– Я тебе верю, Иоганн. Мы в руках Божьих. – Она шагнула к нему. – И я уверена, что Он не прогневается, если ты коснешься меня. Иоганн медленно протянул руку и погладил ее по щеке. Маргарита закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно втягивала запах прежних воспоминаний. – Я так рада вновь увидеть тебя, – сказала она негромко. – Как будто снова оказалась дома. Иоганн провел рукой по ее волосам, и у Маргариты вырвался тихий стон. Иоганн не мог больше сдерживаться. Он подался вперед и поцеловал ее в губы. Маргарита вздрогнула, но не стала сопротивляться. – Господь не разгневается, – прошептал Иоганн. – Разве может Он запретить нам любить? Ведь любовь – наше единственное оружие против зла. Маргарита сжала ему руку. – Ступай с Богом, Иоганн, – вымолвила она и отвернулась. – Когда мы сможем снова увидеться? – торопливо спросил юноша. – Через… три или четыре дня. – Маргарита опустила глаза. – Я снова выйду вместе с остальными собирать виноград. А теперь иди, пока настоятельница тебя не увидела. Мой волшебник… Она улыбнулась на прощание и в следующий миг уже скрылась среди зарослей. Иоганн стоял как вкопанный. – Мой волшебник… – повторил он шепотом. Но все обстояло совсем иначе – это Маргарита околдовала его. 17 Следующие несколько месяцев Иоганн жил как в дурмане. Они с Маргаритой виделись при любой возможности. Монахини, как выяснилось, довольно часто выходили за монастырские стены, чтобы трудиться в полях; иногда даже приходили в Гейдельберг, где Нойбург имел небольшое отделение. Это были краткие мгновения, несколько теплых слов, мимолетные объятия, поцелуй… Но Иоганн чувствовал, что Маргариту тянуло к нему все сильнее. Она реже стала заговаривать о темном духе и пробуждении сатаны, хоть и не забывала об этом окончательно. Поцелуев Иоганну было недостаточно, и несколько раз он пытался зайти еще дальше. Но всякий раз Маргарита с улыбкой отстранялась. – Я обещана Богу, – говорила она. Они лежали на убранном поле, укрывшись за телегами и кучами соломы. – Если в монастыре этого захотят, то на следующий год я дам обеты. Но уже сейчас, послушницей, я принадлежу Господу. – Я слышал Бога в своих молитвах, – заявил Иоганн. – Он хочет, чтобы мы оба были счастливы. – А разве мы не счастливы сейчас? – спросила Маргарита. Действительно, юноша не мог и мечтать о таком. Маргарита вновь была рядом, он учился в самом известном университете Германии и имел блестящие виды на будущее. Студенты в большинстве своем перестали потешаться над ним, но кроме Валентина настоящих друзей у него в университете так и не появилось. Он был слишком заносчивым и высокомерным. Однако пользовался расположением ректора Галлуса и еще кое-кого из магистров. Кроме того, Иоганн теперь довольно часто бывал в замке, и они с Конрадом Цельтисом вели оживленные беседы, в том числе и о последних изобретениях, которые будоражили Гейдельберг. – А колокольню на площади Сан-Марко в Венеции хотят снабдить часовым механизмом, и удары колокола возвещали бы начало трудового дня и его окончание, – говорил Иоганн, когда они в очередной раз сидели в тесной комнате Цельтиса. – До сих пор люди отмеряли время по солнцу. Можно подумать, теперь эту задачу целиком возложат на часы. Ученый кивал. – Я слышал, теперь есть механизмы, которые отмеряют не только часы, но даже минуты и секунды. Секунды! Только глазом моргнуть, и всё… – Он театрально всплеснул руками. – Время бежит, и мы бежим вместе с ним. Только вот чем это все закончится? – Стоит подумать, какую мы извлечем пользу, если всюду будет единое время, – заметил Иоганн. – Торговцам станет проще договариваться, а работу можно будет оплачивать по количеству часов… Цельтис рассмеялся. – Ну, лучшее время по-прежнему то, которое просто течет себе, и ты не замечаешь, как пролетают часы. Признаюсь, в разговорах с тобой я очень близок к такому ощущению. Они, скажем так… – он усмехнулся, – захватывают. Как бы там ни было, язык у юного студента хорошо подвешен. Жиля де Ре они больше не вспоминали, и Иоганну действительно удалось на какое-то время забыть и это имя, и все, что было с ним связано. Вот только с латерна магикой Иоганн и Валентин потерпели неудачу. Хмурым ноябрьским днем друзья наконец-то установили зеркало в корпус, и все было готово. Они наглухо закрыли ставни и зажгли лампу внутри короба. Дрожащими руками Валентин вставил в прорезь одну из разрисованных стеклышек. Но на стене сарая проявилось лишь дрожащее, размытое пятно. – Проклятье! – выругался Валентин и выдернул пластинку. – Свет слишком слабый. Вложить столько сил – и получить какое-то пятно! – Мне кажется, дело не в источнике света, – проговорил Иоганн, нахмурив брови. – Свет рассеивается, расходится во все стороны. – Нельзя собрать свет в один луч, это же не стадо овец, – насмешливо возразил Валентин. – Он просто светит, как заблагорассудится. И как меня угораздило наткнуться на эти рисунки! Сколько времени впустую… Он хотел уже скинуть латерну магику со стола, но Иоганн удержал его. – Ты рано сдаешься, – сказал он. – Может, мы еще найдем способ получше сосредоточить свет. – Пожалуйста! – хмыкнул Валентин. – Там, где Джованни Фонтана и Леонардо да Винчи оказались бессильны, справится прославленный доктор Фаустус. – Как знать, может, так меня однажды и назовут, – пробормотал Иоганн. В голове у него кружила какая-то мысль, но всякий раз, когда он пытался ухватиться за нее, она ускользала. Иоганн по-прежнему присматривался к Альтмайеру – его не покидал ощущение, будто тот что-то замышлял. Часто, когда они пересекались, Альтмайер скалился, приподнимал берет и насмешливо кланялся. – Смотри-ка, почтенный доктор Фаустус, – говорил он. – Погоди, чем выше взбираешься, тем больнее падать. – А можно никуда не взбираться – и сидеть в своей канаве, – отвечал Иоганн и уходил прочь. * * * Однажды во время лекции, когда ректор Галлус рассказывал о принципах Архимеда, на Иоганна снизошло озарение. В Гейдельберг пришла зима, улицы замело, и местами лежали непроходимые сугробы. На лекциях студенты сидели в плащах и шапках, и все равно стучали зубами. Теперь Иоганн понял, для чего к беретам пришивались меховые наушники. Маленьких печек было недостаточно, чтобы прогреть просторные залы. Холоднее всего было в лектории при часовне Девы Марии. В окна задувал ветер, и, когда лектор начинал говорить, изо рта у него вырывались облачка пара. Скамьи и кафедру покрывал тонкий слой инея. Январским утром Йодокус Галлус рассказывал студентам о придании импульса плавучим телам. Город вновь сковало морозом, но погода стояла ясная; сквозь окна струился блеклый свет. Ректор, по своему обыкновению, был в очках. Он снимал их довольно редко, только если смотрел куда-нибудь вдаль, вот как теперь. Галлус положил очки на кафедру и продолжал лекцию, а в это мгновение на них упал солнечный луч. Иоганн увидел, к своему изумлению, как рассеянный свет прошел сквозь стекла и, собранный в пучок, ярким пятном застыл на стене. – Статическая подъемная сила, по Архимеду… – только и успел произнести ректор. Иоганн вдруг вскочил и бросился к выходу. Галлус замолчал и бросил на него сердитый взгляд. – Надо думать, острая нужда принуждает господина Фаустуса столь стремительно покинуть лекцию, – заметил он снисходительно. – Или наш непогрешимый Фауст и так все знает про Архимеда и теперь сам изобретает плавучие тела, – насмешливо вставил Альтмайер, но в этот раз никто не засмеялся. Иоганн побежал к низкому строению, занесенному снегом, где Валентин как раз слушал лекцию магистра Партшнайдера. Запыхавшись, он рухнул на заднюю скамью рядом с Валентином и наклонился к нему. – Я понял, – зашептал Иоганн ему на ухо. Валентин взглянул на него с недоумением. – Что ты понял? – Я понял, как можно усилить и сосредоточить свет в латерне магике. Нам нужна линза! Линза, какие используют в очках! Очки ректора Галлуса натолкнули меня на мысль. Иоганн говорил все громче, и магистр Партшнайдер прервал лекцию. – Если господа считают, что все уже знают, они могут покинуть зал, – проворчал он. Иоганн потянул Валентина за рукав. Тот в конце концов сдался и вышел следом за ним. – Ты с ума сошел? – прошипел он. – Партшнайдер нам этого не спустит! – Да брось, перебесится и успокоится, – бросил Иоганн и ухмыльнулся. – Зато теперь мы сможем закончить нашу латерну. Он торопливо рассказал другу о своем открытии. Поначалу Валентин слушал с недоверием, но под конец уже кивал. – Хм, а ты прав, с линзами и впрямь может получиться. Свет проходит сквозь них и собирается в один луч, я уже неоднократно наблюдал такое. Если поместить несколько линз друг за другом… – То свет станет ярче, а изображение – более четким, – закончил Иоганн. Ему вспомнились те далекие дни, когда они с Тонио зимовали в башне. Тогда он и увидел ту странную трубу на верхней платформе. Очевидно, в ней тоже были установлены, одна за другой, несколько линз, что и позволяло смотреть на далекие расстояния. Неизвестно только, откуда у Тонио взялось это устройство… После Иоганн не уже видел ничего подобного, даже в Гейдельбергском университете. – Признаю?, идея блестящая, но у нас нет ни линз, ни денег, чтобы их купить, – прервал Валентин его раздумья. – Очки стоят дорого – дороже, чем зеркало. – Я раздобуду линзы, – коротко произнес Иоганн. – А ты подумай, как их лучше установить.