Часть 14 из 70 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Писатель был благодушен и чуть ли не мурлыкал, как кот с бархатистыми лапками, готовый, однако, в любой момент без предупреждения выпустить острые когти.
— Вам нравятся молодые девушки, господин Ланг? — спросил Ковальский.
— Простите?
— Вы женаты?
— Нет.
— А женщин… вы предпочитаете молодых, не так ли?
— Вы о чем?
— Прошу прощения, видите ли, я прочел те письма… Но речь идет о расследовании преступления, и все, что мы увидели, привело нас к вам.
Ланг слушал его с задумчивым видом, завесившись сигаретным дымом.
— Ничего не понимаю… Вы не могли бы выразиться яснее?
— Хорошо. Для начала: мизансцена преступления в точности совпадает с аналогичной мизансценой в вашем романе «Первопричастница»…
— Да. Когда я прочел статью в газете, это было первое, о чем я подумал, — перебил его романист.
— Гм… И вам не пришло в голову позвонить в полицию?
Ланг поудобнее устроился на диване.
— Призна?юсь, не пришло. Но, полагаю, это рано или поздно снова всплыло бы у меня в мозгу, и я, наверное, все-таки позвонил бы. Но вы сказали «все, что мы увидели, привело нас к вам». Значит, было что-то еще?
— Было.
— А можно узнать, что именно?
Ко бросил на него острый взгляд.
— Не только совпадение мизансцены преступления с тем, что вы пишете в своей книге, но еще и более того: экземпляр этой книги был найден в комнате Амбры Остерман.
— «Первопричастница» пользовалась головокружительным успехом, и ее тираж в общей сложности составил более шестисот тысяч экземпляров, — спокойно ответил Ланг. — А пик успеха пришелся как раз на этот район. Поэтому вероятность обнаружить ее экземпляр в одном из местных домов очень велика.
— Но ведь имя Амбра Остерман о чем-то вам говорит, правда, господин Ланг?
Писатель напрягся.
— Мне не очень нравится ваш тон, комиссар.
— Инспектор… Вы не ответили на мой вопрос.
Ланг пожал плечами.
— Да, конечно, Амбра была одной из моих поклонниц. Какое-то время мы переписывались. Но это было несколько лет тому назад; переписка уже довольно давно прекратилась.
— А почему вы разорвали контакты?
Ланг высокомерно усмехнулся. Его кустистые брови, почти сросшиеся у переносицы, сложились в букву V.
— Это проблема некоторых фанатов. Они становятся очень назойливы, желают принимать участие в вашей жизни, требуют к себе постоянного внимания… Им хочется играть важную роль в вашей жизни, и они считают, что если прочли ваши книги, то получили это право.
— А вам не хватает уважения к читателям, господин Ланг. Что произойдет, если назавтра они все возьмут да и перестанут читать ваши книги?
Эта фраза, похоже, вовсе не понравилась писателю.
— Не обманывайте себя, инспектор. Я люблю своих читателей. Это они меня сделали.
«Да брось ты эту трепотню», — подумал Сервас, осматривая комнату и позволяя глазам глядеть, куда захотят: на предметы, на мебель, на фотографии… Вдруг он вздрогнул, и взгляд его заскользил в обратном направлении. На стене красовались штук десять черно-белых фото, все примерно одного размера: 50 ? 40. Поначалу он не заметил, что у них есть что-то общее, и понял только потом, когда просмотрел еще раз. Это были фотографии змей… Змеиную тему затрагивали все снимки, но это не бросалось в глаза, поскольку снимки отличались друг от друга. Одни фото были сделаны очень крупным планом, когда видна каждая блестящая чешуйка, глаза, глядящие с пугающей пристальностью, или раздвоенный язык. А на других присутствие змеи угадывалось лишь по извилистому следу на песке, или змея — гремучка, гадюка или кобра — была снята общим планом. У Мартена каждая из фотографий вызывала ужас, потому что он вообще боялся змей, и Сервас поспешил переключиться на словесный поединок писателя и Ко.
— Давайте вернемся к Амбре и Алисе Остерман, — говорил шеф. — Как я уже вам сказал, господин Ланг, я прочел письма, которые вы им писали… Те, что мы нашли в родительском доме девушек, в комнате Амбры. Они были тщательно спрятаны в двойной обложке фотоальбома — по всей видимости, Амбра не хотела, чтобы они попались родителям на глаза.
В воздухе повисла угроза. Ланг, прищурившись, загасил в пепельнице сигарету.
— Послушайте, инспектор…
— Я не закончил. Как бы вам это сказать, господин Ланг… Если б я не знал, кому были адресованы эти письма, то решил бы, что адресат — взрослая женщина, а не ребенок.
— Амбра и Алиса вовсе не были детьми.
— Но и взрослыми тоже не были… Вы всегда пишете подобные письма вашим пятнадцатилетним поклонницам?
В глазах Ланга сверкнул гнев.
— На что вы, в конце концов, намекаете?
— Вы встречались с Амброй и Алисой лично?
— Конечно, и не раз.
— При каких обстоятельствах?
— Когда подписывал им книги.
— Это всё?
— Нет…
Ковальский поднял бровь, приглашая собеседника продолжить.
— Мы встречались и в других местах.
— С какой целью?
— Ну, просто так, поболтать, чего-нибудь выпить… обменяться мнениями, взглядами…
— Взглядами?
— Ну да.
— И где проходили встречи?
— В кафе, ресторанах, книжных магазинах… один раз даже в лесу…
— В лесу?
Сервасу показалось, что в голосе Ланга послышалось сомнение.
— Это была их идея… Думаю, им хотелось бросить себе вызов. В юности случается бросать себе вызов. Это игра. Им захотелось увидеться со мной в лесу… ночью…
Ковальский растерянно на него взглянул.
— И вы согласились?
На губах писателя снова появилась высокомерная улыбка.
— Я нашел эту мысль возбуждающей.
— Возбуждающей?
— Оригинальной, если вам так больше нравится. Странной, волнующей… Но не составьте себе ложного представления…
— Вы считаете волнующей встречу с двумя девочками-подростками в лесу, да еще ночью?
Ланг вздохнул.
— Я знал, что вы так скажете… Вы всё стараетесь очернить. А сами ничего не понимаете.
— Вот как? Ну так объясните мне.
— Это были очень умные девочки, гораздо взрослее большинства своих сверстниц. Пылкие, искренние, трогательные. Блестящие в анализе и некоторых рассуждениях. Они восхищались моими книгами, и у них это выходило за рамки простого восхищения. В таком возрасте влияние романа, фильма или песни гораздо могущественнее, чем в более старшем. Вспомните ваши первые волнующие встречи с кинематографом, ваши первые книги. Это похоже… на некий культ, на поклонение и моему миру, и моим романам. Они действительно поклонялись моим книгам…
— А следовательно, и их автору…