– Ждать пришлось, – Наташа вытащила противень и поставила на плиту. – Измаялись все. – Привыкай, – посоветовала Света. – Поди не последний раз. Наташа открыла было рот, чтобы ответить, но в кухне появился Алик и лучезарно улыбнулся Свете. – Привет. – Привет... – без энтузиазма буркнула Света и отвернулась к раковине. Она чувствовала себя чужой на этом празднике. Шустрый Толик, шедший, как Штирлиц, по коридору, свернул на кухню, подошел к Свете и заглянул ей в лицо: – Слушай, – спросил он ее с озабоченным видом, – а че ты такая хорошенькая, надутая колбаса? – Помолчи, да? – пресекла шутку Наташа, зная, что Светка может и ответить. Не стоит портить настроение в такой день. Толик был почти членом семьи, и парень он неплохой, только острит не к месту. Семья у Наташи получалась немаленькая, поэтому она пеклась, чтобы в доме все было спокойно. В кухню вбежала проголодавшаяся от долгого сидения в машине Дина и схватила с противня кусок мяса. – Можно не трогать? – Света слегка шлёпнула Дину по руке. – Мам, а чего она тут командует? – Нечего куски хватать, – одернула ее Наташа. – Иди за стол, мы сейчас все принесем. Наташа со Светой выложили мясо на блюдо, посыпали его зеленью. Кухня опустела, и теперь Наташа почувствовала, как, устав от долгого ожидания, она хочет этого праздника. Приглушить свет, сесть за стол, включить музыку, и чтобы отступили страх и тревога. Чтобы можно было, наконец, расслабиться, ведь в доме снова появился хозяин. – Как бабушка? – спросила она Свету. – Нормально. Позвони ей. Наташе звонить не хотелось. Не хотелось отвечать на вопросы и выслушивать в который раз мамины рассказы о болячках и приеме лекарств. – Ладно, потом, – отмахнулась она. – Рыбу разверни. А ты свеклу сварила? – Сварила. И белье погладила. – Господи, да я бы сама погладила. – Мужу своему рубашки погладь. Я их не трогала. И так уже, как Золушка тут у вас. – Свет, прекрати, – попросила Наташа, – бери рыбу и понесли... Гости встретили их криками одобрения... Алик под гром аплодисментов занял свое место во главе стола, и все почувствовали, что хозяин вернулся. Все-таки было в нем что-то, что заставляло окружающих смотреть ему рот... Хотя после нескольких тостов, все забыли, по какому поводу они здесь собрались... Артур с красноволосой девицей курили на балконе какую-то вонючую траву. Алик с Наташей танцевали под «Как упоительны в России вечера». На улице уже стемнело. На небе за окном начали проглядывать звезды. Свете не хотелось уходить, но она встала с дивана и направилась в коридор. Наташа, нехотя оторвавшись от Алика, вышла ее проводить. Глаза у нее были совсем темными и казались влажными от сильного блеска. – Пошла уже? – спросила она. – Угу... – Кур взяла? На вот деньги, бабушке отдай. – Спасибо. Позвони ей. – Завтра позвоню. Дину забери с изо. – У меня тренировка. – Тогда из музыкалки забери, ладно? – Наташа наклонилась и чмокнула Свету в щеку. Губы у нее были горячими и пахли вином и помадой. Света вышла на площадку, прикрыв дверь. Звуки сразу стихли, точно их отрезали. Замороженная курица в рюкзаке холодила спину. Снизу кто-то поднимался по лестнице. Шаги были тяжелые, но осторожные. Вначале показалась крашенная в цыплячий цвет голова, потом широченные плечи. На нижней площадке, когда они поравнялись и резко запахло мужским одеколоном, выяснилось, что Света чуть повыше локтя незнакомца. Он огляделся и неожиданно спросил: – Ты из какой квартиры? Кореша армейского ищу, вроде он в девятнадцатой живет. Андрюха Житков, не знаешь? Света мотнула головой и быстро сбежала вниз. Из девятнадцатой она только что вышла. Всякий раз, когда она возвращалась от мамы, бабушкина квартира казалась ей маленькой и жалкой. И бабушку тоже было жалко. С тех пор как Алик начал давать им деньги, бабушка стала суетливой и чересчур разговорчивой. Вот и сейчас она завелась уже с порога, забрав у Светы продукты и раскладывая их в холодильнике. – И вот эта Галина Павловна, причем у нее у самой сын в аэропорту работает, на грузоперевозках, чего только ей не возит из заграницы... так вот, она говорит, как же тебе, Нина, повезло, такой зять, так зарабатывает хорошо... Все знает, как будто она живет с нами... Откуда только люди все знают? Света села в кресло, включила видеокассету Цоя и, глядя в телевизор, где зрители бесновались у сцены, посоветовала: – Ты поменьше трепись со своей Галиной Павловной. – Я ей хоть слово сказала? – возмутилась бабушка. – Ни слова не сказала. Сколько он зарабатывает, что он там делает, я и не знаю ничего... Нет, говорит, ну он же такой богатый, да как тебе повезло. – Да уж, – буркнула Света, не отрываясь от экрана. – Редкая удача. – Да ладно тебе, Свет, парень-то он неплохой... – Ага. Только ссытся и глухой. – И помогает все-таки, и деньги дает. – Ворованные. Хороших парней не сажают. – Ой, сейчас знаешь как... – Бабушка вещала все громче, заглушая Цоя. – Оговорил кто-нибудь, завистников знаешь сколько... Все-таки отпустили сразу почти что... – Денег заплатил, и отпустили. Ладно, дай послушать, кричишь так, что потолок сейчас обвалится... Света, усилив звук, глядела на своего героя. Отчего-то сжималось сердце. – Вот человек был. Ба, ну почему самые лучшие погибают? Бабушка ее не слышала. Она была занята своими мыслями. Галина Павловна все Алика нахваливает, а случись что – руки не подаст. Скажет, вот правда и вышла наружу. Мой сын хоть и не богатый, зато честный. А где они теперь, честные-то? Раньше все были честные, а теперь как ветром посдувало. Повывелись враз, в одночасье. Всех, кто при деньгах, можно сажать, как чеснок возле клубники. Одного на пять, другого на двадцать пять. Но они все хитрые, потому и богатые. Вон и Алик вывернулся. И слава богу. Гости уже разошлись, Наташа с Аликом все танцевали и танцевали под тихую музыку, а Дина, про которую забыли, выбралась из кровати, поплотней прикрыла дверь, зажгла настольную лампу и принялась рисовать. Рисунок предназначался папе в подарок. Сперва появилось кирпичное здание с решетками на окнах. Из одного окошка по веревке смело спускался принц в светлых брюках, футболке и с сигаретой в зубах, а внизу его ждала очень красивая девочка с маленькой короной на голове. Вокруг нее на земле валялись поверженные враги. Утром позвонила Наташа, и Света, палочка-выручалочка, снова отправилась помогать. Вдвоем мыли посуду, а Света бурчала: – Мам, он что, посудомоечную машину тебе купить не может? – А зачем? – удивилась Наташа. – Что деньги-то зря тратить? – Ну правильно, – усмехнулась Света. – И так нелегко достаются... Наташа рассердилась и вышла из кухни, Света, насухо протерев тарелки, прилегла к ней на кровать и переключила телевизор на спортивный канал. Показывали биатлон. Наташа достала лак и принялась красить ногти. – Мам, ты на горных лыжах каталась? – спросила Света. – Ну, в общем, да. Алик возил. Только мне не понравилось. – Повезло тебе, – Света горько усмехнулась. Все как-то несправедливо. Маме совсем не нужны эти лыжи, а достается почему-то ей. – Тебе надо было мальчиком родиться, – задумчиво произнесла Наташа. – Стрельба, лыжи... Как у тебя в секции? – В секции... – Света фыркнула. – Еще скажи «в кружке». Нормально. Уже месяц как кандидат в мастера. – Поздравляю. – Наташа подула на ногти. – Прикури мне сигаретку, пожалуйста. Только балкон открой. Света встала, открыла дверь, посмотрела на клен под балконом, сильно пожелтевший. День был солнечный и теплый. Бабье лето, а скоро начнутся дожди, дожди, дожди... Она подала Наташе прикуренную сигарету. – Динку тоже бы надо в какую-нибудь секцию отправить... – Не мешало бы, – отозвалась Света. – А то растет как сорняк. – Скажешь тоже, сорняк. Она на скрипке занимается, рисует... – удивилась Наташа. – Ты ее рисунки видела? Ей уже к психоаналитику пора.