– Лучше подождать еще немного, – возразил Иоганн. – Вот когда я стану магистром, то можно будет представить аппарат как мое собственное изобретение. Так мы избежим ненужных вопросов. – Твое изобретение? – Валентин уставился на него в недоумении. – Но мы же вместе смастерили его. – Ты прав, конечно, – признал Иоганн. – Но мне кажется, магистерская степень придаст изобретению еще больше лоска. Валентин не ответил – и молча смотрел на волка, который скалился на них со стены. * * * В те минуты, когда Иоганн оставался один, он принимался петь звонким голосом, не только у себя в комнате, но и в длинных коридорах библиотеки. Валентин, когда случайно подслушал его, не выдержал и рассмеялся. – Ты как девица за прялкой, – ерничал он. – Смотри, чтобы Альтмайер тебя не услыхал, иначе он опять найдет повод поиздеваться. Иоганн прокашлялся. – Шпангель просил меня спеть на Пасху с церковным хором. Им, видно, нужен высокий голос. – Он подмигнул Валентину. – Да только, боюсь, я слишком часто смазываю глотку вином и пивом. Пение переросло в настоящую манию. Бывало, друзья играли в шахматы, и до них с дальнего конца комнаты вдруг долетал высокий голос. Валентин всякий раз вздрагивал и оглядывался, но, кроме Иоганна, рядом никого не было. Тот ухмылялся и показывал на своды. – Я лишь пытаюсь проверить теорию Витрувия о том, что шум волнами расходится по воздуху. Цельтис дал мне прочесть записи этого удивительного римского архитектора. Должно быть, звук каким-то странным образом движется. На этот счет стоило бы написать собственный трактат. Валентин закатил глаза. – Ты хоть иногда можешь не думать о науках? – Наука так пространна, а наша жизнь так коротка, – ответил Иоганн и вновь принялся напевать. – Прекрати! – вскинулся Валентин и тряхнул головой. – Прости, это все экзамены, будь они неладны, я уже весь извелся… – Он вздохнул и скривил лицо. – Мой греческий никуда не годится, и в диалектике я слаб. А что же будет потом, когда добавится еще и арифметика, геометрия, музыка и астрономия… Я вот думаю, почему тебе с самого начала все так легко дается? Все эти созвездия, положения небесных тел… – У меня был хороший учитель, – задумчиво произнес Иоганн. – Он показывал мне звезды по ночам. – Где это было? – спросил Валентин. – Мы жили… в одной башне. В лесу, рядом с Альпами. Валентин нахмурил брови. – Я думал, ты из Книтлингена, что в Крайхгау. – Мы странствовали, – ответил Иоганн, проклиная себя. Ему следовало быть осмотрительнее, чтобы не запутаться в собственной лжи. – Мы отправились к Альпам, и однажды я… провел там зиму. Его захлестнули воспоминания – о тех жутких событиях, которые он долгое время пытался забыть. Кроваво-красный круг на полу… куча грязной, изорванной одежды… – Всё в порядке? – с тревогой в голосе спросил Валентин. – Ты вдруг как-то побледнел. Иоганн мотнул головой. – Все хорошо. Мне, наверное, надо подышать свежим воздухом. – Он поднялся. – Извини, нужно еще взять пару книг, чтоб подготовиться к лекции. Валентин усмехнулся. – Вот этого Фаустуса я узнаю! В вечных поисках и ни минуты в покое. «Знал бы ты, насколько близок к истине», – подумал Иоганн. Он заставил себя улыбнуться, пожал Валентину руку и поспешил за дверь. Прохладный ветер растрепал ему волосы, и он вдохнул полной грудью. В мае Маргариту наконец-то перевели в маленькую обитель в Гейдельберге, и теперь они виделись намного чаще. Из монастыря на рынок свозили вино, сыр и свежие овощи, и Маргарита время от времени приходила туда и вела учет товаров. В эти дни Иоганн ждал у церкви Святого Духа, и по условленному знаку они входили внутрь, чтобы помолиться. Иоганн занимал место позади Маргариты. Он не видел ее лица, зато они могли разговаривать. – Я снова молился, – шептал Иоганн. – И знаешь, что произошло? Той же ночью мне во сне явился ангел. – Это добрый знак, Иоганн, – отвечала Маргарита. – Значит, ты под его защитой и злым силам до тебя не добраться. – И он говорил со мной. Сказал, что лишь наша любовь исцелит нас. Он оберегает нас и дает благословение. Маргарита опустила голову, но Иоганн видел, как она дрожит. – Что… что ты имеешь в виду? – Думаю, ангел хочет, чтобы ты ушла из монастыря. Чтобы ты ушла со мной, Маргарита. Чтобы мы начали новую жизнь в другом городе. Через два года я стану магистром и смогу работать в каком-нибудь университете или учителем в школе, секретарем, в библиотеке или… – Прекрати, Иоганн! Перестань! – Маргарита вдруг возвысила голос. Прихожане стали оборачиваться на них, и она быстро опустила голову. – Я… не хочу этого слышать. Это все мечты, и не более того… – И все-таки они могут стать явью, Маргарита. Стоит только захотеть… Она поднялась и поспешила к выходу. Иоганн стиснул зубы. Он поспешил и зашел слишком далеко. Торопиться не следовало, но ему не хватало терпения. Хотелось начать новую жизнь с Маргаритой, и как можно скорее! И потому он решил осуществить свой замысел раньше, чем предполагал изначально. Не хватало лишь последней детали. * * * – Что ты хочешь? Валентин в изумлении уставился на Иоганна и отложил грифель. Друзья сидели в зале для занятий и корпели над трудами греческих философов. Валентин хотел через два года получить степень бакалавра, и Иоганн пообещал помочь ему. С греческим у Валентина действительно обстояло не лучшим образом, и его переводы пестрили ошибками. Вопрос Иоганна совершенно сбил его с толку. – Хочу, чтобы ты нарисовал ангела, – повторил тот. – Как зверей, на стеклышке. Стекло я тебе раздобуду. – Господи помилуй, для чего нам ангел? – Думаю, нам не помешали бы рисунки на религиозные мотивы, – ответил Иоганн. – Когда придет время представить латерну магику на суд ученых, не можем же мы показать им только оленей да котов. Рисунок с ангелом, напротив, убедил бы и теологов. Это было бы идеальным сочетанием религии и науки. – Хм, может, ты и прав… – Валентин отложил в сторону увесистый труд Плутарха по сопоставительному жизнеописанию Юлия Цезаря и Александра Великого. – Пожалуй, после экзаменов я этим займусь. – А почему не раньше? Валентин немного опешил. – Раньше? Но… – Послушай, – перебил его Иоганн. – С моей стороны было глупо и заносчиво говорить, что магистерская степень украсит наше изобретение. Теперь я это понял и сожалею. Ведь это была полностью твоя идея, так что лавры должны достаться и тебе. Что, если ты представишь латерну магику во время экзамена? Лучше, конечно, ректору Галлусу. Можно будет сказать, что изначально мы хотели смастерить камеру-обскуру, а потом пошли чуть дальше. – А как же линзы из его очков? – недоверчиво спросил Валентин. – Линзы мы могли добыть где угодно. Старина Галлус наверняка уже забыл про очки. Все-таки с тех пор прошло несколько месяцев, и он уже приобрел себе новые. Валентин покачал головой. – Это несправедливо, Иоганн. В этом есть и твоя заслуга… – Я-то уже получил бакалавра, не забывай, – тот подмигнул ему. – И, конечно, не против, если ты упомянешь меня во время демонстрации. Ну так что? Иоганн вопросительно смотрел на друга. Внешне он был спокоен, но про себя молился, чтобы Валентин поверил ему. Сейчас это было важнее всего! Особенно для Маргариты – ведь он хотел как можно скорее вызволить ее из монастыря, пока мысли о дьяволе, темных духах и демонах окончательно не лишили ее рассудка. – Ну… хорошо, – неуверенно ответил Валентин. – Почему нет? Я нарисую ангела. Хотя с Девой Марией и распятием тоже вышло бы неплохо… Он принялся что-то рисовать по краям исписанных листов. И минуты не прошло, как им овладело лихорадочное возбуждение. – Ангелу, конечно, нужны крылья и меч, – бормотал он за работой. – Думаю, лучше нарисовать кого-то из архангелов. Может, архангела Михаила… Иоганн кивнул. – Думаю, Михаил подойдет лучше всего. Он олицетворяет собой борьбу добра со злом. Теологи это оценят.