– Помню, помню… – Надин залпом осушила чашку. – Пошла! Гия наклонилась к Ирме и злорадно прошептала: – Странно она начала карьеру. Насколько мы были разбитными на первом курсе, но мы не ночевали под дверями деканата… – Не забывайте, она из России, – шепотом произнесла Ирма. – Кто знает, в каких условиях она росла. Я слышала, что у них по улицам ходят медведи. – По-моему, это сплетни, – Алан появился словно из ниоткуда. – А по-моему – это полная правда! Она и сама какая-то дикая. – Единственное, что я могу сказать точно, она не дочь богатых родителей, – сухо заметила Алисия. – Не знаю, как она попала в наш колледж, но я никогда не поверю, что девушка нашего круга целый месяц будет ходить в одних туфлях! Буквально. Дорога до деканата показалась ей крестовым походом, ноги отяжелели и отказывались двигаться. – Профессор, вы велели прийти, – промямлила Надин, заглядывая в кабинет Маффи. – Проходите, мисс Миховски, садитесь. – Ещё раз прошу извинить меня за выходку в санчасти. На меня нашло какое-то помутнение, я вовсе не хотела хамить вам, – попыталась оправдаться Надин. – Ваше так называемое «помутнение» вызвано нарушением деятельности нервной системы под воздействием наркотиков, которых вы наглотались, – в голосе Маффи слышались нотки раздражения. – Я извиняю вас, но старайтесь в дальнейшем держать себя в руках. Надин искренне улыбнулась. В кабинете декана Грайверса было много вещей, но они удивительным образом создавали располагающую к беседе атмосферу. Синий бархат, тяжелые портьеры, картины в старинных рамах придавали помещению не только торжественность, но и домашний уют. Всё это убранство досталось Маффи «по наследству» от бывшего декана, а тому – от предыдущего. Традиции в Англии очень чтили. На столе красовался групповой портрет в стеклянной рамочке, на котором выпускники с дипломами в руках довольно улыбались. На подоконнике Надин заметила розу из чёрного стекла в высокой узкой вазе, вместо листиков на стебле сидели две ящерицы. – Какая красивая и необычная вещь, – подумала девушка вслух. – Ящерицы на розе – неожиданное сочетание. – Это подарок профессора Маерса, – листая журнал успеваемости, сообщила Кэтрин. – А это, – женщина с ласковой улыбкой погладила старинную подставку для перьевой ручки, – они подарили мне с Хитроу. Надин удивлённо вздёрнула брови: – Вот уж не думала, что профессор Маерс способен дарить подарки, хотя… ящерицы и змеи в его духе. – Надин, возможно, вы знаете его только с одной стороны… Да, мистер Маерс очень строгий, даже суровый, грубый и необщительный. Но всем известно, что он прекрасный преподаватель и сильный научный руководитель, он выиграл крупную премию, написал море исследовательских работ по литературе. Я бы не советовала начинать свой ученический путь со столь вольных высказываний в его адрес. Я подозреваю, кто навязал вам такое негативное мнение. Надин нечего было сказать. Положа руку на сердце она действительно составила мнение о профессоре, полагаясь на слова Гии и Ирмы, а те ещё с третьего курса невзлюбили Маерса за «С» по зарубежной литературе. – Извините, мисс Маффи, но как? Он не располагает к общению. – А вам и не надо с ним общаться! Вам надо слушать и впитывать, как губка, информацию, которую он выдает на лекциях. Они уникальны! Сайвер готовится к каждой паре, сидит ночами в библиотеке, он специалист с большой буквы! – любой бы догадался, что Кэтрин влюблена в этого человека. – Запишитесь к нему на дополнительные занятия, вам будет полезно. – Вы правы, я так и сделаю. – Я всегда права, но сейчас не об этом, – продолжила Маффи. – Я хотела поговорить с вами о ночном приключении. Вы готовы? – Да, профессор, – серьёзно ответила Надин. – Мне интересно, что вы делали ночью в комнатах выпускников, и ещё больше – как вас угораздило согласиться принять спиртное даже не при вас открытое? – Честно говоря, профессор, мне кажется, что эта история сильно преувеличена. Я засиделась в библиотеке, а когда мисс Хэш загремела ключами, я записала учебник на абонемент и пошла к пруду – люблю сидеть у воды. Не заметила, как пролетело время… Я опомнилась только тогда, когда Алан и Алисия меня окликнули. Они вызвались проводить меня, но потом Алан вспомнил, что забыл в холле телефон и предложил зайти за ним вместе. – А разве ваше воспитание позволяет заходить в мужской корпус после одиннадцати? Надин почудилось, что она разом очутилась во временах Шарлотты Бронте. – Откровенно говоря, я впервые слышу, чтобы в девятнадцать лет девушка не имела права… – Право у вас есть. Но понятия чести не всегда поддаются формальным дозволениям. «Дома новы, а предрассудки стары»[1], мисс Миховски. Кэтрин начала перекладывать карандаши, сортируя их по длине. – «Маленькие звёздочки» – это известный колледж с многовековой историей. У нас сложились определённые правила, нарушать которые крайне нежелательно. Вы – ученица первого курса, и ваше будущее находится под большим вопросом. Не сомневайтесь, мы исполним свою часть договора, и вы получите оплаченные часы, но ни я, ни остальные преподаватели не гарантируем вам дальнейшего обучения. Наши студенты – лица из тех кругов, где уделяют особое внимание дисциплине и нравственности… – Я заметила нравственность Ирмы и Джона, например, – съязвила Надин. – Не перебивайте. Вы тут совсем чуть-чуть, а я работаю больше десяти лет. В колледже учатся дети первых лиц Королевства, известных политиков и деятелей искусств, им с рождения открыта дорога в престижные университеты, и мы гордимся, что они выбрали «Звёздочки». Истории, порочащие их имя, абсолютно ни к чему… – Профессор Маффи, но это они обманом заманили меня на эту вечеринку и чем-то опоили! – Надин бросилась защищать себя. Но она не знала правил игры, поэтому избрала неверный путь. Маффи было всё равно, кто виновен, главное – выйти сухой из воды. – Это не оправдание, мисс Миховски! Если бы вы не были столь ветрены и не шатались ночью по территории колледжа, то эта история просто не произошла бы! Неужели вам это не ясно? – Теперь я буду знать, что в вашем заведении все спорные ситуации решаются не в пользу пострадавшей стороны… – Мисс Миховски, не усугубляйте. Вы, как я понимаю, планируете продолжить обучение на факультете, где я декан, – Кэтрин наиграно улыбнулась. – Я готова забыть инцидент и пойти вам навстречу. – На каких условиях? – Конфиденциальность. Вы не напишете жалобы и не станете распространяться об инциденте – слухи и так поползли. И ещё вам нужно поговорить с профессором Маерсом – замешаны студенты его факультета. Он в свою очередь проведёт с ними воспитательную работу. – И всё? – В целом – да. И, конечно, не обсуждайте это ни с кем, даже со своими новоявленными друзьями. Всё равно они уже придумали свою версию событий и будут из принципа прикрывать Миллиртона. – Предельно ясно. Где мне найти мистера Маерса? Мне рекомендовали не подходить к нему во внеурочное время, говорят, это его раздражает. «Его всё раздражает» – подумала Кэтрин, но произнесла иное: – Вряд ли он захочет принять вас сейчас – уже поздно, на ночь глядя никому не захочется решать чужие проблемы. Зайдите к нему завтра, я его предупрежу! В деканате он бывает редко, ищите его в кабинете номер семнадцать на первом этаже профессорского корпуса. И мой вам совет: ведите себя учтиво и сдержанно. Сайвер не терпит неуважения! – Это и ежу понятно. – Мисс Миховски, держите себя в руках! – официальным тоном приструнила Надин декан Грайверса. – Я пойду, извините меня, профессор. Маффи лишь поджала губы, не сделав попытки остановить Надин. Глава 5 Надин Миховски, она же Надежда Самойлова, побрела в комнату Ильзе Шваре, в которую её переселили после происшествия с Миллиртоном. Руководство колледжа посчитало, что под присмотром старшекурсницы Надин скорее адаптируется на новом месте, да и застенчивой Ильзе будет не так одиноко. Октябрь в этом году выдался на удивление промозглым. Проучившись всего месяц, Надя начала разочаровываться в мечте, которая теперь, казалось бы, была так близко. …Где-то в двенадцать лет, гуляя по безликим улочкам Свирьстроя, она наткнулась на плакат, с глянцевой поверхности которого гордо взирала девушка в чёрной мантии и конфедератке – она рекламировала программу MBA. Уже тогда Надя поняла, что обязательно уедет из крохотного города, окончит самый лучший университет и вылезет из нищеты. А когда встанет на ноги, то поможет бабушке и младшей сестре. Мать Нади умерла во время родов, подарив жизнь сестренке Ане. Формально у девочек был отец, но за последние десять лет он так и не удосужился навестить их. Бабушка изо всех сил пыталась вытянуть внучек, но в семьдесят три года себя-то сложно обслуживать, не говоря о двух подрастающих непоседах. В семнадцать лет Надя закончила школу и поступила в областной филиал лингвистического колледжа, где местный педагог вселила в неё уверенность, что ей стоит попробовать поступить в московский ВУЗ. Летом окрылённая Надя уехала в Москву – готовиться поступать и подзаработать. Сказать, что было тяжело – это ничего не сказать. Столица явилась Наде огромной загазованной помойкой, в которой чем ближе к центру, тем ядовитей копошатся змеи, готовые вцепиться в глотку любому, кто посягнёт на их место под тёплым солнышком. Жителям города не было дела до скромной отличницы в синих джинсах и полосатом джемпере. Но Надя знала – Москва жестокая. Два года назад её соседка Света накопила денег на билет и уехала из их городка искать лучшую жизнь. Первое время она писала о том, как ночевала на черных лестницах, питалась в церковных столовых и бралась за любую работу. Света устроилась только спустя полтора года, когда встретила приличного мужчину, который предложил ей выйти за него замуж. Полагаясь на чужой опыт, Надя приготовилась к трудностям, и всё-таки невероятно быстрый темп жизни мегаполиса застал её врасплох. Сойдя с поезда, она позвонила Свете. Та холодно её поприветствовала и пригласила «как-нибудь встретиться и выпить по чашечке кофе». Надя почувствовала – ей не рады. Светлану можно было понять: она только-только выбилась в люди, возможно, не посвящала мужа в детали прошлого. Хотя Надя считала, что бедность не порок, но всё равно оправдывала бывшую соседку.