– И? – Внезапно я почувствовал прилив жара. – Некоторые учителя в твоем возрасте уже стали помощниками директора. Кейт, замдиректора. А кто-то уже и директор. Люди, которые вложились в работу, воспользовались всеми возможностями. – А я, значит, плохо вкладываюсь и не использую возможности? – уточнил я, стараясь подавить злость. – Не знаю, – пожала плечами Мел. – А мне кажется, прекрасно знаешь. – А ты сам что думаешь, Джо? – спросила она тихо. – По-честному? Ты прилагал все усилия или просто шел по пути наименьшего сопротивления? Плыл по течению, тихо и спокойно? Я почувствовал, что щеки краснеют и к лицу приливает кровь. – По течению? – С того момента, как ты перестал играть в хоккей после травмы. Ты перестал пытаться, ты успокоился и смирился с… – С чем? Мел отвела взгляд. – Смирился с чем? – С собственной посредственностью. Я резко повернулся к ней и проговорил сквозь зубы: – Теперь ты обвиняешь во всем меня? Да как ты вообще смеешь? Это было твое решение, а не кого-то другого. Это было твое личное решение лечь в постель с другим мужчиной. Твое решение нарушить брачную клятву. Так что не смей перекладывать вину на меня. В этот момент я ненавидел себя. В основном потому, что последние несколько лет именно такие мысли приходили мне в голову. Но я думал, что только я сам замечаю эту ситуацию. И что только я сам имел право судить о ней. Мел, надо заметить, выглядела так, будто сильно пожалела, что подняла эту тему. – Прости меня, Джо. Я не хотела. Я не хотела этого говорить. В произошедшем виновата я сама. Я просто огрызаюсь, потому что понимаю, насколько ужасный проступок совершила. Я помассировал виски трясущимися пальцами, пытаясь подавить злость. От разговоров о том, кто виноват, легче не станет. И проблему решить они не помогут. Что сделано, то сделано. Я сел на подоконник. – Ты могла хотя бы поделиться своими мыслями, – проговорил я после долгой паузы. – Рассказать мне, что чувствуешь. Вместо того, чтобы искать облегчения в чужой постели. – Я знаю. Мне жаль. Мне правда жаль. Просто на самом деле… – Что? Что на самом деле? Она закрыла лицо руками, словно была окончательно раздавлена стыдом из-за того, что собиралась сказать. – На самом деле, с того момента, как Вильям подрос, я чувствую себя бесполезной и ненужной. Половину времени я вообще не знаю, что делать и чем заняться. Я не понимаю, чего от меня ждут и что должна делать хорошая мать. Мне все больше кажется, что даже тебе я уже не нужна, вы, мальчики, прекрасно без меня обходитесь, между вами есть связь, к пониманию которой я даже не могу приблизиться. – Мел, это не соревнование. Ты его мама, каждому нужна мама. – Да, но иногда кажется, что вам будет без меня лучше. Хотя и ненавижу себя за такие мысли. – Но это совершенно не так. А даже если бы и было так, то все равно не оправдывает того, что ты сделала. – Я не то чтобы искала приключений. Просто все внезапно случилось само собой. – Она снова расплакалась. От захлестывающих эмоций мутилось в глазах. Спальня казалась чужой и незнакомой и при этом слишком тесной для двоих. Но чем больше я думал обо всем этом, тем яснее становилась картина. Я вспомнил все «совещания», на которых Мел задерживалась после работы. Телефонные разговоры, которые резко обрывались, стоило мне показаться на пороге. И окно отдельного аккаунта электронной почты, которое она всегда в спешке сворачивала или закрывала, когда я подходил. Она сказала, что история с селфи началась как шутка: Мел сфотографировала Бена, когда тот чистил зубы утром в отеле, где они провели ночь, и отправила фотографию Бену просто ради смеха, а он настоял, чтобы она сфотографировалась и сама тоже, чтобы было по-честному. И с тех пор она стала посылать ему обнаженные селфи буквально каждый день. – А история про поцелуй на свадьбе? Ты ее придумала? – Это случилось на самом деле. И да, как я и говорила, он после этого не отставал. Он хотел продолжения, но я держала его на расстоянии. Но он отказывался понимать, что я не готова на большее, он продолжал настаивать и настаивать. Это превратилось в одержимость. А когда в июле мы встретились на приеме… к тому моменту я уже устала сопротивляться… Дальше ты знаешь. Я снова почувствовал, будто попал в чужой дом, в чужую жизнь. Все, что происходило вокруг, происходило не со мной, это были не мы. Думай! – Так значит, в четверг в отеле, когда я на вас наткнулся, ты не говорила ему перестать преследовать тебя, но и рабочей встречей это тоже не было? – Нет. – Вчера ты рассказывала мне и Бет, что какой-то программист пытался украсть исходный код, это тоже ложь? – Я это придумала для Бет, не могла же я ей рассказать всю правду. – Значит, вы встретились там, чтобы заняться сексом? Она покачала головой. – Я задал вопрос, – повторил я. – Вы занимались сексом с Беном в четверг? – Нет. – Я тебе не верю. Что вы тогда делали? – Разговаривали. – О чем? – О нас. Он говорил, что любит меня, как никогда никого не любил. И что он сделает ради меня все, что я захочу – бросит Бет, Элис, продаст компанию, продаст дом, переедет. Оставит прошлую жизнь, чтобы мы могли быть вместе. С каждым ее словом я чувствовал, будто нож вонзается мне под ребра снова и снова. Но уже не мог остановиться. Мне нужно было знать все до последней подробности. – Вы занимались с ним сексом у нас дома? – Да, – ответила она еле слышно. – В нашей кровати? Она только кивнула. В нашей супружеской постели. Мы купили ее в качестве подарка самим себе, когда переехали в этот дом. Наконец у нас появилась спальня, куда можно было поставить нормальную широкую кровать. – А другие у тебя были, до Бена? – Нет. – В этот раз колебаний не было. – Уверена? – Джо, это уже нечестно. – Нечестно? – Я усмехнулся, не чувствуя никакого веселья. – Кто бы говорил о честности. Особенно после того, как только что признался, что изменял мужу. Она уставилась в пол. – Нет, никого другого не было. Я посмотрел на фотографию Вильяма, стоявшую в рамке на комоде. Толстощекий карапуз в комбинезончике и слюнявчике улыбался в камеру, держа в крохотной ручке большой кусок торта. У него глаза мамы. В мозгу жуткой занозой застряла страшная, обессиливающая мысль. Я не мог избавиться от нее. Нужно подумать о ДНК-тесте на отцовство. Вроде это не очень дорого. И делаются очень просто. Посылаешь им два образца по почте и через пару дней знаешь точно. Отец или нет. От этой мысли хотелось забиться в угол и свернуться калачиком. Это было уже слишком. Если джинна выпустить из лампы, то обратно не загнать никак и никогда. Сначала нужно было решить, что делать, если тест подтвердит мои опасения. Потому что если ничего не делать, то зачем тогда вообще узнавать. Нет. Вильям мой сын. И ничто не в силах отнять его у меня. Мой мальчик. Сегодня, завтра, всегда. – Ладно, тут мне придется поверить тебе на слово. – Джо, я была такой дурой. Сможешь ли ты простить меня? На этот вопрос я не мог ответить. По крайней мере, не сейчас. – Столько лжи, Мел. Столько лжи. – Я знаю. Мне так жаль. Однажды начав, я уже не могла остановиться. Как машина без тормозов. – Ладно. Расскажи, что ты делала вчера после того, как отвезла Элис. Она вздохнула и вытерла глаза.