Краем глаза Иоганн разглядел, что это один из странствующих монахов из трактира. Служитель Господа угрожал ему ножом! Неужели этот кошмар никогда не закончится? – Хорошее представление ты разыграл, нечего сказать, – продолжал монах. – Сдается мне, монеты уже были в том кошельке… И этот самый кошелек мне вдруг приглянулся. Давай его сюда, или я перережу тебе глотку, как ягненку! – Прошу вас! – просипел Иоганн. – У меня ничего нет, кроме этих денег! Монах рассмеялся. – Значит, надо было беречь их получше. Ну, давай сюда! Юноша вспомнил про собственный нож, который лежал в боковом кармане; его можно было почувствовать сквозь одежду. Но стоило ему сделать одно лишнее движение, и монах зарезал бы его, даже глазом не моргнув. Иоганн дрожащей рукой потянулся за кошельком на поясе – и только теперь сообразил, что деньги остались на столе в трактире. В спешке он позабыл захватить мешочек! – У меня их нет. Я оставил деньги в трактире, – прохрипел Иоганн. – Черт возьми, сколько можно увиливать! Что ж, парень, я тебя предупредил, и… Внезапно монах издал громкий стон, выронил кинжал и упал, захлебываясь кровью. За ним из темноты появилась еще одна фигура, словно громадный ворон, бесшумно расправивший крылья. Иоганн не поверил своим глазам. Это был Тонио, колдун. – Вы только гляньте, самый везучий малый из Книтлингена, – с ухмылкой проговорил он и невозмутимо отер кинжал пучком соломы. Иоганн понял, к своему ужасу, что его спаситель перерезал монаху горло. Из раны, разверстой подобно второму рту, толчками вытекала кровь. По телу прошла судорога, и монах наконец затих. – Кровь – сок совсем особенного свойства, – продолжал, словно бы невзначай, Тонио, очищая клинок. – Сколько ни оттирай, все равно хоть немного, но остается. Если среди пятерых человек с чистыми кинжалами нужно найти убийцу, просто посмотри, на чей клинок садятся мухи. Они чуют кровь, даже если человеческому глазу та не видна. Занятно, не правда ли? С тех пор как они виделись в последний раз, Тонио ничуть не изменился. Высокий и тощий, с резко очерченным лицом и черными, как угли, глазами. Правда, он был уже не таким бледным, как прежде, – щеки его горели румянцем. Губы, когда-то бескровные и тонкие, теперь были красные и мясистые. Он заткнул кинжал за пояс, затем приподнял шляпу и оглядел Иоганна с головы до ног. – Ну, вот и свиделись снова. Я-то думал, ты сейчас дома, с семьей… Юноше вспомнилась тень в углу трактира. Должно быть, это Тонио сидел там и молча наблюдал за ним. Значит, он тоже двигался имперским трактом. – У меня… больше нет семьи, – ответил Иоганн и снова уставился на безжизненное тело монаха. По полу растекалась лужа крови. Тонио удивленно вскинул брови. – О, если тебя мучает совесть из-за слуги Божьего, – сказал он, – позволь тебя успокоить. Он таковым не является. Вернее, таковым не был. Это бродяга и мошенник, каковых здесь большинство. – Он сурово покачал головой. – Я, помнится, подарил тебе нож. Почему ты не воспользовался им? Надо быть осмотрительнее, на имперских дорогах какого только сброда не водится… Тебе повезло, что я оказался рядом. – Спа… спасибо, – пробормотал Иоганн. На него вдруг навалилась страшная усталость. В глазах на миг потемнело, и он привалился к балке. – Как видно, я снова тебя выручил, – сказал Тонио. Он схватил за плечо ослабевшего юношу и повел в глубь конюшни. Только теперь Иоганн увидел знакомую уже повозку и мерина. Он без возражений влез под полог. Внутри царил полумрак, и разглядеть удалось не много. По обеим сторонам, похоже, стояли несколько сундуков, сверху свисали пучки засушенных трав и всякое другое. В воздухе стоял сладковатый запах, от которого клонило в сон. Тонио щелкнул языком, и повозка выкатила через открытые ворота под проливной дождь. – Теперь уж простым спасибо ты не отделаешься, – объявил он. – И я, кажется, уже знаю, как ты мне отплатишь. Повозка катила сквозь сумерки, прочь от деревни, и дождь, не смолкая, барабанил по навесу. * * * Дальше ехали в молчании. Иоганн все ждал, что за ними ринется разъяренная толпа или настигнет на своей лошади толстый торговец. Но он напрасно опасался. Юноша так замерз, что стучал зубами; одежда на нем промокла до нитки. До сих пор у него не укладывалось в голове то, что с ним случилось. Он едва избежал смерти и потерял все свои деньги! Даже посох, который Иоганн взял в память о Мартине, остался в трактире. Но больше всего пугала та невозмутимость, с какой Тонио перерезал горло монаху, как мясник свинье или теленку. Однако потом Иоганн с ужасом вспомнил, что бродяга в рясе францисканца сам едва не прирезал его за горстку грязных монет. И как ему только в голову пришло пуститься в путь в одиночку, без спутников, охранной грамоты и лошади! Собственная глупость едва не стоила ему жизни. Повозка со скрипом катила дальше. Сквозь дыру в навесе Иоганн видел лишь темный силуэт Тонио. Скоро опустилась ночь, но дождь, по крайней мере, прекратился. Когда глаза привыкли к темноте, Иоганн смог оглядеть внутреннее убранство повозки. Посередине имелось небольшое углубление, укрытое тростником, – вероятно, оно служило Тонио кроватью. То, что он приял за сундуки, оказалось лавками, под которыми помещались вещи астролога. Под потолком среди трав висела большая ржавая клетка с вороном и двумя воро?нами. Она покачивалась в такт движению, и ворон неотрывно смотрел на Иоганна; было что-то человеческое в его взгляде. Воро?ны беспокойно перебирали когтями по жердочке, словно чуяли какую-то опасность. Впервые Иоганн получил возможность получше рассмотреть птиц. Ворон пугал его больше всего. На вид он был невероятно стар, с облезлыми перьями, щербатым клювом и настороженным взглядом. Внезапно повозка остановилась. Навес со стороны козел отдернулся, как занавес, и Тонио заглянул внутрь. Внимательно посмотрел на Иоганна. – Ты замерз, – отметил он. – Если так и дальше пойдет, ты, чего доброго, простудишься и помрешь. И не видать мне твоей благодарности… – Он не потрудился объяснить, что имел в виду, а лишь бросил Иоганну толстую, пропахшую сыростью попону. – Накинь это и выходи, поможешь мне с костром. Ну, пошевеливайся! Они остановились чуть в стороне от дороги, среди вымокших елей. Выстукивая зубами от холода, Иоганн искал в темноте дрова, чтобы были не такие сырые. Когда он вернулся, Тонио уже разжег небольшой костер из хвороста. Рядом лежала корзина с яйцами, куском сала и хлебом. Астролог повесил котелок над огнем, налил в него воды и всыпал каких-то трав из мешочка. Через некоторое время над котелком поднялся пряный, даже немного едкий запах. Тонио снял котелок с огня, перелил варево в кружку и протянул Иоганну. – Выпей, – велел он. Юноша подчинился. Отвар оказался горьким на вкус, но выгнал холод из тела. Тонио молча наблюдал за ним. – Ну, теперь лучше? – спросил он, когда Иоганн допил. Тот молча кивнул и отставил кружку. – Тогда послушай, что я тебе скажу. – Колдун наклонился к нему, и пламя костра осветило его костлявое и румяное лицо под черными полями шляпы. – Я не желаю знать, что произошло в твоем замызганном городишке и почему ты теперь в одиночку мотаешься по имперскому тракту. Мне нет до этого дела. Черт знает, почему судьба снова свела нас… Знаю одно: я во второй раз тебя выручил, а потому ты должен мне отплатить. Quid pro quo [9]. Я видел твои фокусы в трактире. Это было неплохо, хоть я и не заметил ничего выдающегося. Такое под силу самому завалящему артисту. Что ты еще умеешь? – Ну, я… знаю несколько карточных фокусов, – ответил неуверенно Иоганн. – Еще умею жонглировать, играть в наперстки. Знаю трюки с монетами, исчезающими палочками, игральными костями, яйцом в платке… – Яйцо в платке? – До сих пор Тонио слушал без всякого интереса, но теперь вдруг оживился. Он вынул из корзины яйцо и протянул Иоганну. – Покажи, в чем суть. Этого трюка я не знаю, а уж мне их известно немало! Иоганн недоверчиво посмотрел на Тонио. Этот фокус ему показал венецианский артист в одну из ярмарок. Он был слаб по части выпивки и за кувшин вина открыл Иоганну его секрет. Даже удивительно, что астролог не знал этого трюка. Юноша аккуратно положил яйцо на землю и накрыл платком. Потом встал и принялся расхаживать вокруг костра, совершая при этом магические пассы и произнося заклинание, которому обучил его все тот же венецианец. Это были несколько искаженных слов на латыни. – Hocus, locus, pocus! Теперь бейте что есть сил, – попросил он Тонио. Тот пожал плечами, замахнулся и ударил раскрытой ладонью по яйцу. – Жаль яйца, – проворчал он. – Осталось только четыре. Твой ужин тает на глазах. Иоганн торжественно отдернул платок. Яйцо исчезло. – Приподнимите шляпу, – вновь попросил он. Тонио так и сделал – яйцо лежало у него в волосах, как в гнезде. Астролог взял яйцо в руку и ухмыльнулся. Впервые за все это время он выглядел удивленным. – Трюк и вправду неплохой, – признал Тонио. – Из этого выйдет толк… Надо только обыграть все как следует. Подача, запомни, подача всего важней! И она должна быть яркой, сочной. Пусть масса привлекает массу. – Если б у вас была курица, я бы и с ней проделал трюк, – похвастался Иоганн, стараясь скрыть облегчение. Фокус с яйцом и платком был едва ли не самым сложным из всех, какие он знал. Иоганн неделями упражнялся в лесу неподалеку от Книтлингена и не был уверен, что сейчас все получится. Что-то ему подсказывало, что крайне важно исполнить трюк без ошибок – возможно, от этого даже зависела его жизнь. – Недурно вышло, – сказал Тонио и положил яйцо на землю. – А теперь послушай меня внимательно. Я – странствующий астролог и хиромант. Для людей я – магистр и доктор. Но в городах особенно тяжело привлечь внимание публики, артистов развелось слишком много. Потому мне и нужен трюкач… – Трюкач? – Иоганн посмотрел на него в недоумении. – Sacre bleu! [10] Ты вообще ничего не знаешь? Я-то думал, ты артист! – Тонио вздохнул. – В нашем цеху куча всякого народа. – Он принялся загибать пальцы: – Музыканты, жонглеры, ваганты, мимы, самозванцы-алхимики, голиарды, дрессировщики, канатоходцы… Ну и трюкачи, само собой. Обычно это юные балагуры, они знают множество трюков с монетами и картами, тасуют наперстки… В общем, всё в таком духе. Ты должен привлекать ко мне внимание, это и будет твоей задачей. Ты хоть и худоват, но голос у тебя довольно громкий, как я убедился в трактире. На волынке играть умеешь? Иоганн помотал головой. Он никогда ни на чем не играл и вообще не чувствовал в себе музыкального таланта. – Значит, научишься, – продолжал Тонио. – Волынка – самый громкий из музыкальных инструментов, и не так уж сложно играть на ней. Стоит только подуть в нее, и люди стекаются, как на звуки волшебной флейты, – он усмехнулся. – Хоть и звучит она не так сладко. Завтра же и начнем. – Я… должен сопровождать вас? – спросил нерешительно Иоганн. – Дошло наконец? – Тонио рассмеялся. – Да, черт возьми, ты должен! Я спас тебе жизнь, и за это ты в течение года будешь служить мне безвозмездно, в виде испытания. А дальше будет видно. Сделка действительна до тех пор, пока я тебя не освобожу. – Он склонил голову набок и посмотрел на Иоганна. – Домой ты вернуться не можешь, это я по твоим глазам вижу. А путешествовать в одиночку по имперскому тракту равносильно самоубийству. Или ты помрешь с голоду, или тебя зарежут, как свинью. Ну так что? Со мной тебе будет не так уж плохо. Даже наоборот; ты удивишься, когда узнаешь, что припасла для тебя жизнь. Ну же, соглашайся! Тонио протянул ему руку. Иоганн вспомнил, что однажды уже пожимал ему руку. Этот высокий, тощий человек в черной шляпе до сих пор внушал ему необъяснимый страх. Но разве у него был выбор? У него не осталось ни гроша, и астролог был прав: в одиночку он обречен на смерть. Кроме того, какой-то магической силой его тянуло к Тонио, и тяга это восходила к его прошлому – к детству, когда он впервые повстречал колдуна. Иоганн подал Тонио руку, и тот схватил ее, словно клешней. В этот раз маг с такой силой сжал ему руку, что Иоганн вскрикнул от боли. Казалось, Тонио хотел выжать из ладони кровь. Он улыбнулся и, как в прошлый раз, по-волчьи оскалил зубы. – Добро пожаловать, – произнес астролог. – Будем считать, что сделка состоялась. Иоганн с трудом высвободил руку. – Вы… вы говорили, что первый год будет испытательным. Что, если я не сумею проявить себя, не выдержу испытания? Если вы останетесь недовольны мною? – Ну, это как с яйцами, – ответил Тонио и снова взял яйцо в руку. – Среди них попадаются довольно крепкие. А некоторые… – он сжал кулак, послышался хруст, и желток просочился между его пальцами, – не выдерживают давления. Он вытер ладонь о землю, так же невозмутимо, как оттирал кровь с кинжала. Потом пододвинул к себе корзину и принялся нарезать сало на мелкие кусочки. – Но пора бы уже и поесть. А, вот еще что! – Тонио поднял кинжал, точно указку. – С этого момента ты должен звать меня наставником, понятно? – Он улыбнулся. – И можешь не сомневаться, ты еще многому от меня научишься.