— Могла пропасть? — Да. Мне нужно знать, была или нет такая пропажа. — В какой период девяносто третьего? Сервас пристально взглянул на Ко. — Ну, скажем, в конце мая или в июне… Взгляд Лео сверкнул, как металлическая стружка, вылетевшая из токарного станка. — O’кей. Значит, ты ищешь девушку, похожую на Амбру и Алису Остерман, которая пропала в то время, когда их убили, так? Троица, пронеслось в голове у Серваса. Он кивнул. — Ты мне скажешь наконец, куда клонишь? Сервас рассказал. Ковальский выслушал его, не говоря ни слова. Потом медленно поставил чашку. Рука у него дрожала. Глаза сверкали. — Черт возьми! — вскричал бывший сыщик. — В голове не укладывается… После стольких лет… Всегда тебе было больше других надо, ты вечно хотел быть лучше всех, а? Ты уже в те времена считал себя выше нас всех… ты нас ни во что не ставил. Ты что, действительно думаешь, что мы могли до такой степени просчитаться? — Это легко проверить, — сказал Сервас, не обращая внимания на выпады бывшего командира. — Если такая пропажа действительно была, в вашей группе добровольцев обязательно найдется кто-нибудь, кто о ней слышал. — Эта твоя теория о человеке в тени, который дергает за ниточки, — задумчиво сказал Ко. — Фантазм, галлюцинация! — рявкнул он вдруг с обычной своей яростью. — Понять не могу, почему вдруг после стольких лет ты снова настаиваешь на… Тут в глазах его вспыхнул хищный огонек: — Это из-за писателя, да? Ну, конечно, ясное дело. У него же убили жену… Так ведь? Кому же еще они могли доверить расследование, как не лучшему сотруднику? И ты, идиот несчастный, снова влип… Он наверняка следил за новостями. Все это было опубликовано в «Ла депеш». — Седрик Домбр сказал тогда, что за ним кто-то стоял. Кто-то безжалостный. — Чушь собачья! В конце концов, все преступники пытаются переложить вину на кого-нибудь другого! — Именно поэтому он покончил с собой и обвинил во всем себя… Так ты мне поможешь или нет? Мне всего лишь нужно знать, была ли обнаружена такая пропажа через несколько дней или недель после убийства Амбры и Алисы. — Нет, ну ты подумай! — сказал Ко, вставая с места. — Амбра и Алиса… как будто они твои родственницы! Пойду сделаю несколько звонков. Сиди тут. * * * Пошел дождь. Ко вел свой старый «Сааб»-купе под барабанный стук капель, и Сервасу показалось, что он вернулся в прошлое, когда они ездили к родителям девушек, в их дом, раздавленный печалью, и обыскивали комнаты девушек: он — комнату Амбры, а Ковальский — комнату Алисы. Пока Мартен молчал, задумавшись, Ко ничего так и не сказал о том, что удалось найти, если вообще удалось. — Ну что, получилось? — спросил Сервас. — Сам увидишь. Лицо бывшего сыщика было непроницаемо. С момента отъезда он так и сидел, стиснув зубы. Заднее сиденье машины было покрыто грязным одеялом, и в салоне пахло собакой. Холмы Тарна под свинцовым небом уже не походили на холмы Тосканы, и стекла машины все больше запотевали от дыхания. — Ты всегда считал себя лучше других, да? — повторил Ко, словно этот вопрос не давал ему покоя. — Ты уже тогда, давно, играл соло: на группу тебе было наплевать. А теперь известность ударила тебе в голову, Мартен… На Серваса вдруг навалилась усталость. То ли в салоне стало слишком жарко, то ли убаюкивало ровное гудение мотора, то ли кофе, выпитый с утра, был слишком слабо заварен, но только веки у него на удивление отяжелели. — Что? — спросил он. — Вечно тебе надо было везде сунуть свой нос… Даже в то время, черт тебя побери… У тебя и в мыслях не было, что это может меня нервировать… У него закружилась голова. Что это на него нашло? Надо было побольше поспать. — Эй, что с тобой? — спросил Ко. — Что-то вид у тебя неважный. — Нет, всё в порядке. Ковальский звонил по телефону из другой комнаты, и провел там минут двадцать. Потом он вернулся в гостиную и велел Сервасу идти с ним. — Тебе удалось с кем-то связаться? — спросил Мартен. — Вы что-нибудь нашли? — Ага… Ага… — уклончиво промычал бывший сыщик. И вдруг резко крутанул руль, съезжая с департаментского шоссе. Теперь они поехали по ухабистой дороге, сквозь кафедральный собор деревьев, вдоль длинного нефа кустарников, в конце которого за завесой дождя виднелся черный силуэт какого-то здания. — Вот почему я тогда держал тебя при себе, фактически сделав тебя своим заместителем: за тобой нужен был глаз да глаз. Голос его звучал холодно и властно, но без былой ярости, и Сервас почувствовал, как знакомый щекотный озноб пробежал от головы вниз по позвоночнику. Полоса высокой травы в центре дороги скребла по днищу машины, крупные капли падали с деревьев и разбивались о лобовое стекло. Из-за ухабов они подскакивали на сиденьях, как всадники в седлах, и боль то и дело всаживала стилет в бок Серваса. Тот поморщился. — А я думал, это потому, что ты меня любишь… — удивленно протянул он. Бывший сыщик злорадно ухмыльнулся. Потом откашлялся. За запотевшими стеклами все вокруг выглядело как в тумане. — Да кто вбил тебе в башку, что я тебя хоть когда-нибудь ценил? Наоборот, я тебя ненавидел, — холодно бросил он. — Ты был всего лишь маленький придурок, только со студенческой скамьи, которого взяли в полицию по блату. А тебе казалось, что ты прямо светоч… Я прекрасно понимал, что за твоей скромной повадкой прячется самый спесивый придурок в мире. Но за тобой стоял твой дядюшка, и я делал вид, что люблю тебя. Я держал тебя под контролем, чтобы жить спокойно и чтобы никто ко мне не приставал. Ровно до того дня, когда ты плюнул нам всем в морду, заступившись за этого писаку… Сервас спросил себя, уж не ослышался ли он. Ковальский ничего не забыл. Ненависть и горечь так и сидели в нем все это время. Прошло двадцать пять лет, а он так ничего и не простил! На каждом ухабе боль атаковала его. Дом в конце дороги приближался. И Мартен увидел, что это просто развалины. Зачем Ковальский завез его сюда? Что ему понадобилось в таком богом забытом месте? И вдруг он кое-что вспомнил. Воспоминание, спрятанное в прошлом, камешек в ботинке… — А почему вы послали именно меня в то воскресенье разыскивать Седрика Домбра в подвале университета? Потому что вы, Манжен и ты, хотели вдвоем обыскать его комнату? — Чего? Это ты о чем? — спросил бывший сыщик, заглушив мотор. — А потом ты показал мне все эти фотографии мертвецов… Это ведь вы их туда подложили, верно? Ко распахнул водительскую дверцу и бросил на него взгляд, от которого по спине пробежал холодок. Несколько секунд было слышно только, как капли барабанят по кузову. — Ты чокнутый, Сервас, знаешь? Ко вылез из машины, за ним — Мартен. Теперь болью отзывалось уже каждое движение. Крупные холодные капли застучали по шее. Невдалеке, возле самых развалин, Сервас увидел еще одну машину, такой же допотопной модели, что и машина Ковальского. Он заморгал глазами. Это еще что такое? — Давай вылезай, — сказал Ко. — Сейчас все узнаешь. — Что происходит? Ко обернулся и смерил его насмешливым взглядом. — Сейчас увидишь. Да что с тобой такое, Мартен? Сервасу вдруг захотелось бросить все и сбежать куда подальше, но он ничего не сделал — просто пошел за Ковальским, который как раз входил в заброшенный дом. Это было то ли бывшее гумно, то ли бывший ангар. Им уже давно не пользовались, и он стоял пустой. В глубине их ждал какой-то человек. Безжалостный. В мозгу почему-то всплыло это слово. Как сгусток тумана. Как призрак. Мартен вошел внутрь пустого и гулкого пространства. Ковальский шагал впереди среди мусора и заржавевших балок, валявшихся на полу. Пахло сгнившими листьями, плесенью, ржавчиной и сыростью. Высокие узкие окна с выбитыми стеклами делали интерьер похожим на интерьер церкви. Только в этой церкви, несомненно, поклонялись культу индустрии. Из глубины им навстречу шел человек. Не слишком быстро, не слишком медленно, спокойным, уверенным шагом. Постепенно Сервас начал различать его лучше. Он был совершенно уверен, что никогда не видел этого высокого человека, который вынырнул из темноты им навстречу. На вид он был ровесником Ко, может, чуть помладше. Высокий, с курчавыми седыми волосами и тонкими, четкими чертами лица, он смотрелся более элегантно и был, несомненно, в гораздо лучшей форме. Будущий долгожитель. — Вот, познакомься. Капитан Бертран, один из самых неутомимых наших волонтеров, — сказал Ко. У Бертрана была крепкая рука и живые глаза. — Лео рассказал мне час назад по телефону о вашем расследовании, — сказал тот. — Найти сведения было нетрудно. Я прекрасно помню это дело. Исчезновение было расценено как тревожное. Следствие поручили отделу розыска жандармерии Ажана. Девушка была родом из Лейрака, где жила с родителями. Это они подали заявление о пропаже. Но поскольку она училась в Тулузе, помощь запросили у нас. — А почему мы встретились здесь? — поинтересовался Сервас. Старики, переглянувшись, улыбнулись. — Я живу в двухстах метрах отсюда, вон там, за деревьями. Моя жена не любит, когда мы обсуждаем такие дела в доме. Она считает наши «развлечения» жестокими. Вот мы и назначаем друг другу встречи здесь.