад. – Да этот парень ненасытный, – пробормотала Маэль. – В постели он тоже такой? Эме залилась пунцовой краской. – Может, сконцентрируемся на главном? – произнесла я, прежде чем Калеб отпустил бы какой-нибудь комментарий, который еще сильнее смутит Эме. Своими демонскими ушами он однозначно слышал все, о чем мы шептались, до последнего слова. – Аарванд вчера натолкнул меня на мысль, что эта книга хранит какой-то секрет, и предложил, чтобы мы втроем попросили ее нам его раскрыть. – А мы тут при чем? Тайна гримуара – это личное дело колдовского рода, – упрямо возразил Эйден. – И она точно не предназначена для посторонних ушей. – Он имел в виду Аарванда и Калеба. Взмахом руки великий магистр отослал гонца, который вышел и закрыл за собой дверь. Мы остались вшестером. – Нам выбирать, кого в это посвящать, – твердым голосом заявила я. – Ты признал союз с Коралисом, а теперь собираешься хранить секреты от Аарванда и Калеба? Мы заранее посовещались, разумно ли выдавать Аарванду такой кредит доверия. Эме и Маэль предоставили мне принять решение, после того как мы прочли послание гримуара. Эйден просто передернул плечами. – Дело ваше. – Он уставился на Маэль, словно ожидая от нее поддержки, однако сестра молчала и игнорировала его взгляд. – Мы задали книге свой вопрос, – начала Эме, и голос ее звучал еле слышно. Она до сих пор не пришла в себя, но все равно продолжила: – Должна была быть причина, по которой наш папа унес гримуар. Он бы достался по наследству маме, а потом нам. Кража гримуара карается смертью. Не важно, будет ли это человек, колдун или маг. Любой, кто похитит фамильный гримуар, считается преступником. Кто угодно имеет право его убить. – Уверен, он планировал однажды вернуться, – мягко проговорил Эйден. – И не собирался уходить навсегда. По сути, он просто его позаимствовал. – Вианна рассказала мне, что ваш отец побывал в Камелоте, – вдруг заговорил Аарванд. – Ты знаешь какие-то подробности об этом? Эйден недоверчиво вскинул брови: – Ни один колдун не может отправиться так далеко во времени. – Он мог, – ответила Эме. – А когда возвратился, изменился до неузнаваемости. Он исчез в ту ночь, когда родилась Вианна. – Почему именно тогда? Эме пожала плечами: – Этого мы, видимо, никогда не узнаем. – А может, и нет. – Голос Аарванда казался задумчивым. – Что поведала вам книга? Воцарилась тишина, и я положила гримуар на стол. Даже звуки, доносившиеся со двора, словно стихли и отступили на задний план. – Вианна, – нетерпеливо позвал Эйден. – Что она сказала? Я прочистила горло. – Мы считаем, что это своего рода пророчество, хотя и не понимаем, что оно означает. Калеб подвинулся почти вплотную к Эме, а Эйден скрестил руки на груди. – Вы все еще думаете, что им двоим можно его услышать? Не обращая на него внимания, я раскрыла гримуар на том месте, которое совсем недавно открывалось и перед нами. Как и до этого в нашей комнате, на бумаге проступили странные символы. Они перемещались, как будто пытаясь найти нужный порядок. Некоторые знаки вращались вокруг собственной оси, другие впитывались обратно в бумагу, чтобы освободить место буквам. Затем появился набор слов, не относившихся ни к одному из известных мне языков. Я успокаивающим движением погладила страницу, и буквы опять перестроились. На этот раз они отображались на листках как в зеркальном отражении. Эме коснулась ладонью края книги. – Disponera, – приказала она сложиться тексту. Одно за другим появились слова, а кроме них – печати на черном сургуче. На первой остался оттиск простого трикветра – символ жизни, смерти и возрождения. На второй печати изображалась спираль. Старейший знак в мире и символ бессмертия духа. Переплетенный кельтский узел был выдавлен в третьей печати. Этот узел представлял собой вечный союз любящих вне пространства и времени. И еще одна, четвертая печать – крест. Символ четырех богинь и напоминание о том, что пути живых и мертвых пересекались до скончания веков. Все эти знаки, которые христианская церковь прокляла как колдовство, в действительности отражали могущество четырех богинь. Всякий, кто раньше использовал эти символы, подвергался безжалостным гонениям. Священники утверждали, что это метки Люцифера, Велиала, Левиафана и Астарота – четырех демонов. Эта бумага вынесла смертельный приговор Урбену Грандье – родоначальнику нашей семьи. Эйден ахнул, когда все наконец встало на свои места. Нам троим понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что явил нам гримуар. Он оказался быстрее. – Это то, что я думаю? Маэль кивнула: – Церковь заявила, что это договор с дьяволом, – помедлив, объяснила она Калебу и Аарванду. – Вианна тебе о нем рассказывала. Помнишь? Калеб кивнул с серьезным видом. – Тогда все казалось обычной сказкой.