Глава 14. Непреступная крепость Она не могла уснуть. Несмотря на то, что за окном был привычный для нее мир, все казалось ей чужим, незнакомым и болезненно неприятным. Расслабление так и не наступало. Долгое пребывание в пути требовало от нее восстановления сил, но она не могла этого сделать, ни сомкнуть глаз, ни расправить руки. Раздражение накатывало по всему телу. Она вскочила с кровати уже не в силах лежать на ней. Выйдя из комнаты, девушка переступила порог своей «новой» комнаты. Далия удивилась, что к ее покоям не приставили охрану. Это было приятно, ведь если бы она ее застала, то подумала, что она находиться в еще большей темнице. Пройдя по холодным коридорам, она вышла к большой смотровой башне. Это помещение было украшено цветной мозаикой и большими резными окнами. Высокий потолок сверху увенчивала статуя диковинной мифической птицы. Обрамляя верхний подъем нежными перилами из белого редкого камня, комната казалось совершенной. Наверх тянулась лестница, которая тоже была из белого камня. Снизу, в самом центре комнаты, на полу была вымощена роза с уточенными золотыми вензелями. Весь замок был груб, холоден и строг, в то время, как эта комната отличалась от всего, что она видела прежде. — Эта комната моей матери — произнес принц, незаметно вошедший в помещение. От неожиданности Далия повернулась в его сторону, забыв про то, что неподобающе одета. Ему было все равно на то, какие одеяния она носит. Рагнар шел спокойно, но был угрюм. Одна его рука подпирала живот. Было заметно, что каждое движение дается ему нелегко, и он вкладывает много сил, чтобы передвигаться. — Вы помните свою мать? — спросила девушка, продолжая всматриваться в его движения. — Да, помню — с легкой улыбкой произнес он, словно воспоминания разом появились перед его глазами — Я сам придумал себе воспоминания. — Какой Вы ее помните? — с неподдельным интересом спросила девушка. — Она была лучшей женщиной из всех, что я встречал. Разговоры о ней приятны мне, но при этом, они приносят мне боль… Так диковинно. Разве такое бывает? — он присел на скамью, что была скрыта от глаз в дальнем углу. Если бы он не обозначил ее для крестьянки, то она бы так и не увидела деревянную конструкцию. — Бывает — спокойно сказала она. Вы любили мать и поэтому вам тяжело … — Остановитесь. Я понял. Не стоит продолжать… В комнате настала тишина. Неловкости не было, напротив, настал покой. Совершенно удивительно было то, что два разума были поглощены своими внутренними переживаниями, мыслями. Они сидели рядом, но это было неощутимо. — Боль снова вернулась? — тихо спросила она, не смея его коснуться. — Нет. — Позволите мне Вас осмотреть? — поинтересовалась она, взглянув на него украдкой. Он не вызывал в ней страх. Она не боялась его. Неизвестно по какой причине, но она знала, что вреда он ей не причинит. Далия надеялась, что с отцом они не похожи. — Нет, боль утихла. Вам, миледи не стоит переживать обо мне. — Это переживание связано с долгом врачевателя. Я возложила на себя груз еще в ту ночь, когда помогла Вам. Теперь, я хочу убедиться, что лечение помогает Вам восстановить силы — она смотрела ему в глаза и совершенно не лукавила перед ним. — Вы из-за этого не можете уснуть? — Может и это является причиной. Не знаю ответа. Он кивнул ей, позволяя понять, что его согласие уже получено. — Не стоит нам идти в Ваши покои или мои, думаю, что отца это не обрадует — Нам нужна кровать. Я должна все осмотреть — она говорила настойчиво, не понимая, что в эти фразы принц вкладывает другой смысл. Далия настаивала на осмотре, понимая, что порой, не так страшна сама хворь, как то, что может случиться позже. Они вошли в покои принца, и он спокойно лег на свою кровать. Перед тем, как прийти в это место, парень убедился, что никто из слуг этого не видел. Замку не нужны пустые разговоры. Сняв рубашку, она осторожно стала нажимать по всем необходимым местам, чтобы понять: нет ли сгустков, рубцов, отеков, болевых очагов. — Что скажете, миледи? Утро для меня не наступит? — он улыбнулся сквозь боль, чтобы не выкрикнуть. Она знала такую уловку юношей, которые прибегали к ней, чтобы не показаться слабыми и уязвимыми, особенно в глазах женщин. — Да, к сожалению, Вы и сами все понимаете… — сказала она тихо и мрачно, но достаточно для того, чтобы парень испуганно приподнялся и вскрикнул: «Что?» Она рассмеялась звонким смехом, понимая, что вне зависимости крестьянин или человек из знатного рода, мужчины реагируют везде одинаково. Он понял, что она его провела, и с улыбкой опустился на подушку: — А Вы хитра! — Да, а Вы лукавите. Как можно не признать, что Вы испытываете боль? — она сжала его руку. Ее касание обдало его жаром. Он не ожидал этого. Она наложила повязки, приготовила целебную мазь. Только под утро, Далия закончила все свои врачевательские дела. Совершенно обессиленная девушка опустила голову на его кровать и уснула. Когда он вошел в комнату, после того, как она попросила его принести молоко, то увидел ее спящую и изнуренную. Свет от восходящего солнца светил ей в глаза. Однако, накопившаяся усталость была так сильна, что даже прямые лучи не могли ее разбудить. Оставаться в его покоях ей было нельзя. Приподняв ее на руки, он спешно отнес ее в комнату, которую отец выделил специально для нее. Поправив легкую ткань ее платья, волосы, разложив в нужном направлении руки, он вышел из ее покоев. — А я смотрю сын, ты оказываешь много внимания юной леди… — сказал отец, который подходил к двери ее комнаты. В его руках были полевые цветы. — Отец — обрывисто проронил парень — Напротив. Как Вы себя чувствуете? Вижу, пребываете в хорошем настроении. — Ты не дал ответа на мой вопрос и никогда ранее не проявлял стойкого интереса к моему самочувствию. — Простите отец, позвольте откланяться. Парень быстро шел, стараясь как можно быстрее покинуть злополучное место, словно был замечен за делом, каким-то неприглядным и порочным. Его лицо пылало, а руки дрожали. Быть так неловко встреченным отцом было крайне неуместно. В эти мгновения он думал о том, что выглядел в глазах отца, как ребенок и это его не радовало. Глава 15. Слезы Альмод тихо, стараясь не нарушить сон девушки, отворил двери. Тяжелые двери медленно поддались на усилия конунга. Петли дверей у будущих покоев для гостьи были смазаны заранее и поэтому скрипа не издавали. Конунг знал это и был уверен, что только шум с его стороны способен нарушить ее покой. Далия мирно спала. Дыхание было едва заметным. При свете дня она была еще прекраснее. Нежная кожа сияла здоровьем. Альмод посмотрел по сторонам, чтобы понять, что тут мог делать его сын. Он знал Рагнара, как воителя, советника, но как собственного сына — нет. Ему было неведомо, какие женщины могут взбередить его сердце и что могло произойти в пути. Это чувство заставило выступить испарины на лбу, а в мыслях зародилась идея допросить несколько воинов. Конунг не мог рисковать и допустить, чтобы между его избранницей и им встал Рагнар. Альмод понимал, что скандинавские женщины предпочитали мужчин в возрасте, тех, у которых было множество побед, и кто проявил себя выдающимся воином: храбрым, смелым, безжалостным. С таким мужчиной женщина могла быть спокойна, проявить свою нежность и подарить наследника, воплощая свою сущность в продолжении рода. Рагнар по этим направлениям ему уступал — он был молод. Но Альмод не выпускал из головы мысль, что для своего возраста сын участвовал во многих битвах и славился в понимании стратегии и выстраивании хитроумных планов. Часто, именно его уловки в бою спасали многим жизнь. За редким исключением победа была не на стороне принца. Он не был особенным, но обладал, как называли другие «военным чутьем». Для мира, который основывается на сражениях, защите и добыче, такой талант исключителен. Конунг тяжело выдохнул. Положив цветы на край кровати, он покинул комнату. Легкие желтые цветочки сияли все ярче, согретые теплом. Они пролежали на кровати до самого заката и были сбиты с нее, когда Далия раскинула свои ноги. Она села на кровать и начала дышать все глубже, стараясь взять в легкие как можно больше воздуха. Поняв, что ее попытки не приносят ей облегчения, девушка встала и подбежала к окну. Тяжелые ставни были закрыты изнутри на крючок. С усилием, через несколько попыток она все-таки открыла окно. Ветер подхватил ее волосы, что мирно покоились на ее ключицах и направил их за спину. Девушка любила места, в которых проживала. Вставая рано по утрам, в деревне, она всякий раз наслаждалась чудесными часами. Погода была холодной, но ее прохлада остужала тот пыл, который был свойственен людям этих земель. Идеальное сочетание и дарило ощущение гармонии и баланса. Было страшно слушать рассказы тех, кто говорил, что в мире есть места, где песок и жаркое солнце грели настолько, словно все они находятся близь костра. Услышав такие рассказы, люди деревни искривляли выражения своих лиц и отмахивались руками, так как именно это было диковинным и неприятным. «Разве это жизнь жить в таком жаре?! Нет. Тут нет ничего хорошего!» — произносили они — «Деревья, вода, фьорды, холмы и горы — вот это места всех мечтаний» Далия была согласна с ними. Даже сейчас, когда она вся горела от тяжелых снов, только морозный поток ветра смог даровать ей освобождение. Внимание привлек стук в дверь. Это были слуги, которые предупредили о том, что конунг приглашает юную красавицу отведать с ним вечернюю трапезу в главном зале. Девушка поняла, что отказаться она не может, так как до сих пор не могла понять, зачем он держит ее в замке, но при этом ничего ей не говорит. Она не пленница, ее не закрыли в темнице, она не крестьянка — ей не дают работу, но к ней относятся так, словно она принадлежит к высшему сословию. Сегодня она точно не оставит это без внимания и попытается призвать конунга к ответу. Делать попытки надо благоразумно, так как любая допущенная неосторожность может быть губительна для нее. Надев свое платье, которое уже было выстирано, она поправила свои рукава. Волосы были заплетены в косы и она не стала вплетать в них цветы или разноцветные ленты. Ей было неприятно общество конунга. За свою неосмотрительность девушка могла быть убита. Это не давало ей расслабиться. Она не замечала, но погруженная в свои размышления, была с серьезным и угрюмым лицом. Если бы конунг стоял рядом, он бы осознал, что девушка опечалена. Так как Далия все же хотела жить, то перед выходом из покоев, через силу улыбнулась. Медленно ступая по полу, она шла вперед. Не стоило жить в замке, чтобы разбираться какие комнаты были рядом. Дальше по освещенному коридору были большие двери — это и был главный зал. — Ай! — вскликнула она, когда кто-то схватил ее за руку и притянул в темную комнату. Она не шевелилась, но почувствовав знакомый запах, перестала сопротивляться. — Простите, что напугал Вас, но я хотел передать, что мой отец видел меня в Ваших покоях. Я думаю, что он может расспросить Вас об этом — Рагнар смотрел на нее с неким сожалением. — Вы чувствуете свою вину? — Отчасти — он продолжал смотреть на нее, не отводя своего взора. В полумраке, в отдаленном отблеске свечей, его глаза казались не просто голубыми, а благородно серыми, с легкой дымкой из небесно-голубого отлива. — Далия, Вы меня услышали? — спросил Рагнар, который понял, что девушка слишком пристально смотрит на него.