Тело тридцатичетырехлетней сотрудницы салона красоты, которая исчезла в феврале 2008 года, так и не было обнаружено, несмотря на тщательные и долгие поиски, которые полиция вела в городке Маркет Рейзен и окрестностях. Прокуратура считает, что ее убил и закопал где-то в глухих районах северного Линкольншира бывший любовник, тридцатидевятилетний Эндрю Блейздейл. Присяжные Королевского суда Линкольншира после двух дней напряженных обсуждений пришли к единому мнению. Приговор огласят двадцать первого июня. Обвиняемый отрицает, что причастен к убийству мисс Купер и пытается избежать ответственности, однако полиция с помощью данных мобильного телефона смогла восстановить все его передвижения в день убийства… Я дочитал заметку до конца, холодея с каждой новой подробностью – так вся эта история была похожа на то, что мне пришлось переживать в последние дни. Дело об исчезновении переквалифицировали в убийство. У женатого мужчины был роман. Судя по всему, нападение было совершено на подземной парковке, а основой для обвинительного приговора стали данные с сотового телефона. Смысл пришедшего мне письма был ясен: полиции не нужен труп, чтобы отправить тебя за решетку. Бен. Его очередная выходка. – Папочка? Я подпрыгнул от неожиданности, услышав за спиной тихий голос сына. Он стоял в дверях, весь растрепанный, в пижаме и с игрушечными танками в руках. – Уже пора вставать? – Нет, Вил, еще рано. Я тебя разбудил? Он зевнул и покачал головой. – Папочка? – Да, Вил? Я выдвинул стул, чтобы сын сел рядом со мной. Он снова зевнул и будто бы забыл, что хотел спросить. – Что случилось, приятель? – А ты любишь мамочку? Вот уж действительно, устами младенца. – Конечно, больше всех на свете. – И больше меня? – Ну, кроме разве что тебя. – А мамочка тебя любит? – Да, – ответил я, наливая ему яблочного сока. Он задумался и некоторое время молча катал танк по кухонному столу. – А что будет, если кто-нибудь из вас перестанет? – Что перестанет, дружок? – Любить. Я задумался, что же такого он мог увидеть или услышать. Вильям был сообразительным парнем и довольно много понимал в обсуждениях окружавших его взрослых, при этом часто не подавая виду. Зато через несколько дней или даже недель он мог совершенно неожиданно вспомнить какой-то давний разговор. – Понимаешь, – начал я, пытаясь сглотнуть комок в горле, – если женатые люди перестают любить друг друга, они должны вовремя это заметить, а потом проявить заботу и доброту друг к другу, а еще вспомнить, что поженились, потому что любили друг друга. И постараться изо всех сил снова полюбить друг друга. – Значит, ты будешь добрым с мамочкой и будешь заботиться о ней? Мне в голову пришла неожиданная мысль: до сих пор мне казалось, что во всей этой ужасной истории главные жертвы, потерявшие больше всего, это мы с Бет. Но на самом деле все было не так. Если не исправить ситуацию, главной жертвой станет Вильям. Ему нет и пяти, а потеряет он куда больше, чем каждый из нас. – Да, Вил. Я буду стараться изо всех сил проявлять доброту и заботу. Сын взял машинку и принялся задумчиво катать ее туда-сюда по столу. – Можно мне медовые хлопья на завтрак? – через некоторое время спросил он. Если Мел и узнала, что я обнаружил ее секретный телефон, то виду не подала. Она собралась на работу как обычно, поцеловала меня и, прежде чем уехать, дважды переспросила, все ли у меня в порядке и не стоит ли ей взять отгул и остаться дома. – Джо, я за тебя волнуюсь. – Ничего страшного, я в порядке. Тебе нужно на работу, а я могу отвезти Вила в садик. – Ты уверен? – Абсолютно. Я привез Вильяма и остался ждать, пока они всей группой пойдут внутрь. Учительница, миссис Эшмор, улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ. А потом поехал домой и взломал электронную почту жены. Гугл-почта дает три попытки ввести пароль, а потом блокируется, если они все неверные. Но я подозревал, что все пароли Мел или одинаковые, или по крайней мере очень похожи. В качестве пин-кода на телефоне был день рождения сына. Может быть, и с паролем от почты будет та же история? Недавно Вил просил поставить на ее планшет очередную версию «Злых птичек» и Мел сказала мне пароль от своей учетной записи. Она, как и я, была зарегистрирована на куче сервисов, и наверняка так же, как и у меня, пароли в большинстве своем совпадали – иначе их все просто не запомнишь. Я набрал «WilliamLuke3». На экране появилась красная надпись: «Неверное имя пользователя или пароль». Так, это была первая попытка, осталось две. Я старался вспомнить, когда она последний раз говорила мне пароль. Июнь, кажется, может быть, июль. Мел очень ответственно относилась к рекомендации менять пароли не реже чем раз в несколько месяцев. И как это проще всего сделать, чтобы не придумывать целиком новую комбинацию? Может, она пошла по самому очевидному пути? Я набрал «WilliamLuke4». Экран мигнул, страница начала перезагрузку. Бинго! На экране появился ее почтовый ящик. Угадал. Я начал просматривать список писем. Запретная зона. Меня охватило странное чувство, будто я подглядываю в чужой телефон, когда кто-то смотрит видео или читает. За последние месяцы мне случалось краем глаза видеть ее папку входящих, но Мел сразу сворачивала окно, перетаскивала поверх него другое или закрывала ноутбук, стоило мне приблизиться. Раньше я не понимал, откуда вся эта скрытность. Во входящих было всего восемнадцать непрочитанных писем, примерно в сто раз меньше, чем у меня. Рассылки от «Амазона», кинотеатров, магазинов, сайта вакансий. Пришедшее пару дней назад письмо от университетской подруги Салли из Вустера, в основном о том, какой бесполезный у нее начальник и каких успехов достигли ее сыновья в плавании. Никаких завуалированных вопросов о другом мужчине, да и вообще упоминаний о семейной жизни. Я закрыл письмо и пометил его снова как непрочитанное, а потом принялся по очереди просматривать все вложенные папки в поисках хоть чего-нибудь, что могло указать на связь с Беном. Большинство папок имели вполне безобидные названия: «Эппл», «Амазон», Машина, Финансы, Отпуск, Страховка, Работа и так далее. Но я все равно заглянул в каждую и прокрутил список писем. Ничего необычного. И ничего, насколько я мог судить, от Бена. Потом я принялся проверять исходящие: внимательно просматривая адрес получателя, тему и первую строку каждого письма, отправленного за последние три месяца. Ничего. Может, ничего и не было? Она явно качественно заметала следы, пока роман с Беном был в разгаре, но ведь теперь сказала, что все кончено. В конце концов, мы же решили начать все заново. С чистого листа. Вот она все и удалила. Или почти все. В корзине было семьдесят два удаленных письма – Мел безжалостно очищала входящие и не терпела, когда список писем начинал занимать больше чем одну страницу. Разберись, перепоручи, запиши или сотри – это была ее мантра, которую она повторяла, работая с почтой в офисе и дома. Большинство удаленных писем были обычным спамом, предложением невероятных скидок и тому подобным. Но когда я увидел письмо с адреса BD007@yahoo.com, то внутри похолодело. Пришло в понедельник вечером – позавчера. Без темы. Буквы BD могли означать только одно – Бен Делейни. В горле застрял комок, я открыл сообщение. Ты нужна мне. Не дай ему сделать это. Ты знаешь, что мы созданы друг для друга. Пожалуйста, давай поговорим последний раз. В четверг мне нужно встретиться со старым приятелем дома, но потом сразу вернусь. В 10 утра в субботу в обычном месте. Умоляю тебя, красотка. Снова увижу тебя сегодня во сне, как и каждую ночь. Целую, Б. Я перечитал письмо еще раз, потом еще. Почувствовал, что в висках стучит кровь. Рядом с клавиатурой лежал блокнот, я записал в нем: «Встреча 10 утра субботы. Б+М». Потом добавил: «Где?» И подчеркнул дважды. В десять утра по субботам я был с Вильямом в бассейне. Мы уезжали из дома в половине десятого и возвращались в одиннадцать. Может, по субботам они встречались прямо тут, у нас дома? Может, попросить кого-нибудь из родителей в бассейне забрать ненадолго Вильяма, чтоб поиграл с другими детьми, а самому устроить сюрприз Бену и Мел. Никаких может! Я обязан их увидеть, разобраться бы только где. В глубине души я все еще любил ее. В этом не было никаких сомнений. Но если раньше эта любовь наполняла мою жизнь радостью, то сейчас вызывала только печаль. Сможем ли мы вернуть все, как было? Да. Должен же быть какой-то способ.