– Какие откровения! – в иронии скрывалось волнение. – Мне пора, – она глянула на часы и загребла леденцы из вазочки. – Уверен, ты подумаешь над нашим разговором, – он обнял дочь. Глава 53 Осенью Надин окончательно перебралась из Германии в Англию и поселилась в деревушке рядом с колледжем. Конечно, она мечтала устроиться туда работать – в административный, например, отдел, но когда представляла всю грязную кухню, творящуюся по сей день за высоким кованым забором, желание окунаться в мир лжи сразу пропадало. Всё чаще Надин оставалась у Сайвера, чему тот, собственно, не сопротивлялся, ведь он был уверен, что в этом, конечно же, нет ничего личного… – Ты определился с планами на выходные? – они прогуливались у пруда. Казалось, по нему плавают всё те же лебеди, что и много лет назад. – Навещу Лео с Элайзой, заеду поздравить старого друга с днём рождения. А тебе бы чего хотелось? – предвидя череду вопросов, без обиняков спросил Сайвер. – Всё, что угодно, лишь бы с тобой! – И надолго ли тебя хватит? – Сайвер, давай поговорим откровенно. Я ведь так и не смогла забыть тебя… Маерс в ответ закатил глаза: – Миховски, брось! Что за сантименты? У нас хороший секс, не усложняй и не придумывай того, чего нет. Зачем каждый раз демонстративно наступать на грабли?! – Ты не понял, – перебила его Надин. – Я люблю тебя уже много лет, и с годами это чувство только усилилось. В какой-то момент мне показалось, что я остыла, но появилась Алисия, перевернув всё с ног на голову, и ты снова ворвался в мою жизнь. – На свете миллион женщин, у которых не было мужчин вообще, но ничтожно мало тех, у кого был всего один… И не говори, что ты одна из них. Она пожала плечами: – Чего-то серьёзного, увы, не сложилось… – Надя не соврала. Пара мужчин, чьи ухаживания она нехотя принимала, не смогли завоевать её сердце. Сайвер тяжело вздохнул. Он безумно любил дочь, но это, разумеется, была другая любовь. А та, от которой замирает сердце, ушла вместе с Ирен. Он почти дозрел до серьёзного шага, но ненавидел выяснять отношения и давать какие-то обещания, поэтому оттягивал этот момент как мог. – К чему этот разговор? Ты знаешь, я не любитель выворачивать душу наизнанку. Когда-то ты уже спрашивала, и… Прошло много лет, изменились обстоятельства. Заметил, я, например, похудела? – она покрутилась, растянув в стороны полы пончо. Сайвер недоумённо поджал губы: он не замечал подобные мелочи. – Я хочу знать, – не унималась Самойлова, – теперь у меня есть шанс? – Задавай только те вопросы, на которые ты действительно хочешь знать ответ. – Я хочу. Ответь, Сайвер, пожалуйста! – Надин, ты всегда чего-то ждёшь от жизни, искренне привязываешься, ты по натуре «собака». – А ты ничего не ждёшь и ни на что не надеешься, и поэтому ты «кошка»? Маерс ухмыльнулся. Надин зажмурилась и тихотихо произнесла: – Сайвер, я… – Сегодня я могу предложить тебе только те отношения, которые у нас есть, – сдержанно констатировал профессор. – Должно пройти время, Надя. Мы и так позволили тебе войти в нашу жизнь. Не дави. Я стараюсь. – Может случиться чудо, и ты полюбишь меня? Маерс вздёрнул брови и, подумав немного, ответил: – Когда мы оба будем кошками… Эпилог Алан склонился к надгробию. Каждый год он приходил на могилу матери и находил желтые фрезии. Маленькие цветочки источали аромат детства. Ирен их обожала, они появлялись в вазах каждый праздник, наполняя дом радостью. Сегодня цветов не было. Алан взглянул на часы: он явился раньше обычного. Вдали витиеватой дорожки появилась мужская фигура, уверенно направляющаяся в его сторону. Он узнал в ней профессора. – Ты меня опередил, – Сайвер первым начал разговор. – Да, в министерстве уйма дел, хочу всё успеть и вернуться домой затемно, чтобы поиграть с Элайзой. Взросление других дочерей я, оказывается, пропустил… Сайвер положил традиционно желтые фрезии. – Через год будет двадцать лет, как мамы нет с нами. Знаете, я почти забыл её голос, – горько признался Алан. – Не изъедай себя. Уверен, скорбь ей не нужна. Кстати, у меня на чердаке, ах, теперь уже у Стивена, – он всё время забывал, что брат технично отжал у него дом, – пылится коробка со старыми плёнками, некоторые я оцифровал. Там есть Ирен. – Почему вы никогда не говорили? – Должно же быть хоть что-то только моё… – У вас есть… У вас есть Надя, она вас любит. – Это не то. – Согласен, не то. Не бывает двух одинаковых чувств. Уверен, мама – там наверху, – будет довольна, если вы, наконец, позволите кому-то занять место рядом с собой. Не вместо неё, а рядом… Сайвер задумался. «Не вместо, а рядом», – закрутились слова Алана. – Леонора тоже будет счастлива, если вы устроите свою жизнь. Мы недавно говорили об этом. – Гадёныш, ты что, вознамерился меня учить? – В некотором роде. Всё же… мы породнились. – Преотвратительный факт. – Но это факт, сэр. Мужчины одновременно тяжело вздохнули. – Я подумаю над твоими словами, Алан, – он улыбнулся. – Позволь мне побыть одному… Литтелтон кивнул и удалился. Сайвер смотрел на могильную плиту и впервые не мог ничего сказать. Было абсолютно пусто. Звенящая тишина нарушалась редким криком воронов. Он вспомнил, как кружил Ирен, взяв за руки, возил её на закорках, как щекотал её щёку травинкой, как они пили молоко из одного пакета, как надевал ей на безымянный палец помолвочное кольцо. Он достал его из кармана – Ирен вернула украшение, когда уходила к Виктору, – долго смотрел на него, а потом положил рядом с цветами. – Встретимся в другой жизни, Ирен. Прощай. Однажды Надя приехала с чемоданом к Сайверу и заявила, что больше никогда и никуда от него не уйдёт и ей плевать, что он её не любит, что она «собака», а он «кошка» и тому подобные глупости. Он опешил, впустил и позволил остаться. Вечерами они гуляли всё у того же пруда, смеялись, ели пончики, и профессор выглядел счастливым – впервые за многие годы. Маффи смотрела на них волком, поедаемая ревностью, амбициями и одиночеством. Сайвер из уважения к ней и её чувствам решился на переезд и купил небольшой дом в двадцати пяти минутах езды от колледжа. А ещё через два месяца Надежда Самойлова наконец-то стала Надей Маерс. От автора Благодарю моих друзей и близких за понимание и поддержку. Особая благодарность Елене Васильевой, Марии Гридасовой, Анне Душениной и Дмитрию Константинову.