Валентин поднял голову и улыбнулся. – Не ожидал, что ты преодолеешь свое тщеславие, Иоганн Фауст. – Тут по лицу его пролегла тень. – Ты так мало рассказываешь о своей прошлой жизни… Мне порой кажется, что я тебя совсем не знаю. В последнее время у меня были сомнения на твой счет, но, видимо, я напрасно тревожился. – Он снова улыбнулся. – Ты настоящий друг. У Иоганна болезненно сжалось сердце. Но совесть недолго его мучила. 18 – Ну как? Нравится? Иоганн приподнял факел, и дрожащее пламя осветило пещерные своды, расписанные библейскими сценами. Краски давно выцвели, но еще можно было различить сюжет апокалипсиса и Деву Марию с ребенком. Мать и дитя милостиво взирали на Иоганна и Маргариту. – Это… прекрасно, – прошептала она. – Как ты нашел это место? – У меня хватает времени, чтобы гулять. – Иоганн ухмыльнулся. – Я люблю бродить по Хайлигенбергу наедине со своими мыслями. Как-то раз я попал под дождь и в поисках укрытия наткнулся на эту пещеру. Действительно, пещеру у подножия Хайлигенберга он обнаружил совсем недавно. Покрытая лесами гора, отрог Оденвальда, высилась на другом берегу Неккара, напротив Королевского трона. Это было излюбленное место встреч не только у студентов, но также у влюбленных, вынужденных скрывать свои отношения. Под сенью зеленой листвы всегда было чуть теплее, чем в других местах. В пещере же, напротив, стоял промозглый холод, как зимой. Иоганн полагал, что пещера сохранилась еще с тех времен, когда христианская община лишь зарождалась в этих местах. Роспись выглядела примитивно, словно была сделана простыми крестьянами, но в них ощущалась своя прелесть, которой зачастую недоставало пышным фрескам в церквях. В глубине пещеры стоял грубо отесанный камень, по всей видимости, служивший алтарем. Маргарита плотнее закуталась в шерстяной платок, который накинула поверх монашеского одеяния. Она зябко ежилась, и изо рта у нее вырывались облачка пара. – Холодно, надолго здесь лучше не оставаться. К тому же меня дожидается сестра келарея в Гейдельберге. Если я задержусь, она что-нибудь заподозрит. Если уже не заподозрила, – со вздохом добавила Маргарита. – Можешь сказать, что тебя задержала непогода, – ответил Иоганн. – Прислушайся. Снаружи действительно гремел гром, и слышен был шелест дождя. В начале мая над Хайлигенбергом часто бушевали грозы. С тех пор как сошел снег, Маргарита часто ездила из Нойбурга в Гейдельберг и обратно. Кто-то должен был возить из монастыря предназначенные на продажу товары и передавать келарее распоряжения настоятельницы. А поскольку для товаров требовалась повозка, монахини ездили дорогой вдоль Неккара, пролегавшей у подножия Хайлигенберга. Всякий раз, когда Маргарита бывала одна, у них появлялась возможность увидеться. Маргарита поначалу робела, но страх постепенно отступал. Теперь минуты, проведенные с Иоганном, дарили ей радость. Они часто вспоминали свое детство в Книтлингене, как играли в кучах соломы и бегали по полям, а Иоганн показывал ей свои фокусы. Лишь о тех последних встречах в родных местах никто так ни разу и не обмолвился. Словно плотный, непроглядный туман окутал те дни. В последние месяцы Иоганн все больше томился по Маргарите. Он смотрел на нее, мог даже прикоснуться к ней, но не имел возможности ни обнять ее, ни сблизиться… Ему хотелось большего, и это причиняло ему едва ли не физические страдания. Ночами он вспоминал ее мягкую кожу, ямочки на щеках и небесно-голубые глаза, в которых тонули все его тревоги. Прекраснее всего было, когда она смеялась – и на краткий миг становилась прежней. Иоганн надеялся, что когда-нибудь Маргарита станет такой, какой была раньше, навсегда. И для этого ему нужна была пещера. Она стала для него настоящей находкой, последним недостающим камешком в мозаике. Все было готово. Иоганн с трудом сохранял спокойствие, его разбирало от возбуждения. Вообще-то он хотел выждать еще пару недель, но утром, когда над Хайлигенбергом стали собираться облака, возвещая грозу, он понял, что момент более чем подходящий. «Как знак Божий», – подумалось ему. Однако Иоганн уже давно не вспоминал о Боге. Да, он говорил Маргарите, что молится Господу, молится всем святым и небесным ангелам. Но, в сущности, юноша по-прежнему считал себя хозяином и творцом своей жизни. Если он и молился какому-то богу, то образ его помещался в темной нише этой пещеры, скрытый от глаз. – Все-таки нам пора возвращаться, – сказала Маргарита и боязливо огляделась. – Мне здесь тревожно, несмотря на роспись. Само это место какое-то жуткое… – Она понизила голос и перекрестилась. – Ты же сам говорил, что на вершине Хайлигенберга собираются ведьмы… Наверняка они и на прошлой неделе были здесь, в Вальпургиеву ночь. – Так поговаривают. – Иоганн пожал плечами. – Кажется, кто-то видел огни, но это могли быть и костры пастухов. – Настоятельница говорит, что нам следует держаться подальше от Хайлигенберга. И неважно, что здесь во имя архангела возведен монастырь Святого Михаила. Его построили на останках языческого храма. Ты это знал? – Маргарита огляделась и поежилась. – А где-то в лесах есть глубокая пропасть, и в прежние времена язычники сбрасывали туда людей, в жертву своим богам… На краткий миг Иоганн увидел большой костер и тяжелые обвислые груди. Почувствовал прикосновение морщинистых рук; они были всюду, гладили его, хватали… В воздухе появился землистый и чуть солоноватый запах. О, Остара, услышь нас… о, Велиал, услышь нас… Он встряхнул головой, и видение рассеялось. – Но сюда языческие боги не добрались, – торопливо проговорил юноша. – Вот, здесь есть алтарь. И посмотри, там даже нарисованы ангелы. – Иоганн провел Маргариту в глубь пещеры и показал на расписанные своды. – Должно быть, это архангелы; у одного из них в руках меч. Вполне возможно, что монахи из монастыря когда-то давно обнаружили эту пещеру и укрывались здесь, когда вспыхивала война, а потом устроили часовню. – Он взял Маргариту за руку и осветил факелом ее лицо, так что она зажмурилась. – Маргарита… ангел снова говорил со мной во сне. Он хочет, чтобы мы с тобой были счастливы. – Ах, Иоганн! Не надо так мучить меня… Маргарита сжала его руку, и Иоганна окатила волна желания: его мечта была совсем рядом и при этом так далеко… – Если б я могла решать сама, поверь, я так и сделала бы, – продолжала Маргарита с печальной улыбкой. – Да, думаю, я ушла бы с тобой. Но я предала свою судьбу в руки Господа… – Она сильнее сжала его руку, в глазах ее заблестели слезы. – Я уже не знаю, что правильно, а что нет. Но то, что мы делаем здесь, несомненно, грех… – Разве это грех, если мы любим друг друга? – возмутился Иоганн. – Ты послушница, Маргарита. И еще не дала обетов. Ты можешь уйти из монастыря в любое время. – А что потом? Я боюсь, Иоганн! Мне страшно оттого, что происходит там, снаружи. Я боюсь темного духа… – Помнишь, однажды мы уже были в пещере? – прошептал Иоганн. – Тогда, в Шиллинговом лесу. Это были последние прекрасные мгновения, прежде чем все обрушилось на нас. И вот мы снова в пещере, круг замкнулся… С этой минуты все будет хорошо. Иоганн поцеловал ее в губы, и Маргарита не отвернула голову, как в прошлый раз, а ответила на поцелуй. По его телу пробежала дрожь. Он вспомнил вкус ее губ, по-прежнему восхитительно сладких, как виноград солнечным днем. Его рука скользнула по грубому капюшону, стянула его назад, и взгляду открылись ее золотистые локоны. – Иоганн, не надо… – выдохнула Маргарита. Факел упал на землю и погас. Что-то тихо зашипело, и в воздухе появился тонкий, едва уловимый запах серы. В пещере воцарилась кромешная тьма. Иоганн крепко обнял Маргариту и осыпал ее лицо поцелуями. – Здесь нас никто не увиди! Мы во чреве матери-земли, как в лоне Девы Марии. – Святая Дева Мария этого не стерпела бы. Она… была невинна… и… Маргарита резко замолчала и перестала сопротивляться. Но и к поцелуям Иоганна была теперь безучастна и смотрела на противоположную стену, у которой стоял алтарь. – Боже правый! – вырвалось у нее. В пещере, прямо за алтарем, стоял ангел. Казалось, он заполнил собой все пространство. Облаченный в шлем и кирасу, ангел распростер крылья, готовый к последней битве. В правой руке он держал меч, но лик его не был суров, как подобало воину; напротив, ангел улыбался. Лицо его лучилось неземной добротой, какую можно было видеть лишь на изображениях Христа. Маргарита стояла в оцепенении. Она как будто стала частью пещеры, застыла, словно колонна, не в силах вымолвить ни слова. Зато заговорил ангел. – Не надо страшиться меня! – разнесся по пещере шелестящий голос и несколько раз повторился эхом. – Небеса ниспослали меня, чтобы я благословил вашу любовь. То, что Господь связал однажды, не может разорвать даже Церковь! Ангел предстал перед ними в неземном, почти прозрачном сферическом образе. Вот он заколыхался, готовый раствориться в воздухе и вернуться на небеса, и опустил меч. Движение было размытым, но легко различимым. – Господь велик в своей любви, и она проявляет себя в любви людской! – продолжал ангел. – Дьявол бессилен против нее! Только теперь Маргарита пришла в себя. Она упала на колени и принялась молиться. – Святой архангел Михаил! – шептала она. – Благодарю тебя, благодарю… – Дьявол бессилен против любви, – повторил ангел и вновь поднял меч. Голос его стал затихать. Видение задрожало, как пламя свечи на ветру, и медленно померкло. – Любовь… превыше… всего… – разнеслось по пещере. Еще мгновение, и ангел исчез. В пещере вновь стало темно; в воздухе стоял слабый запах лампового масла. Оставалось надеяться, что Маргарита этого не заметит. – Это был ангел из моего сна! – воскликнул Иоганн. – Значит, он существует на самом деле, и он говорил с нами! Маргарита кивнула, все еще стоя на коленях. Она вся дрожала, и по щекам ее текли слезы. – Дьявол бессилен против любви, – повторила она. – Так он сказал. Дьявол бессилен… Иоганн опустился на колени рядом с ней и обнял, как раньше, когда мальчишкой согревал ее холодными вечерами. Еще через некоторое время он мягко увлек ее на землю, поцеловал в губы, в шею… Пальцы его скользнули по черному монашескому одеянию. – Любовь превыше всего, – прошептал он. * * * Архангел Михаил являлся им каждую неделю, а то и чаще. Всякий раз, когда Маргарита ехала на повозке из Нойбурга в Гейдельберг, Иоганн поджидал ее среди каштанов. Они вместе отправлялись в пещеру и молились. Через некоторое время на стене появлялся ангел и говорил с ними. Он вещал о людской любви и победе Господа над дьяволом. Иногда Маргарита испуганно оглядывалась – ей казалось, что голос звучал совсем рядом. Но благодаря эху казалось, что звук доносится разом отовсюду, и это лишь усиливало впечатление божественного явления.