— Ну что тебе сказать, чтобы ты успокоилась? — Ты опытный, тебе виднее, — я не могу удержаться от шпильки. Альберт тяжело вздыхает, берет мой свитер и начинает натягивать его на меня. — Весь мой опыт на тебе ломается. С самого начала и до самого конца, — признается он в итоге, укутывая меня в свои объятия. — Это ужасно. Я давно не чувствовал себя так неуверенно. — Как это? — я, конечно, как и все, считаю себя уникальной женщиной, но не настолько же. — Я аналитик. Это моя сильная сторона. Я знаю, что нужно каждому человеку, который со мной общается. От меня, от жизни, от нашего сотрудничества. — Ну я догадываюсь, что ты умный, иначе не был бы тут, — мне ужасно грустно и хочется уйти, но еще больше хочется, чтобы кто-нибудь утешил и успокоил. А рядом с ним мне гораздо спокойнее, чем с кем-либо еще. К тому же срок нашего недолгого свидания стремительно сокращается. Скоро у него тут будет журналистка. Острый укол ревности куда-то под лопатку. — Это не про ум. Это про настоящие желания человека — разницу между тем, что он хочет, и тем, что ему нужно. Очень интересная и тонкая тема. И тому, кто дает людям то, что им нужно, под видом того, что им хочется — открыты все двери. — Ну молодец, чего, — ворчу я. Кожа у него на шее сладковатая на вкус, и еще у Альберта сбивается дыхание, когда я трогаю его вот так кончиком языка. — Тебя я не понимаю. Ты хочешь сказки, тебе нужно тепло. Я дал тебе ровно это, а ты все равно сбежала. Я хмыкаю. Прав, зараза. Хочу, нужно. Действительно, талант, достойный места в этом кресле. — Тебе ведь понравились украшения, м? — он тыкается носом в мое плечо, я выныриваю из сладких запахов его кожи и смотрю в глаза. — Очень. Особенно то, что к ним прилагалось. — Тогда почему ты заставила их забрать? Я молчу. — Я попытался сделать так, как ты хочешь — подарки попроще, голая страсть. Снова не то. — Это когда ты оттрахал меня в машине и выбросил к цветочкам? — я сжимаю зубы, потому что та боль еще колется шипами под босыми ступнями. — Хотел пожестче. Хотел показать тебе ровно то, что ты даже не хотела, но требовала. Понял, что сам не смогу. — То есть завалил дорогими подарками, показал как будет, если буду выеживаться, и назвал это аналитикой? — я прикусила его мочку уха сначала легонько, но в процессе что-то разозлилась и сжала зубы уже всерьез. Альберт стойко дождался, пока я наиграюсь, обнял ладонью за шею и жестко поцеловал, раздвигая языком зубы и прикусывая верхнюю губу. — Стерва. — Манипулятор. — Нам пора. — Будешь трахать журналистку? Или секретаршу? Или обоих? А где? — я обвела кабинет взглядом. — Хоть бы диван поставил. Он впился в меня злым взглядом. — Что? — изобразила невинный вид. — И как тебя такую отпускать? — Поставил на ножки, шлепнул по жопе и позвонил секретарше, чтобы проводила, а по пути обновила запас презервативов. — Вечером приеду. — Ты же был занят? — Освобожусь! — рыкнул он, ссаживая меня с коленей. Скептически осмотрел свой стол, по которому было очень видно, чем там занимались. — Встречу, пожалуй, перенесу в переговорку. Дом Дома бардак, кухня не убрана, зато есть два торта: отгрызенный и не доделанный. Белье не купила, прическу не сделала, на макияж забила. Просто идеальная любовница олигарха! Я покусала губы, достала из холодильника упаковку сливок и пошла доделывать второй торт. В конце концов, как бы высоко я не пыталась прыгнуть — до Кати мне настолько далеко, что и смысла нет стараться. Приведу хотя бы нервы в порядок. И голову вымою. К тому же в прошлый раз мое домашнее платье себя тоже великолепно показало. Не то чтобы я хотела выставить себя заботливой хозяюшкой, но когда в одиннадцать вечера раздался звонок домофона, у меня была готова лазанья, запеченная курица, торт и еще безе на сдачу. Психанула. Кормить я Альберта не планировала, но нервы надо было лечить. Дом насмерть пропах ванилью, кухня выглядела еще хуже, чем раньше, зато я успокоилась и даже накрасилась. И открыла дверь. Альберт выглядел по-настоящему усталым. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и я поняла, что темные круги под глазами — это не просто свет неудачно лег, он, похоже, реально вымотался. — Привет… — он взял мое лицо в ладони и очень-очень нежно поцеловал. Никаких приступов страсти. Запах ванили, нежные поцелуи… И вот он уже снимает пиджак, стаскивает галстук, проходит в комнату и буквально падает на кровать, закидывая руки за голову: — Иди сюда, женщина, будешь меня ублажать. Зачем вообще я любовницу заводил? Я стою, офигевая от такой наглости. И руки скрестила на груди. — Что? — удивляется он, но синие глаза смеются. — У нас сейчас по расписанию страстный секс. Снимай вот это вот все твое, что мешается, и приступай. — А почему не ты? — интересуюсь. — Я сегодня к тебе примчалась по первому звонку и ублажала. Твоя очередь. — Аргумент… — он расстегивает манжеты рубашки, потом пуговицы и начинает греметь пряжкой ремня. — Как насчет — потому что я так сказал? — Неа, — мотаю я головой. Но взгляд прикипает к обнажившейся загорелой коже груди. — Попробуй еще разок. — Потому что иначе я тебя выпорю? — пробует он еще раз и вытаскивает ремень из брюк. Облизываю губы, но упрямо мотаю головой. — Потому что я ужасно тебя хочу, но так устал, что на подвиги уже не способен? — он снимает рубашку и манит меня ладонью. — Иди ко мне. Я прошу. Я закатываю глаза и иду. Потому что невероятно хочу потрогать его кожу. Поцеловать. Потереться об уже отросшую жесткую щетину на подбородке. — Все хорошо? — тихо спрашивает он на ухо. — Ты успокоилась? — А ты? — сумрачно спрашиваю я, садясь на него сверху. Так удобнее добираться до вкусно пахнущего места на шее, чтобы прикусить. И ерошить его волосы. И снимать очки, и прислоняться лбом ко лбу, чтобы все поле зрения занимала синева его глаз. — У меня нервы крепкие, — усмехается он, поднимает пальцем мой подбородок и легко-легко прикасается к губам. — А вот ты не готова к ответам на вопросы, которые задаешь. — Готова! — упрямо говорю я и глажу его плечи. Он теплый и твердый, и я, кажется, могу уже на ощупь, с закрытыми глазами узнать текстуру именно его кожи. Он вздыхает и начинает тянуть мое платье вверх. Я скольжу ладонями вниз и упираюсь в уже стоящий член. — Вот, например, вопрос… — светским тоном говорю я, сжимая твердый ствол под брюками. — У тебя всегда такое либидо?