– Все вон! Оставьте нас! – вдруг приказал Ньюкомб часовым и остальным воякам, которые теперь тоже осторожно озирались по углам. Слейтер с заметным испугом осмотрелся. – А нас тут с вами не подстрелят? – спросил он. – Лучше бы нам уйти отсюда и поговорить в другом месте… – Ты и ты останьтесь, остальные вон! – повторил команду Ньюкомб, показав на часовых, стоявших у входов в коридоры. В крипте остались двое пехотинцев. Остальные солдаты и матросы с явным облегчением снова скрылись в проходе. Ньюкомб подвел Слейтера к фреске и проговорил: – Смотрите. Это святой Евстафий Плакида, о фреске с изображением которого в пещерном монастыре я вам рассказывал. В одной из бухгалтерских книг торгового дома Гизольди на полях я нашел эту картинку и те же цифры под ней, которые имеются на стилете. Я только что проверил. Каждая цифра – это порядковый номер буквы в этом тексте, который дублирует координаты на стилете. Ипсилон, гамма… Гизольди подстраховался на случай потери стилета. Но он еще и нацарапал сам текст вот здесь, под фреской! Теперь у нас есть полные координаты взамен тех, которые сгорели на «Таифе»! Осталось пойти и забрать клад. Это шанс, мистер Слейтер, не так ли? – Если вы правы, то это просто чудо. Надеюсь, что не плод вашей бурной фантазии. – Вы можете думать все, что вам угодно. – Я, конечно, поздравляю вас, но риски по-прежнему очень велики. За эти пятьсот лет сокровище могло быть найдено много раз. – Исключено! Это такая сумма, которая обесценила бы золото похлеще испанских захватов. Кроме того, мне известен список драгоценных камней из этого клада. Ни один из них с тех пор нигде не возникал. Этого тоже не могло быть. Слишком уж они заметны. Женское тщеславие слишком велико, оно непременно заставило бы какую-то даму нацепить на себя один из этих карбункулов. Кстати, я ничего у вас больше и не прошу. Просто хотел, чтобы вы это узнали. – Тогда зачем вы меня сюда притащили? – с подозрением спросил Слейтер. – Между нами возникло небольшое недоразумение, и я склонен решить его здесь и сейчас. – Какое же? – Как вы думаете, сэр, сколько времени потребуется вашим наследникам, чтобы вступить в свои права? Я так полагаю, не меньше года. Особенно непростая ситуация сложится по долговым обязательствам третьих лиц, ведь так? Слейтер не сразу понял Ньюкомба, но все-таки сообразил и начал медленно пятиться от него назад. Тот достал револьвер и выстрелил по часовым, оставшимся в крипте. Когда они упали, Слейтер вдруг с неожиданной прытью бросился в коридор и скрылся в темноте. Ньюкомб выстрелил. Слейтер споткнулся, схватился за бок, но снова побежал, петляя, как заяц. Ньюкомб пальнул ему вслед еще раз и сорвал со стены факел. Пробегая мимо часовых, которые еще шевелились, он на ходу всадил каждому из них пулю в голову. Слейтер в очередной раз прыгнул в сторону, покачнулся, потерял равновесие и повернулся к Ньюкомбу. Тот выстрелил ему в грудь. Слейтер закричал и вдруг полетел куда-то вниз. Ньюкомб подбежал к краю большого квадратного колодца, остановился и бросил в него факел. Тот упал на дно и рассыпался, но на секунду его свет выхватил Слейтера, который лежал на животе, уткнувшись лицом в камни. Ньюкомб еще раз выстрелил в темноту и пошел по коридору. 4 Севастополь, Крым Соломон стоял у приоткрытой двери склада и смотрел наружу. Начинающийся день, невзирая на все людские злодеяния, обещал быть прекрасным. Парила росой трава, гул канонады почти стих. Было слышно, как море бьется о камни у подножия Константиновской батареи. Полуэкт Юрьевич стоял у стола. После бессонной ночи лицо его было изрядно помято. В руках он теребил толстую пачку ассигнаций. – Полуэкт Юрьевич, вы ведь большие дела ведете, а так пугливы! – с усмешкой бросил ему Соломон. – Видите ли, я тогда… Бес попутал. Не соизволите ли принять, чтобы уже больше… – Флягин обеими руками протянул Соломону деньги. Тот подошел к нему и с усмешкой взялся за изрядно потертые и грязные ассигнации. Полуэкт Юрьевич не смог сразу разжать пальцы, и Соломону пришлось дернуть пачку из его рук. Флягин покачнулся, негоциант удержал его за плечо, а потом быстро и умело пересчитал деньги, поглядывая на дверь. – Хорошо! Постараюсь вас больше не обеспокоить, Полуэкт Юрьевич. Вы, говорят, жениться собрались? – засовывая ассигнации в карман, спросил Соломон. Флягин даже похолодел от такой информированности, приоткрыл рот, но так и не нашел, что сказать, только бледнел. Соломон, весьма довольный произведенным эффектом, больше ничего не сказал, вышел за дверь и сразу нырнул куда-то в сторону, в тень. Штольни между Балаклавой и Севастополем, Крым Боцман стоял около прохода и пытался убедить своих матросов вернуться обратно. – Ребята, кажется, нам пора туда, – проговорил он. – Команды-то не было! – резонно заметил один из матросов. – А тебе недостаточно стрельбы? Кто со мной? – Боцман воинственно потряс абордажной саблей, но ответного энтузиазма почему-то не встретил. В это время в проходе показался Ньюкомб и два раза выстрелил себе за спину. – На нас напали! Заваливайте проход! Подготовьте все к взрыву! – выкрикнул он. – А наши люди? – спросил боцман. – Все погибли! Шевелитесь, похоже, там появилась русская пехота! – ответил Ньюкомб. Несколько моряков торопливо бросились исполнять его приказ. Севастополь, Крым К лицу Даши склонялись ветки цветущей акации. С перевязанной головой она теперь была похожа на тяжелобольного маленького мальчика, лицо ее посерело и сжалось. Походная койка, на которой она лежала, стояла чуть в стороне от остальных. Напротив нее, так, чтобы Даша могла его хорошо видеть, сидел прямо на земле Даниил. Он уже битый час травил разные байки, мешал русскую и сербскую речь и активно помогал себе руками. – А вот еще одна история, – сказал он. – Дал как-то волк зарок никого больше не резать, мяса не есть и пошел в пустыню, чтобы стать святым. Идет по дороге, а навстречу ему гусак, вытянул шею и давай шипеть. Волк схватил гусака и съел. Привели его в суд. Там спрашивают, зачем он это сделал, а волк отвечает: «А зачем он шипел на святого?» Даша засмеялась и поморщилась от боли. За кустами акации уже несколько минут мелькала какая-то тень. Теперь Полуэкт Юрьевич воспользовался паузой и осторожно выступил вперед, прижимая к животу корзинку со всякой снедью. Даша недовольно покосилась в его сторону. – Опять он тут! Вот прилип, как смола! – негодующе прошептала она. – Ведь вор из числа самых гнусных! Что они тут творят! Люди из последних сил бьются, а эти негодяи многие тысячи в карты проигрывают! Мерзость! В Париж мне тут ехать предлагал. Говорит, в России – одно свинство, а там цивилизация! Даниил спокойно выслушал Дашу, потом встал на ноги и достал из-за широкого пояса револьвер. Ветки на том месте, где только что стоял Полуэкт Юрьевич, тихонько покачивались, но самого его уже не было видно. Эта сцена развеселила Дашу, и она весело засмеялась. Даниил спокойно уселся на место и продолжил: – А есть еще… Он не успел начать свой новый рассказ. Мимо него на носилках санитары пронесли раненого офицера. Он вдруг вздрогнул, пришел в себя, приподнялся на локте, стал дико озираться кругом, потом посмотрел на себя и закричал: – Где моя нога? Батюшки, погубили! Искалечили меня! – Господи, когда же это кончится, – простонала Даша. – Мне надо идти, – сказал серб и поднялся на ноги. – Что ваши товарищи, Даниил Михайлович? – спросила Даша. – Никто ничего не знает. Я все время хожу и спрашиваю, их полковник говорит, что они вернутся. Обязательно! На столе в кают-компании «Таифа» лежал старинный генуэзский портулан, то есть морская карта, нанесенная на цельный кусок пергамена. Средиземное и Черное моря были пересечены прямыми линиями румбов. Ньюкомб приложил к пергамену небольшую линейку и прокладывал маршрут. За его руками внимательно следил капитан «Таифа». Край линейки остановился в кубанских предгорьях Кавказа. – Остальное вы узнаете на месте. Мы доберемся туда за три дня, – проговорил Ньюкомб. – Кроме того, в тексте указаны некоторые приметы, которые помогут нам сориентироваться на местности. Да, я сразу хочу вам сказать, что все сведения хранятся теперь только здесь. – Ньюкомб дотронулся до своей головы. – Так о какой сумме идет речь? – осведомился капитан и бросил на Ньюкомба очень уж характерный взгляд. Тому сразу стало ясно, что если бы было возможно вскрыть голову Ньюкомба и достать оттуда заветные цифры, то капитан сделал бы это тут же. Его зеленые кошачьи глаза теперь шарили по карте, а на лбу сошлись две дубленые складки кожи. – По самой скромной моей оценке, она составляет не менее пяти миллионов фунтов. – Мистер Слейтер, наверное, сказал бы точнее, – заметил капитан и посмотрел прямо в глаза Ньюкомбу. – Может быть. Но у него был один крупный недостаток. При всей своей набожности он слишком мало верил в промысел Божий. Кроме того, покойный был слишком уж тороплив. – Как все-таки он удачно для вас погиб. Да еще и при таких странных обстоятельствах. Даже труп бедного мистера Слейтера никто не видел, – продолжил капитан. – Уверяю вас, он мертв. – Вот в этом я как-то не сомневаюсь. В дверь кто-то постучал.