– Да… Йофур Ракнисон посадил их в темницы… им сперва надо выйти и где-то укрыться, иначе их убьет камнями… Йорек быстро отдал приказ, и несколько медведей побежали во Дворец выпускать узников. Лира повернулась к Йореку: – Позволь помочь тебе, я посмотрю, не очень ли ты ранен, милый Йорек… Как жалко, что нет бинтов или еще чего-нибудь! У тебя такой порез на животе… Один из медведей принес и положил к ногам Йорека заиндевелый зеленый ком. – Кровяной мох, – сказал Йорек. – Натолкай его в раны, стяни на нем кожу и прижимай снегом, пока не замерзнут. Медведям, несмотря на их рвение, он не позволил за собой ухаживать. Кроме того, у Лиры были ловкие руки, и ей очень хотелось помочь – и вот маленькая девочка наклонилась над большим медведем-королем и стала закрывать кровяным мхом его раны, а потом замораживать, чтобы остановилась кровь. Когда она кончила, ее варежки были пропитаны кровью, зато раны закрылись. К этому времени появились и узники – с десяток человек, дрожащих, моргающих, жмущихся друг к другу. Разговаривать с Профессором смысла нет, решила Лира, – бедняга был совершенно безумен; ей хотелось бы знать, кто там остальные, но слишком много было неотложных дел. Неудобно было отвлекать Йорека, который отдавал команду за командой, и медведи тут же бросались их исполнять, однако она беспокоилась о Роджере и о Ли Скорсби, о ведьмах, и ей хотелось есть, и силы были на исходе… Поэтому она сочла за лучшее не путаться под ногами. Она свернулась клубком в тихом углу боевой площадки с Пантелеймоном-росомахой, старавшимся согреть ее, навалила на себя снег, как сделал бы медведь, и уснула. Кто-то толкнул ее в ногу, и незнакомый медвежий голос произнес: – Лира Сирин, тебя зовет король. Она проснулась полумертвая от холода и не могла открыть глаза, потому что веки смерзлись; но Пантелеймон облизал их, лед на ресницах растаял, и вскоре она смогла разглядеть при лунном свете молодого медведя. Два раза она попыталась встать, но оба раза падала. Медведь сказал: «Поезжай на мне» – и прилег, подставив ей широкую спину. Вцепившись в мех, Лира сумела продержаться на ней до тех пор, пока он не привез ее в глубокую лощину, где собралось много медведей. Из толпы навстречу ей бросилась маленькая фигурка, и чей-то деймон радостно запрыгал к Пантелеймону. – Роджер! – сказала она. – Йорек Бирнисон велел мне оставаться здесь в снегу, пока он сходит за тобой… Мы выпали из шара! Когда ты упала, нас унесло далеко-далеко, а потом мистер Скорсби опять выпустил газ, и мы врезались в гору и так покатились по склону, как тебе не снилось! А где теперь мистер Скорсби и ведьмы тоже, я не знаю. Остались только мы с Йореком Бирнисоном. Он пошел прямо сюда, искать тебя. Мне рассказали о сражении… Лира огляделась. Под руководством пожилого медведя узники строили убежище из плавника и обрывков брезента. Видно было, что они рады работе. Один из них высекал кремнем огонь для костра. – Вот еда, – сказал молодой медведь, разбудивший Лиру. На снегу лежал свежий тюлень. Медведь вскрыл его когтем и показал Лире, где найти почки. Одну она съела сырой: мясо было теплое, мягкое и невообразимо вкусное. – И сала поешь, – сказал медведь, оторвав ей кусок. Вкусом оно напоминало сливки с лесным орехом. Роджер сначала колебался, но последовал ее примеру. Они ели с жадностью, и через несколько минут Лира окончательно проснулась и стала согреваться. Она вытерла рот, поглядела вокруг, но Йорека не было видно. – Йорек Бирнисон разговаривает со своими советниками, – сказал молодой медведь. – Он велел привести тебя, когда поешь. Пойдем. Он провел ее вверх по склону к тому месту, где медведи начали строить стену из ледяных блоков. Йорек Бирнисон сидел посреди группы медведей постарше и встал, приветствуя ее. – Лира Сирин, – сказал он. – Иди и послушай, что мне рассказывают. Он не стал объяснять ее присутствие другим медведям, а может быть, они уже знали о ней; так или иначе, они освободили ей место и обращались с ней крайне почтительно, словно она была королевой. Она была безмерно горда тем, что может сидеть рядом со своим другом Йореком Бирнисоном, под переливчатым занавесом Авроры в полярном небе и участвовать в беседе медведей. Выяснилось, что владычество Йофура Ракнисона над ними было чем-то вроде наваждения. Некоторые объясняли это влиянием миссис Колтер, которая посетила его еще до изгнания Йорека и привезла ему разные подарки. Йорек об этом не знал. – Она привезла ему снадобье, – сказал один медведь, – а он тайком скормил его Хьяльмуру Хьяльмурсону, и тот забыл себя. Хьяльмур Хьяльмурсон, поняла Лира, был тот медведь, которого убил Йорек. За что и был изгнан. Значит, за этим стояла миссис Колтер! И не только за этим. – У людей есть законы, запрещающие делать то, что она задумала, но законы людей не распространяются на Свальбард. Она хотела построить здесь еще одну станцию, такую, как Больвангар, только хуже, и Йофур намеревался ей это разрешить вопреки всем обычаям медведей: люди посещали Свальбард или находились тут в заточении, но никогда не жили и не работали. Она собиралась постепенно увеличивать свою власть над Йофуром Ракнисоном, а его власть – над нами, так, чтобы в конце концов мы стали ее слугами, бегали туда и сюда по ее команде и занимались бы только тем, что охраняли безобразие, которое она собиралась тут устроить… Так говорил старый медведь. Его звали Сёрен Эйсарсон, он был советником и страдал под властью Йофура. – Лира, что она теперь собирается делать? – спросил Йорек Бирнисон. – Когда узнает о смерти Йофура, какие будут ее планы? Лира достала алетиометр. Света было недостаточно, и Йорек приказал принести факел. – Что случилось с мистером Скорсби? – спросила Лира, пока они дожидались огня. – И с ведьмами? – На ведьм напал враждебный клан. Не знаю, был ли он союзником людей из Больвангара, но эти ведьмы патрулировали в нашем небе, их было множество, и они напали во время шторма. Я не видел, что случилось с Серафиной Пеккала. А что касается Ли Скорсби – когда мы с мальчиком выпали из корзины, его шар взвился вверх. Но прибор скажет тебе, что с ними сталось. Медведь приволок сани, на которых стояла жаровня с углями, и сунул в них смолистый сук. Сук сразу загорелся, и при свете факела Лира установила стрелки, чтобы получить ответ о Ли Скорсби. Оказалось, что он еще в воздухе, ветер несет его к Новой Земле, от скальных мар он не пострадал и от враждебных ведьм отбился. Лира сказала это Йореку, и он, довольный, кивнул. – Пока он в воздухе, он в безопасности, – сказал Йорек. – А миссис Колтер? Ответ был замысловат, стрелка переходила с символа на символ так, что Лире пришлось долго думать. Медведям было любопытно, но они сдерживались из уважения к Йореку Бирнисону, терпеливо ожидавшему ответа Лиры. Она постаралась забыть о них и, сосредоточившись на стрелке, погрузилась в транс. Наконец игра символов сложилась в понятную последовательность – ответ был неутешителен. – Он говорит, что она… Она прослышала, что мы летим сюда, и раздобыла транспортный дирижабль, вооруженный пулеметами… по-моему, так… и сейчас они летят на Свальбард. Она еще не знает, что Йофур Ракнисон погиб, но скоро узнает, потому что… Да, потому что ей скажут какие-то ведьмы, а они узнают это от скальных мар. Так что тут всюду шпионы в небе, Йорек. Она летит… вроде как на помощь Йофуру Ракнисону, а на самом деле хочет отобрать у него власть с помощью полка тартар, который идет сюда по морю и будет здесь дня через два. И как только она доберется до места, где держат лорда Азриэла, она прикажет убить его. Потому что… Ах, теперь ясно: раньше я не могла понять! Йорек! Вот почему она хочет убить лорда Азриэла: она знает, что он собирается сделать, и боится этого, хочет сделать это сама, опередить его… Должно быть, это город в небе, не иначе! Она хочет попасть туда первой! А теперь он говорит мне что-то еще… Она наклонилась к алетиометру, сосредоточенно следя за прыжками стрелки. Стрелка металась так быстро, что глаза едва успевали за ней; Роджер, заглядывавший через ее плечо, даже не замечал остановок стрелки, он видел только, что между пальцами Лиры, поворачивающими головки, и подвижной стрелкой идет диалог на языке, таком же непонятном человеку, как Аврора. – Да, – сказала она наконец и опустила прибор на колени. Лира замигала и несколько раз вздохнула, приходя в себя после напряженной работы. – Да, я поняла, что он говорит. Она опять гонится за мной. Ей что-то нужно от меня – то же самое, что нужно лорду Азриэлу. Им нужно это для… Для эксперимента, не знаю какого… Тут она запнулась и перевела дух. Что-то беспокоило ее, и она не знала что. Она не сомневалась, что этим нужным и важным для них был алетиометр – в конце концов, миссис Колтер хотела же его получить, а если это не он, то что? И все же это было что-то другое – на себя алетиометр указывал иначе, не так, как сейчас. – Я думаю, это алетиометр, – огорченно сказала она. – Я все время так думала. Я должна отдать его лорду Азриэлу, чтобы он не попал к ней в руки. Если к ней попадет, мы все умрем. Произнеся это, она почувствовала такую усталость, такую опустошенность и печаль, что смерть показалась бы ей облегчением. Но пример Йорека не позволял ей поддаться этому чувству. Она спрятала алетиометр и выпрямилась. – Далеко она отсюда? – спросил Йорек. – Всего в нескольких часах. Надо отдать алетиометр лорду Азриэлу как можно скорее. – Я пойду с тобой, – сказал Йорек. Она не стала спорить. Пока Йорек отдавал приказы и собирал отряд для ее сопровождения на последнем этапе их северного путешествия, Лира сидела тихо, сберегая энергию. Что-то ушло из нее во время этого последнего общения с алетиометром. Она закрыла глаза и уснула; вскоре ее разбудили – пора было отправляться в путь. Глава двадцать первая Приветствие лорда Азриэла Лира ехала на сильном молодом медведе, Роджер – на другом, неутомимый Йорек шагал впереди, а отряд, вооруженный огнебоем, следовал сзади, охраняя тыл. Путь оказался долгим и трудным, внутренняя часть Свальбарда была гористой: беспорядочно стоящие отдельные пики, острые хребты, прорезанные глубокими ущельями и долинами, – и сильный холод. Лира вспоминала свое путешествие с цыганами к Больвангару; какой же удобной и стремительной показалась ей теперь та езда на ровно бегущих санях! Такого лютого холода, как здесь, на острове, она еще не испытывала; а может быть, у ее медведя поступь была не такой ровной, как у Йорека; или же дело было в том, что она устала и телом и душой. Так или иначе, путь был отчаянно трудным. Она плохо представляла себе, куда они направляются и далеко ли до цели. Известно ей было только то, что рассказал старый медведь Сёрен Эйсарсон, пока готовили огнебой. Он участвовал в переговорах с лордом Азриэлом об условиях его содержания и все хорошо помнил. Поначалу, сказал он, свальбардские медведи отнеслись к лорду Азриэлу так же, как ко всем остальным политикам, королям и бунтовщикам, сосланным на их мрачный остров. Узники были важными персонами, иначе их просто убили бы дома, а для медведей они могли бы оказаться полезными, если бы судьба снова вознесла их на вершины власти в своих странах; так что не имело смысла обращаться с ними жестоко или непочтительно. Поэтому лорда Азриэла ожидали на Свальбарде условия не лучше и не хуже, чем у сотен других ссыльных. Но кое-что заставило тюремщиков отнестись к нему с большей опаской, чем к остальным. Его эксперименты с Пылью окружены были атмосферой тайны и духовной угрозы; люди, доставившие его сюда, явно находились в состоянии паники; кроме того, миссис Колтер вела приватные переговоры с Йофуром Ракнисоном. Вдобавок медведи никогда еще не встречались с таким надменным и властным человеком, как лорд Азриэл. Он держался повелительно даже с Йофуром, спорил с ним красноречиво и настойчиво и убедил короля медведей предоставить ему самому выбор места жительства. Первое, которое ему предложили, располагалось слишком низко, сказал он. Ему нужна была возвышенность, куда не достигали испарения и дым огненных шахт и кузниц. Он дал медведям проект нужного ему здания и указал, где оно должно стоять; он подкупал их золотом, он льстил и угрожал Йофуру Ракнисону, и озадаченные медведи с готовностью принялись за работу. Вскоре возведен был дом на северном мысу – просторное и прочное строение с окнами из настоящего стекла и каминами, где горел добытый в шахтах и доставляемый сюда медведями уголь. Здесь и поселился узник, который вел себя как король. А затем он занялся оснащением лаборатории. С бешеной энергией он стал добывать книги, приборы, химикаты, всевозможные инструменты и оборудование. И они прибывали, то из одного источника, то из другого, некоторые открыто, некоторые контрабандой – с посетителями, которых он требовал допустить к себе. Морем, по воздуху, по суше к лорду Азриэлу прибывали материалы, и за шесть месяцев неволи он собрал все необходимое оборудование. Теперь он работал – думал, планировал, производил расчеты, дожидаясь лишь одного недостающего элемента, который позволит завершить работу, приводившую в такой ужас Жертвенный Совет. Этот элемент с каждой минутой приближался. Тюрьму своего отца Лира впервые увидела, стоя у подножия горы, где Йорек Бирнисон остановил отряд, чтобы окоченевшие дети могли немного размяться. – Посмотри наверх, – сказал он. По широкому неровному ледяному склону, усеянному камнями, вверх вела аккуратно расчищенная дорожка и заканчивалась у скалы, четко обозначившейся на фоне неба. Авроры не было, но звезды горели ярко. Скала казалась черной и узкой, а на ее вершине стояло просторное здание, лившее во все стороны свет – не тусклое, копотное мерцание фитилей, плавающих в жиру, не жесткие белые лучи антарных фар, а теплое кремовое сияние гарных ламп. О грозном могуществе лорда Азриэла свидетельствовали даже окна. Стекло стоило дорого, большие листы его плохо держали тепло в этом морозном климате; и это говорило о богатстве и влиянии гораздо больше, чем вульгарный дворец Йофура Ракнисона. Они в последний раз влезли на медведей, и Йорек повел их вверх по склону к дому. Там был двор, заваленный снегом и окруженный низкой стеной, и, когда Йорек толкнул ворота, где-то внутри здания послышался звонок. Лира слезла с медведя. Ноги едва держали ее. Она помогла спуститься Роджеру, и, поддерживая друг друга, в снегу, доходившем до пояса, дети побрели к крыльцу.