– Больше тебе знать не стоит, – был ответ, – лишнее знание прибавляет препятствий на пути из-за чрезмерного желания справиться с задачей. – После посещения родных земель мне возвращаться в княжеский град? – Нет, ты на целое солнце останешься дома, – ответил Ведмурд, – это твоя плата за то, что ты нарушил уговор и вышел из лабиринта. – Но ведь так хотели Боги! – воскликнул потворник. – А правило нарушил ты, – хитро улыбнулся его наставник. – Для развития способностей тебе надо побыть в уединении и тишине. Наше селение лучше всего подходит для этого. Так что можешь считать это не наказанием, а продолжением учёбы. На следующее утро Милослав покинул расположение волхвов и направился в самую дальнюю часть Северных земель, где его ждали родные. Подходя, он почувствовал, что Крона надо отправить вперёд, иначе будет поздно. Ворон вспорхнул и устремился сквозь лес к центральной поляне селения. А после вернулся к хозяину со змеиной кожей в когтях. Молодой волхв, увидев это, понял, что история, которую ему показали в лабиринте, не закончилась. На следующий день при обследовании дома Милисы он нашёл старую прялку, от которой веяло змеиной магией. Но такой тёмной и злой она была, что для очищения потребовалось привлекать силы Богов Яви. Глава 22 Очищение – Интересно, кто будет той женщиной, что должна возродить дар Оланы? – спросил Демид, когда его сын закончил рассказ. – Неужели Васса? Ведь она прошла три свадебных круга с браслетом, пропитанным ядом змеи. – Не думаю, – покачал головой молодой волхв. – Васса не относится к сродникам Тимиры, и хотя яд проник в её кровь, прорасти и развиться в полноценный дар он в ней не сможет. А вот склонить на тёмную сторону через влияние приспешников Нави – это возможно. Мы с мужем переглянулись, переживая за Боремира. – Убережёт ли он жену от пагубного влияния яда? – спросила я. – Должен, – ответил Милослав, – я рассказал им, что надо делать, и буду следить за тем, чтобы они проводили очищение. К концу следующего солнца Васса полностью очистится от принятого яда, и их путь дальше будет счастливым. И есть лишь одно ответвление с него, которое может привести к тьме. – Как избежать этого поворота? – уточнил Демид. – Не позволить Змею проникнуть в сердце, – проговорил волхв, – наполнять душу светом, обращаясь к Богам, их благословение будет и защитой, и опорой в борьбе с тьмой. – Васса справится, – уверенно сказала я, – она так долго шла к своему счастью, что не станет им рисковать. А тёмный путь у неё всегда перед глазами – свекровь такой была. – Главное, чтобы она не пыталась привязать мужа колдовскими чарами, боясь его потерять, – молвил Милослав, – любое прикосновение к магии сейчас губительно для неё: равновесие будет нарушено, и чаша весов склонится в ту сторону, которая будет сильнее тянуть. А это обычно пространство тьмы, приспешники Нави только и ищут, кого бы в свои сети заманить. – Скажу Раде, чтобы она тоже присматривала за происходящим, – проговорила я. Мы помолчали, обдумывая услышанное и вспоминая первое испытание, пройденное сыном. За обсуждением судьбы Оланы все совсем забыли, с чего началось посвящение волхва: с пробуждения огня дочерью в семье Перуна, случиться которому помог испытуемый. – Интересно, как наша дочь могла получить инициацию раньше, чем Милослав прошёл свою и помог разбудить огонь одной из женщин в роду воинов? – удивилась я. – Мы никогда не узнаем, что было первично, – ответил мне сын, – время, куда привёл меня каменный лабиринт, протекало задолго до того периода, в котором мы живём сейчас. А значит, все события, случившиеся там, предшествуют нашим жизням. Если бы тогда дочь воина не пробудила в себе огонь, то и сейчас это было бы невозможно. Но помочь ей в этом отправили меня, уже знавшего, как Рада обрела свой дар. Получилась своеобразная петля, начала и конца у которой нет. – Почему Боги не могли сами дать огонь женщинам? – уточнила я. – Это навлекло бы на них гнев Перуна, ведь была бы нарушена его воля. А ссора между Богами вызывает слишком большие последствия. В случае же со смертным можно избежать этого, как и случилось: громовержец взъелся только на меня, но быстро остыл. Ведь что взять со служителя Велеса, с которым они не дружат? – Я рада, что ты вернулся живым и здоровым и не навлёк на себя гнев Богов, – сказала я, поднимаясь и обнимая сына. – Мы очень гордимся тобой. Испытание было пройдено достойно. Уверена, что Ведмурд доволен результатом. – Спасибо, матушка, – склонил голову Милослав, – для меня важна ваша похвала. Демид тоже встал и обнял сына. Они посмотрели друг другу в глаза, и в их взглядах было что-то, недоступное женщине: мужское согласие и поддержка. Я была счастлива видеть такие чувства между мужем и сыном. Когда родители ушли, молодой волхв принялся за дальнейшее очищение прялки. Он достал её из земляной ямы, отряхнул от налипших комков и поставил посреди поляны. Развёл огонь у подножья чуров, разложил верчи и обратился с просьбой к Богам: – Светлые Боги, прошу вас, помогите мне возродить ко благу дар великий, силу могучую, в мудрости заключённую. Пусть служит она людям, на верные дороги помогает выходить да честные решения принимать. Сила эта противоречива, как нрав моего ворона, и в любой момент может повернуться в тёмную сторону. Очистите её от духа приспешников Нави, чтобы была обращена она к свету. С этими словами он взял длинную палку, зажёг её с одного конца от горящего костра и поднёс к прялке. Стал водить вокруг, опаляя края прялки и оставшиеся комья земли. Но огонь не сразу смог прикоснуться к дереву, будто пробираясь сквозь магическую завесу. При поднесении пламени от прялки раздавалось шипение, и языки огня отклонялись в сторону, а дерево, из которого была сделана прялка, не обгорало. Но вдруг стал сильнее разгораться огонь у подножия кумира. Пламя костра взмыло вверх и, казалось, было готово сжечь всё вокруг. Милослав взял прялку в руки и поднёс её непосредственно к большому костру. Здесь уже тёмной сущности внутри вещи было деться некуда. С шипением и стонами выходила она наружу и погибала в пламени костра. Так продолжалось некоторое время, пока прялка не начала обгорать: это было знаком того, что очищение закончено. Поблагодарив Богов за помощь и потушив огонь, Милослав направился к ручью. Не к ближнему, что тёк рядом с домом бабушки и у которого было спокойное русло, а к дальнему, начинающемуся на возвышении и бегущему с большой скоростью. Его воды срывались с острых камней и падали вниз, создавая мелкие, но звенящие водопады. Под один из них и положил молодой волхв прялку Тимиры. Привязал её верёвкой к стоящему рядом дереву, чтобы изделие не унесло и не разбило о камни да пороги. Только он отпустил руку, как подхватило прялку быстрое течение, и начала она трепетать в бурном потоке. И не было ей никакого спасения – лишь быть покорной бурным водам. Так и оставил её Милослав для дальнейшего очищения. Семь дней ходил он в лес, наблюдая, как сходит грязь с магической вещи. Как звери, сначала обходившие это место стороной, стали осторожно приближаться к нему. Если сначала они пили воду только вверху по течению, то, когда очищение подошло к концу, вся вода стала вновь пригодна для утоления жажды. Достал тогда волхв прялку и почувствовал, какой лёгкой она стала, будто тяжесть огромную скинула вместе с налипшей землёй и сажей. Понёс он её на небольшой холм, установил на вершину, давая ветрам возможность обсушить и овеять её. Унести остатки тьмы и злобы, заключённой в ней. И когда вернулся через семь дней, стояла она, как одинокая девица с тонким станом. Чиста была её суть, но ещё не красиво тело. Принёс её Милослав в свой дом, взял столярные инструменты, работе которыми давно обучал его отец, и начал снимать верхний слой, очищая дерево, из которого была сделана прялка. Потом покрыл её маслом и просушил у тёплой печи. И стала прялка светом сиять и добро излучать. Древний дар затаился в ней, ожидая свою хозяйку. Не мужское это дело – прясть, так что поставил Милослав её в сторонку, зная, что хозяйка придёт позже. После разговора с сыном мы с Демидом пошли домой. По дороге молчали, думая об услышанном. – Как быстро вырос наш мальчик, – сказала я наконец, вспоминая детство Милослава: его шаги, улыбки, поделки с отцом из дерева, когда он лишь учился вырезать, восторг при виде лошадей и любовь к уединению. – Только что он был совсем ребёнком, а теперь – волхв, прошедший инициацию. – Да, всё очень быстро протекло, – задумчиво ответил Демид, – когда мы с тобой встретились, мне каждый день в разлуке казался месяцем. И никакая работа и физический труд не спасали от мыслей о тебе. Мы ждали одно солнце, чтобы быть вместе, а оно тянулось, как пять. Сейчас же время всё летит вперёд, я не успеваю замечать, как растут дети: только отвернёшься, а они уже намного старше. – В последнее время ты очень далеко от нас, – с грустью проговорила я, – давно уже у нас не было такой долгой разлуки. Нашу вторую дочь я вновь ношу в одиночестве. – Я должен помочь восстановить Северные земли, – ответил мне муж, – вижу, что нужен сейчас Доброславу. Не всем он может доверять, и не все готовы принять те изменения, что он проводит. Рядом должны быть те, кому он верит. – Мне ты тоже нужен, – сказала я. – Я знаю и постараюсь провести дома побольше времени. Урожай собран и распределён по нуждающимся, поместники князя-завоевателя почти везде сняты, и на их места поставлены люди, которых выбрали селяне. Я могу немного отдохнуть, но потом должен буду вновь уехать. Доброслав не верит, что южный князь оставит без отмщения гибель своего старшего сына. Мы должны быть готовы: наш край больше не должны топтать чужеземцы. – Что он может сделать? Его войско слабо, а сопредельные князья не выступят на его стороне. – В этом всё и дело: неизвестно, что он придумает и с какой стороны ударит, – согласился Демид, – такие, как он, хитры и изворотливы, могут зайти там, где мы их совсем не ждём. – Я понимаю, что ты нужен Доброславу, и отпущу тебя после Солнцеворота, но пока прошу: побудь с нами, дети по тебе соскучились, и я тоже. – Хорошо, я передам с Цветаной послание для князя, чтобы не ждал меня до Коляды. Я согласно кивнула, впереди было несколько Лун вместе, и это было счастьем. Дома нас ждала Цветана, пришедшая из своего дома на берегу ручья. Они с Велиславой держали на руках детей и о чём-то разговаривали. Во взгляде княгини было столько света и добра, что всё вокруг лучилось. Увидев нас, женщины поднялись. Гостья отдала детей матери и направилась навстречу. – Как ты? – спросила я, пожимая её протянутые руки. – Отдыхаю душой, – ответила Цветана, – я даже не думала, что этот дом для меня стал таким родным. А холодные воды ручья могут быть настолько успокаивающими и умиротворяющими. Я всю жизнь скучала по тёплому краю своего отца, а оказывается, мой дом – здесь. – Рада, что тебе нравится у нас, – улыбнулась я, – двери нашего дома всегда открыты для вас. Где Рада со Светозаром? – прибавила я, оглядываясь вокруг и не видя влюблённых во дворе. – Они уехали кататься на лошадях, – ответила княгиня и, поймав мой озабоченный взгляд, добавила: – В сопровождении охранников и братьев Демида, чтобы не вызывать подозрений. – Пусть пообщаются, у них скоро разлука, – проговорила я. Княгиня кивнула. Мы с ней поднялись в мою опочивальню, чтобы спокойно поговорить. – Как дочери Милисы? – поинтересовалась я. – Мои прислужницы довольны ими, – был ответ, – ко мне их ещё не допускают, но женщины говорят, что девочки послушны и сообразительны, особенно старшая. В ней чувствуется что-то особенное. – Богдана не проста, – согласилась я, – но и не опасна, как её мать. В девочке нет тщеславия, и она уже видела, к чему оно приводит. – При должном воспитании из неё получится хорошая наставница или прислужница, я ещё не решила, чему её будут учить, – ответила Цветана. В этот момент у ворот раздался звук горна. Это княжич вернулся с прогулки. Всадники въехали во двор и спешились. Радамиле помог слезть с коня отец, а после тепло поприветствовал их со Светозаром. – Пришло время трапезы, – сказала я, обращаясь к княгине, – отобедаете с нами? Она кивнула, и мы спустились вниз.